Виктор Побережных - Горячий июнь.часть 1

  - А вы бы прекратили сбор информации на их месте, Александр Николаевич?

  - Это были просто мысли в слух, - Мартынов усмехнулся, - Естественно не прекратил бы. Копал бы изо-всех сил. Но над этим будем работать не мы, так что не будем забивать себе голову. Честно говоря, когда я узнал о захваченных документах с твоим упоминанием, я рассчитывал на несколько другие материалы. А эти нам не нужны. Расскажи лучше, как у тебя с новичками дела обстоят?

  - Нормально обстоят. Хорошие ребята, грамотные. Меня больше Зильберман волнует.

  - Всё наладится, Андрей. Всё наладится...- Мартынов вздохнул, тоскливо покосился на свой сейф и спросил, - Что-то новенькое есть?

  - Идея появилась, Александр Николаевич. Правда не по нашему ведомству, но...- и я начал излагать свою мысль о патентах. Вернее о подписании СССР парижской конвенции.

  Мартынов слушал с заметным интересом, при этом задавая вопросы, на некоторые из которых я не мог сразу ответить. В конце концов я выдохся, а Александр Николаевич подумав пару минут подытожил.

  - Даю тебе час на составление служебной записки по этой теме. А я пойду 'вентилировать' этот вопрос к Лаврентию Павловичу. Тема слишком серьёзна, что бы просто отмахнутся от этого. Иди и готовь бумагу. Всё...

  Интерлюдия. Москва, Кремль, Кабинет И.В. Сталина. 12.07.1942г.

   - С этим ясно, - Сталин закрыв папку поднял взгляд на наркома НКВД, - Поработали хорошо. Молодэц! Значит, в сорок пятом бомбы у них не будэт?

  - Не будет, Иосиф Виссарионович, - Берия утвердительно кивнул, - Устранено несколько ключевых учёных. Без них работа американцев замедляется в разы. Но мы продолжаем контролировать ситуацию. Сюрпризы нам не нужны.

  - Точно говоришь - не нужны, - Сталин, кроша папиросный табак набивал трубку, - Что по 'Оракулу'?

  - От привлечённых специалистов получены предварительные результаты касающиеся изучения Стасова и Максимова и их возможного воздействия на окружающих их людей. Особенно интересную информацию, независимо друг от друга, дали товарищи Ананьев, Авдеев и Фейнберг. Выводы, повторюсь, предварительные, но важные для нас.

  -Так-так-так, - Сталин заинтересованно прищурился, раскурил трубку, - Излагай.

  - Первым выводом является полная уверенность специалистов, что Стасов и Максимов, по своему поведению, значительно отличаются от нас, то есть от современных людей. В первую очередь это выражается в более быстром образе жизни. От простой походки, до восприятия информации и реакции на внешние раздражители. По мнению уважаемых экспертов, это связано с более быстрым ритмом жизни в том времени, из которого они к нам попали. Косвенно это подтверждается и рассказами самих объектов изучения о своём 'мире'. Отмечена, определённого рода, подверженность объектов своеобразному состоянию, которое товарищ Фейнберг определил как информационный голод. В своём времени, Стасов и Максимов привыкли к ежедневному потоку информации, который, по сравнению с нашим периодом, просто огромен. Не испытывая привычной информационной нагрузки, они испытывают сильный стресс. Справится с этим Стасову помогает его работа, Максимову - ежедневное общение с нашими техническими специали-

  стами. И именно привычка к оперированию большими потоками информации, сделала их психику более пластичной, что и помогло им сохранить душевное равновесие. Помимо этого отмечено, что и Стасов, и Максимов, увлекались фантастической литературой про 'попаданцев', очень популярной в их времени. Товарищ Ананьев высказал мнение, что это послужило своеобразной тренировкой психики объектов. На уровне подсознания, они были готовы к подобному развитию ситуации. Естественно, это только предположение, но товарищи Фейнберг и Авдеев склоняются к такому же выводу.

  - Интэресно, Лаврэнтий, очень интэресно, - Сталин, выпустив клуб дыма, встал и отошёл к окну кабинета. Помолчав пару секунд, он спросил, - А как себя ведёт Максимов теперь?

  - Знаете, Иосиф Виссарионович, - Берия пожал плечами, - На удивление хорошо. Сейчас о нём можно говорить не только как об объекте изучения и получения информации, но и как о ценном сотруднике. Он дал уже несколько очень ценных советов по работе наших специалистов. Некоторые мы уже внедрили в работу, некоторые изучаются аналитиками. Одно из его предложений я хочу озвучить после основной части доклада.

  - Хорошо, - Сталин вернулся за стол и отложил погасшую трубку, - Продолжай, Лаврэнтий.

