Александр Афанасьев - Силовой вариант ч. 2(СИ)

— Есть сигнал! Меньше мили, прямо по курсу!

Точно вышли…

— Томагавк-два, я Томагавк-один, получен сигнал, повторяю — получен сигнал. Прикрывай на шесть…

— Томагавк-один, вас понял, прикрываю…

Второй вертолет начал отставать от первого и чуть поднялся, обеспечивая прикрытие…

Серые, бурые скалы замедляли свой стремительный бег. В этом вертолете было не так, как в обычных — он был таким маленьким, что казалось, будто ты летишь по воздуху на собственных крыльях. Впечатление это — усиливалось тем, что этот вертолет был намного тише обычного…

— Внимание, на час! Полклика!

Востроглазый второй пилот углядел движение.

— Движение!

Вертолет начал снижать скорость — хотя это очень опасно

— Томагавк-два, движение, на час, полклика.

— Вас понял, прикрываю…

Движение — означало, что цель не установлена как враждебная. Для приказа о немедленном открытии огня и уничтожения угрожающей выполнению задания цели использовался термин «контакт»…

Двое. Пока подтверждается…

— Сигналят! Сигналят!

На склоне, с которого еще не ушла ночная тьма — замигал фонарик

— Томагавк-два, начинаю сближение!

Вертолет начал плавно приближаться к людям на склоне ущелья. Это было сложнее, чем кажется…хотя в таких операциях ничего простого не бывает. Ущелье — это, считай, аэродинамическая труба, порывы ветра тут бывают такие, что могут сшибить человека с ног и бросить в ущелье. Что говорить про вертолет. Тем более — про легкий вертолет. Особенно — у самой скальной стенке, чуть дернулся — и ударил винтами… прости — прощай, крикнуть не успеешь. Но для того, чтобы забрать агента — им как раз и предстояло максимально сблизиться…

— Пятьдесят! — подсказывал второй пилот, используя только свое зрение и опыт — сорок! Тридцать пять! Медленнее!

— Томагавк-два, посадочной площадки нет!

— Тридцать! Двадцать пять!

— Оружие! — предупредил наблюдатель на Томагавке — два — наблюдаю автомат АК-47, один из индейцев[48] вооружен АК-47.

— Принял!

Было опасно. Второй пилот не мог одновременно и прикрывать и обеспечивать выход на точку висения. Второй вертолет — не мог стрелять, не рискуя задеть своих.

— Один размахивает сумкой, большая черная сумка…

— Посадка невозможна! Предлагаю использовать лестницу!

— Принято!

— Двадцать! Стоп!

Дальше — было уже опасно. Да и сейчас — не менее опасно.

Второй пилот — протянул руку — и вниз полетела заранее свернутая, сделанная из сверхлегких материалов (ступеньки из кевлара!) лестница. Это была единственная возможность забрать тех, ради кого они рисковали жизнями.

— Go, Go, Go! — забыв про пулемет, второй пилот маленького, опасно шатающегося вертолета, махал рукой, призывая русских подниматься. Он отслужил свое во Вьетнаме и продолжал служить… здесь было как нагорье, только еще круче. И ему было в общем то все равно до этих долбанных коммунистов, он считал что все коммунисты одним миром мазаны и разницы между ними нет. Но как и любой добросовестный человек — он поддался логике того дела, которое он делал и сейчас он искренне болел за этих двоих, карабкающихся по лестнице, хотел, чтобы они не сорвались, чтобы они побыстрее забрались в вертолет и как можно скорее оказались на свободной земле. Вот тогда то они и узнают — стоило ли оно того…

Первый русский ввалился в кабину вертолета, бросил сумку. Второй — карабкаясь, выронил автомат.

— Давай! Давай!

И русский понял — он снова начал карабкаться наверх, а потом ввалился в маленькую кабинку и каждое движение устраивающихся на своих местах русских отражалось в покачивании вертолета на краю пропасти!

— Есть!

Второй пилот показал большой палец первому — и тот кивнул: дело сделано. Кувыркаясь, полетела в ущелье лестница… если русские ее и найдут, то пусть порадуются за американцев, которые умеют производить такие вещи. Они проникли на индейскую территорию, на занятую русскими землю, забрали у них из-под носа двоих и теперь оставалось только долететь до базы. И потом — рассказывать за кружкой пива об очередной, вписанной золотыми буквами в историю ВВС США операции — правда, не раньше, чем через двадцать лет.

— Готовность!

— Есть!

Вертолет начал осторожно покидать точку висения

— Тридцать! Сорок! Пятьдесят! Системы стабильны!

