Олег Авраменко - Принц Галлии

Маргарита и не думала вмешиваться, чтобы предотвратить столкновение. Казалось, ее вполне устраивал хороший мордобой, и она с интересом ожидала дальнейшего развития событий. Положение спасла Елена, которая, кокетничая с Гастоном, не переставала краем глаза присматривать за Рикардом. Как только ей стало ясно, что дело принимает дурной оборот, она оставила своего ухажера, быстрым шагом пересекла зал и решительно взяла брата за руку.

— Пойдем, Рикард. Господин д’Альбре хотел бы с тобой переговорить. Прошу прощения, кузины, господин принц… — Затем она зло взглянула на Маргариту и сквозь зубы прошипела: — Вот сучка!

— Успокойся, кузина, — кротко, но с язвительными нотками в голосе ответила ей Маргарита. — Никто здесь не собирается обижать твоего возлюбленного братца. К тому же мы с принцем сейчас уходим… Извини, Бланка, мы ненадолго отлучимся.

Филипп вежливо распрощался с кастильской принцессой, и обе пары отошли от шахматного столика в разные стороны.

— Что с виконтом? — поинтересовался Филипп.

Маргарита небрежно махнула свободной рукой.

— Да ничего особенного. Просто порой на него находит дурь.

— Ревнует?

Щеки Маргариты вспыхнули алым румянцем.

— А разве у него есть повод для ревности?

— Ну, если вы считаете, что у незадачливого жениха нет никаких оснований испытывать неприязнь к своему счастливому сопернику… — Тут он многозначительно умолк.

Принцесса повернула голову и пристально посмотрела ему в глаза.

— А вам не кажется, что вы слишком самонадеянны?

— Нет, не кажется. — Филипп стойко выдержал ее взгляд и добавил: — А вот вы, принцесса, наоборот — не очень-то уверены в себе.

Он почувствовал, как дрогнула ее рука.

— Глупости!

— Вовсе нет. Вы пытались смотреть на меня сурово, но в ваших глазах была мольба.

Маленькие пальчики крепко вцепились в его руку.

— Это бесполезно, сударыня, — спокойно заметил Филипп. — Когда женщины причиняют мне физическую боль, я впадаю в экстаз.

Хватка ослабла.

— Да, насчет гостей, — бухнула Маргарита ни к селу, ни к городу, что свидетельствовало о состоянии крайнего смятения. Она лихорадочно искала зацепку, чтобы переменить тему, и по цепочке ассоциаций возвратилась к тому моменту, когда разговор соскользнул на зыбкую почву. — Я, конечно, не отрицаю, что среди них будут такие, кого прежде всего привлекают празднества, и, надеюсь, таких будет большинство. Вот, к примеру, французы. Говорят, Филиппу де Пуатье до смерти надоели его обычные собутыльники, и он с радостью ухватился за возможность попьянствовать в новом окружении. Но далеко не все съезжаются из-за меня. Для некоторых это лишь удобный повод собраться вместе и при личной встрече, с глазу на глаз, без посредников, решить многие животрепещущие вопросы. — Принцесса на секунду умолкла и бросила на Филиппа быстрый взгляд. — Только не делайте вид, что для вас это собрание неожиданность. Я-то знаю, что ваш отец был одним из его инициаторов. И не думаю, что он держал вас в неведении.

— Я этого не говорил, — совершенно серьезно ответил Филипп. Он поддержал перемену темы разговора, рассудив, что для начала с Маргариты достаточно. — Но для меня неожиданность, что переговоры решили почтить своим присутствием первые лица всех заинтересованных государств. Не хватает только французского короля.

— Он все еще страдает от ран, полученных в Палестине, — сказала Маргарита и усмехнулась. — А также от уязвленной гордости. Сначала он попал в плен и вынужден был заключить с сарацинами унизительный мир; по возвращении на родину обнаружил, что Нормандия больше не хочет быть под его рукой; а в довершение всех его бед, один честолюбивый юнец принялся копать под Французское государство с юга.

— Байонна никогда не принадлежала королям Франции по праву, — возразил Филипп. — Сент и Ангулем тоже. Я лишь восстанавливаю историческую справедливость. — А после некоторых колебаний он добавил: — Пока что.

— Пока что? — переспросила принцесса. — А что будет дальше?

— Потом придет черед собственно Франции. Пора уже объединить все галльские земли, как южные, так и северные, в одно могущественное государство. В прошлом Галлия была единой страной от Ла-Манша до Средиземного моря; так должно быть и в грядущем.