  - Второй вывод ещё более интересен, - Берия достал очередной листок из папки, - Все три товарища убеждены, что Стасов и Максимов значительно влияют на поведение контактирующих с ними специалистов. Особенно это заметно на примере Стасова. Отмечено, что сотрудники НКВД, чаще всего общавшиеся с ним, стали более 'ускоренными'. Они стали 'быстрее жить'. То есть - двигаться, говорить, излагать и воспринимать информацию. Для проверки этой версии, в группу Мартынова включено три молодых сотрудника, ранее не задействованных в операции 'Оракул'. Спустя месяц, можно с уверенностью говорить о полном подтверждении версии экспертов. Сами молодые сотрудники, в своих ежедневных отчётах, заметили, что их стала раздражать 'медлительность' основной массы окружающих их людей. И в быту и в работе. Сотрудниками внешнего наблюдения так же отмечено изменение скорости походки у молодых товарищей. Изменения в восприятии окружающих и себя произошли у них через неделю с начала общения со Стасовым. Подобные изменения в поведении сотрудников отмечены и в группе, работающей с Максимовым. Но там это касалось, в основном, работы с информацией.

  - Что нам может дать эта особенность? - Сталин задумчиво посмотрел на наркома.

  - Пока не знаем, - Берия вновь непроизвольно пожал плечами, - Пока специалисты затрудняются ответить на этот вопрос. Недостаточно статистических данных.

  -Хорошо, подождём. Продолжай, - Сталин вновь взялся за трубку.

  - Интересным является ещё такой факт. Несколько раз, у Стасова, проскальзывало недовольство вашей мягкостью, по отношению к врагам. В основном это касалось Кавказа и ВКП(б).

  Сталин, перед этим начавший раскуривать трубку аж поперхнулся и закашлялся. Наконец, справившись с кашлем, он раскурил трубку, помолчал пару мгновений и спросил с нескрываемым интересом.

  - И где же товарищ Сталин должен действовать более жёстко, по мнению вашего сотрудника, товарищ Народный комиссар внутренних дел? - голос вождя стал обманчиво добродушным и мягким, - Поясните мне, товарищ Берия.

  - Конкретики нет, товарищ Сталин, - Лаврентий Павлович прикрыл папку, - Но я разберусь.

  - Разбэритесь, разберитэсь, Лаврэнтий Павлович. Послезавтра, передо мной должен лежать рапорт Стасова с его предложениями и вашими комментариями, - Сталин снова встал и начал ходить по кабинету, - Привыкли говорильни устраивать! Если недоволен - пиши бумагу! Товарищ Сталин не может услэдить за всэм и всё знать!

  Остановившись, он что-то тихо пробурчал себе под нос по грузински и спросил:

  - Всё?

  - В основном да, Иосиф Виссарионович. Осталась только идея Максимова, которую, в целом, одобрили аналитики. Что интересно, сегодня подобную идею изложил и Стасов, в рапорте на имя Мартынова.

  - Ну, давай, послушаем, - Сталин вновь сел на своё место, - Что там за идея?

  - Предлагают присоединиться к парижской конвенции по охране промышленной собственности - патентов.

  - Интэресно. Обоснование есть? Что это даст нам?

  - Деньги, Иосиф Виссарионович. Аналитики утверждают, что многое из того, что нам теперь известно - вот-вот откроют и запатентуют в других странах. Некоторые вещи мы, пока, просто не можем выпускать. Естественно, что это не касается вооружений и оборонных направлений.

  - Этот вопрос очень непростой, Лаврэнтий. Оставь мне все бумаги, я подумаю. Если у тебя всё, то иди. И не забудь - послезавтра рапорт Стасова на моём столе!

  Глава 42.

   Утром, 13 июля, я проснулся в прекрасном настроении. Дела шли хорошо, рапорт Мартынову понравился, а ещё, вчера вечером, сняли усиленный режим несения службы и разрешили ночевать дома. А то надоело спать в кабинете, да и как-то, не комфортно это там делать. Выйдя, в привычной компании, из подъезда, я прислушался к музыке, доносящейся из репродуктора и, с удовольствием, стал напевать знакомую песню:

  - Я снова поднимаюсь по трево-о-ге

  И снова в бой, такой, что пулям тесно

  Ты только не взорвись на полдоро-о-ге

  Товарищ сердце! Товарищ сердце!....

   Один из охранников удивлённо покосился на меня а второй явственно поморщился. Подумаешь! Сам знаю, что на моих ушах с медведем ещё и слон потоптался! И голосом моим только - занято!- кричать в общественной уборной! Для себя то я могу мурлыкать? Вот и терпите теперь! Интересно, а как руководство отбирает песни, которые можно исполнять? Да и исполнителей? Песня звучит ещё лучше, чем мне помнилось по прошлой жизни. И голос, у певца, шикарный. Нужно узнать, а пластинки уже есть с новыми песнями?