— Томагавк-один, идешь хорошо!

— Томагавк-два, орлы в гнезде, повторяю — орлы в гнезде.

— Орлы в гнезде — принял.

И снова — бешеный полет ущельем к границе. Серое, бурое, тускло-зеленое смешивалось в одну гудящую полосу, проскакивали какие-то жилища, в одном месте они видели столб дыма — наверное, пастухи…

— Прошли индейскую территорию! — крикнул второй пилот, по одному ему ведомым признакам установивший, что они покинули афганскую территорию и сейчас находятся над пакистанской.

— Передавай: Свободный орел.

— Есть! Дельта, я Томагавк-один! Свободный орел, повторяю — Свободный орел!

— Томагавк, Свободный орел — принял!

— Дельта, я Томагавк! Покинули индейскую территорию, приближаемся к вам, РВП — пятнадцать майк!

— Томагавк, пятнадцать Майк — принято…

Свободный орел!

Сигнал, обозначающий то, что вертолетной группе удалось поднять русского перебежчика на борт и он над свободной территорией. То, чего они ждали, ради чего рисковали жизнями — наконец свершилось. Таких переходов — резидент ключевой резидентуры — не было… вообще никогда не было. Все время существования ЦРУ.

Как только эти слова — «Свободный орел» — были произнесены — на американской временной базе началось ликование. Все недоверие, все бессонные ночи, все опасения — были забыты в одно мгновение, потому что сейчас было понятно — жертвы были принесены не напрасно. Они сделали это! Самоуважение, пошатнувшееся после того, как Америка ничего не смогла сделать для поддержки своего старого союзника, Пакистана — здесь и сейчас было хоть частично, но восстановлено. Они сделали это! Несмотря на все русские поисковые мероприятия — они вытащили парня прямо из-под носа сталинистов. Даже неважно, что он принесет в клюве. Важно то, что они сделали это — и русские не смогли им помешать.

Конечно, американцы были дисциплинированы, пакистанцы бы отметили это стрельбой в воздух, а русские — непременно бы начали пить водку. Но как смогли — они свои чувства выразили. Уордену с трудом удалось выбраться из коммуникационного центра — каждый хотел его поздравить, у всех была чистая, искренняя радость, выражающаяся в нескольких, типичных для американцев словах — мы сделали это!

У выхода — стоял капитан Симмонс и молча смотрел на небо…

— Поздравляю, сэр — буркнул он, не оборачиваясь

— У вас глаза на затылке? — осведомился Уорден

— Нет. Просто я слышу, кто как ходит. Вы самый тяжелый здесь, сэр, ваши шаги несложно выделить среди остальных…

— Вот как? Понятно. Почему вы смотрите на небо.

— Я думаю, сэр, что долбанные красные могут послать бомбардировщики. С них станется, сукиных детей.

— Сомневаюсь, что они смогут так быстро отреагировать…

— Это могло быть частью плана. Русские могли решить — какого хрена нам бегать по горам, если мы знаем конечную точку маршрута?

Уорден пожал плечами

— Думаете, стоит сматываться как можно быстрее?

— Черт, нет… Надо вывезти наших людей, их нельзя просто так оставлять в горах. После чего — можно будет и сваливать…

— Наверное, так…

Уорден уже привык к тому, что Симмонс какой-то… слишком спокойный, что ли. В нем не было энтузиазма — его заменяла добросовестность…

— Оно стоило того? — вдруг спросил Симмонс

— Вы имеете в виду перебежчика? — переспросил Уорден — не знаю, капитан. В этих играх ты вообще не знаешь, какая масть козырная до самого конца игры. Мы просто закидываем удочку и смотрим, что клюнет.

— Не люблю рыбалку — отрезал капитан

— Вот как? Почему же?

— В ней много непредсказуемого. Слишком многое зависит от удачи?

— И это говорите вы, солдат? Я думал, удача — ваша верная спутница.

— Не так. Совсем не так. Победа в бою почти не зависит от удачи, мистер Уорден — объяснил капитан Дельты — на удачу надеются только плохие командиры, им удача нужна, чтобы прикрыть собственные просчеты. На самом деле — ты собираешь дельных парней и в течение многих месяцев, а то и лет делаешь из них лучшую команду. Потом ты даешь им лучшее оружие и технику, которая у тебя есть. Потом — ты обеспечиваешь их лучшим планом, и они идут и выполняют свою работу. Война для нас — это работа и не более того. Если у нас есть правильные люди, правильное снаряжение и правильное планирование, победа практически неизбежна. Как сейчас. Мы сделали то, что должны были сделать и получили то, что хотели, верно?