Маргарита покачала головой:

— А знаете, я с самого начала подозревала, что ваше честолюбие не ограничивается только лишь короной вашего дяди Робера. Небось, по натуре своей вы завоеватель. Где-то в глубине души вы мечтаете покорить весь мир.

— Еще бы! Ведь я прямой потомок Филиппа Воителя. Да и как не мечтать о покорении мира с таким коннетаблем, как у меня.

Филипп кивнул в сторону Эрнана, который, находясь в окружении дам, развлекал собеседниц разбором душещипательных подробностей самых драматических сражений на Святой Земле. Гордо выпячивая грудь, поочередно поправляя шпагу и одергивая роскошный белый плащ с черным крестом тамплиеров, он говорил без умолку, благо нашел себе внимательных слушателей, и то и дело бросал на женщин испепеляющие взгляды. Впрочем, эти страстные взгляды еще ничего не значили; Эрнан смотрел так на любой предмет, живой и неживой, и тщетны были попытки некоторых барышень заигрывать с ним.

— Великолепный воин! — с искренним восхищением сказала Маргарита. — Наверное, при одном его виде иезуиты здорово оробели.

— Ясное дело, — ответил Филипп, с трудом пряча улыбку. Известие о нападении иезуитов на поезд гасконцев уже успело облететь пол-Испании, но конфуз, который приключился с Эрнаном, как-то прошел незамеченным.

— А вам известно, что Родриго де Ортегаль уже смещен с поста прецептора, арестован и вскоре предстанет перед судом ордена? Его преемник, господин д’Эперне, вчера заверил моего отца, что господин де Ортегаль действовал самовольно и вопреки уставу, за что понесет суровое наказание.

— Гм… Если его и накажут, то не за нападение на нас, а за то, что он потерпел неудачу.

— Я тоже так думаю. Никто из самостоятельно мыслящих людей не сомневается, что Ортегаль действовал по прямой указке Инморте. В последнее время иезуиты обнаглели до крайности. Я слышала, что нападавшие даже не пытались скрыть своей принадлежности к ордену.

— Да, — подтвердил Филипп. — Видать, они были уверены в своем успехе и хотели, чтобы весь мир знал, какая участь уготована их врагам. Полагаю, это нападение было задумано, как предупреждение для всех остальных. Инморте наверняка известно, что на переговорах в Памплоне будет обсуждаться вопрос об отлучении его ордена от церкви.

— Давно пора это сделать, — одобрительно произнесла Маргарита. — Будь моя воля, я бы их всех… Нет, вы вы только представьте — этот ублюдок де Барейро еще имел наглость проситься в зачинщики турнира.

— Вот как! И что же ответил ваш отец?

— Конечно, отказал. Вернее, он просто проигнорировал его письмо. Но можно не сомневаться, что это иезуитское отродье все равно заявится на турнир и постарается испортить праздник. Если он победит, это станет настоящей катастрофой.

— Не волнуйтесь, принцесса, — успокоил ее Филипп. — Я не позволю ему это сделать.

Последние слова он произнес немного рассеянно. Его внимание уже переключилось на группу из трех человек, мимо которых они как раз проходили. Это были Симон, Габриель и Матильда. Признав в Габриеле земляка, девушка бойко тараторила по-франсийски; тот страшно смущался и отвечал ей односложными фразами. Симон, как мог, старался приободрить друга.

— Что вы так смотрите на Матильду? — с внезапно возникшим подозрением спросила Маргарита.

— Очаровательное дитя, — сдержанно ответил Филипп.

— И, боюсь, вы уже положили на нее глаз, — вздохнула принцесса. — Да и она явно неравнодушна к вам. Когда пришла от вас, была так взволнована, а глаза ее очень странно блестели… Впрочем, не ей одной вы вскружили здесь голову.

— А кому еще?

— Мне, например.

— Это следует понимать как комплимент?

— Ну… Можете считать это авансом.

Филипп шутливо поклонился:

— Благодарю вас за комплимент, сударыня. Я принимаю ваш аванс и обещаю при первой же возможности его отработать.

Маргарита кокетливо взглянула на него и томным голосом произнесла:

— Давайте присядем, мой принц. Я немного устала.

Она расположилась на обитом мягким плюшем диване и взмахом руки отогнала прочь карлика-шута и двух фрейлин, не нашедших себе кавалеров. Филипп сел рядом с ней — и, как бы невзначай, гораздо ближе, чем это предписывалось правилами приличия. Но Маргарита не отстранилась. Мало того, она еще чуть-чуть придвинулась к нему, и их ноги соприкоснулись.

— Так я жду ответа на комплемент, — сказала она млея.

— А я обязан отвечать?

— Разумеется, нет. Но правила хорошего тона требуют…