Кречет. Первый очаг - Эльхан Аскеров

в баню, а Беломир, ещё раз проверив, всего ли на столе достаточно, пошёл в свою комнату, спать. Теперь, когда Григорий вернулся, торчать у него над душой никакой необходимости не было.

А утром их обоих разбудил хриплый вой рога. Слетев с постели, парень оделся словно по тревоге и, навешивая на себя всё оружие, помчался к воротам. Следом за ним с тихой руганью мчался Григорий. Подбежав к воротам, напарники увидели стоящих у рогаток всадников, и Серко, с облегчением усмехнувшись, негромко фыркнул:

– Явились.

– Это князь? – на всякий случай уточнил Беломир.

– Он. И вои его, – уверенно кивнул казак. – На всех одёжа с родовыми знаками. Открывай ворота! – скомандовал он, выходя вперёд.

Казаки быстро растащили рогатки, и вперёд выехал крепкий мужчина средних лет, в добротной, можно сказать, роскошной по местным меркам одежде и с богато украшенным оружием. Следом за ним выехали ещё двое. Молодые мужчины, чем-то неуловимо похожие на первого всадника.

– Сыны его, – пояснил Григорий, когда Беломир взглядом указал казаку на эту парочку.

Все остальные горцы остались стоять на месте, даже не делая попыток двинуться вперёд. Подъехав к воротам, князь повернулся к казаку и, едва заметно улыбнувшись, коротко кивнул, негромко поздоровавшись:

– Ас-салам, казак.

– Алейкум-ас-салам, – к огромному удивлению парня, отозвался Григорий. – За мной езжай, князь. Ждут тебя дочери твои. И ты рядом держись, – тихо скомандовал он Беломиру.

– В письме ты писал, что нашёл их случайно. Как было, расскажи, – попросил горец, поравнявшись с напарниками.

– Бегали с дружкой, – тут Григорий кивнул на парня, – в степь, посмотреть своим глазом, что там у них за замятня случилась, и случаем десяток всадников приметили. Спрятались и смотреть стали, кто едет, куда. А когда поняли, что это татары с полоном идут, решили взять их. А как вышло, что дочери твои вдруг у татар оказались? – в свою очередь задал казак вопрос.

– Кунак твой? – уточнил князь, кивая на Беломира.

– Так и есть, – решительно кивнул Григорий.

– На хазара похож, – вдруг хмыкнул горец.

– Из дальних мест он. А что волос долог, так то у них доблестью считается. Мол, хочешь голову мою, приди и возьми, ежели сможешь. Я тебе даже для того хвост приготовил, – пояснил Григорий, неожиданно выдав ту самую версию, что не так давно озвучил сам Беломир. – Вроде как ворога дразнит тем.

– Смелый, – одобрительно усмехнулся горец. – Молодой, но уже своих врагов имеет.

– Дружка мой, без малого витязь, – с заметной гордостью в голосе отозвался Григорий. – Сам знаешь, со мной в степь ходить дело непростое. Не всякий решится. А он который уже раз ходит, и не дрогнул ни разу.

– Джигит, – одобрительно кивнул горец. – А чего молчит? Немой, что ли?

– Так ты меня, князь, не спрашиваешь, а поперёк старшего в разговор лезть младшему не след, – не удержавшись, ответил парень.

– Правильно сказал, – тихо рассмеялся горец. – Хорошо учили. Ты тоже там был, когда дочерей моих отбивали?

– Так мы вдвоём и были, – пожал Беломир плечами.

– И что, вдвоём десяток татар срубили? – удивился князь.

– Самострелами взяли, – отозвался парень, не видя причины скрывать правду. – Для двоих их слишком много было. И все с луками. Так что решили раз уж не силой, то хитростью взять.

За спиной парня раздалось презрительное фырканье, и между лопаток парня что-то крепко ткнулось. Стремительно обернувшись, Беломир столкнулся взглядом с младшим княжичем. Это он, чуть подогнав коня, заставил его ткнуться головой в спину идущему.

– Ещё раз так сделаешь, пожалеешь, – пообещал Беломир, глядя парню в глаза.

– Уйми сына, княже, ежели не хочешь поминки справлять, – рыкнул казак так, что князь невольно вздрогнул.

– Такой сильный воин? – взяв себя в руки, иронично уточнил горец.

– Оружного татарского сотника голыми руками пришиб. Тому на торгу много видаков было, – ответил Григорий, резко остановившись и глядя ему в глаза. – И учти. Его тронешь, и я в стороне не останусь. Сказано, то дружка мой по делам боевым.

– Хорошо. Реваз не тронет его, – помолчав, кивнул горец и, повернувшись к сыну, что-то быстро проговорил на своём языке.

Они добрались до Гришиного подворья, и казак, первым переступив тын, начал открывать ворота. Въехав во двор, князь ловко соскочил с коня и едва успел развернуться, когда из дома вылетели девчонки и кинулись отцу на шею. Отступив в сторону, Беломир присел на лавочку у крыльца, а Григорий отправился выводить коней, на которых девушек и привезли в станицу. Пока горец о чём-то переговаривался с дочерьми, казак успел заседлать обоих коней и привязать их у ворот.

– Чей это дом? – отодвинув девушек, повернулся к нему князь.

– Мой. Когда понял, кого из полона вытянули, промеж себя решили, что они тут жить пока станут, а я у дружки своего. Я ж писал тебе, – ответил казак, чуть пожав плечами.

– Почему слуг нет? – вдруг влез в разговор младший княжич.

– А у нас в стане ни у кого слуг не имеется, – усмехнулся Григорий. – Казаки и сами никому не служат и у себя слуг не держат.

– Они что, всё сами делали? – удивился парень.

– А они что, не девки? Или для их сие труд великий, самих себя обиходить? – ехидно поинтересовался казак.

Княжич разразился длинной, эмоциональной речью на своём языке, размахивая руками и пытаясь что-то втолковать отцу. Но князь, разом посуровев, осадил его резкой короткой отповедью, что-то приказав в ответ. Скривившись, княжич замолк и, отойдя в сторону, принялся теребить рукоять кинжала, бросая на казака быстрые злобные взгляды.

«У-у, приятель, да ты уже с самим собой сговориться не можешь, – мысленно протянул Беломир, краем глаза наблюдая за ним. – Гонор спокойно жить мешает? Так это не надолго. С такими замашками тебе его быстро оторвут. Вместе с головой».

Между тем князь, отозвав Григория в сторону, принялся что-то тихо с ним обсуждать. Тем временем старший сын усадил сестёр в сёдла и, окликнув отца, что-то спросил. Кивнув в ответ, князь вернулся к разговору с Серко. Старший княжич, вскочив в седло, дождался, когда девушки выедут со двора и, развернув коня, заставил его пятиться из ворот. В ответ Григорий приложил правую ладонь к груди и коротко поклонился. Недолго думая, Беломир повторил его жест. Улыбнувшись, княжич развернул коня и погнал его рысью, догоняя сестёр.

Проводив его взглядом, Григорий вернулся к разговору, а Беломир уселся на место и, прикрыл глаза, дожидаясь окончания этого совета в Филях. Бродивший по двору младший отпрыск горца огляделся и, пользуясь тем, что на него никто не обращает внимания, медленно двинулся к сидящему с прикрытыми глазами парню. Сам же Беломир продолжал наблюдать за ним сквозь чуть приоткрытые веки. Он ещё и голову опустил, делая вид, что спит на ходу, но за княжичем следить не переставал.

Подобравшись вплотную, княжич примерился и, зло усмехнувшись, резко выбросил кулак в голову парню. Ожидая от него чего-то подобного, Беломир плавно качнулся в сторону, пропуская его кулак над плечом. В итоге княжич с силой всадил его в стену дома и тут же взвыл от боли. Судя по всему, руку он себе повредил крепко. Беломир, выпрямившись, усмехнулся и, глядя пареньку в глаза, спокойно произнёс:

– Не всегда то, что ты видишь, является тем, что ты думаешь.

– Пёс! – выкрикнул княжич, нанося ещё один удар.

Беломир, уже сообразив, что проигрывать этот юный горец не умеет, был готов к чему-то подобному. По жизни он нередко встречал подобных людей. Они готовы добиться своего любой ценой и не остановятся ни перед чем. Главное, чтобы всё было только так, как хотят они. И воспитание, национальность и благосостояние тут ни при чём. Это черта характера. Точнее, тупого, ослиного упрямства, с которым человек родился. Привычным движением, убрав голову из-под удара, парень с резким выдохом отбросил княжича от себя, ударив открытой ладонью в грудь.

Выкрик привлёк внимание князя и казака. Увидев, как он пытается ударить Беломира, князь резко что-то выкрикнул, но княжич успел ударить. А после ответного удара Беломира, отлетев на середину двора и перевернувшись через голову, он окончательно озверел. Вскочив, княжич