Строитель - Андрей Готлибович Шопперт

одна кольчуга самого плотного плетения от стрелы с булатным наконечником не защитит. Брянец покачнулся в седле и стал сползать.

Емеля хотел передохнуть и оглядеться, но не тут-то было. Увидев прореху в обороне владимирцев сюда, на фланг правый, заворачивали коней сразу четверо дружинников.

Глава 20

Событие пятьдесят восьмое

Дураков не жнут не сеют, они сами рождаются.

В возах, что достались от уничтоженного отряда, были продукты. В основном — зерно. Просо и пшеница. Три мешка муки ещё. И мешок соли. И на радость лошадкам пять мешков овса. С учётом девяти убитых и добитых после ранения лошадей, продуктов теперь хватит на пару недель даже с учётом набранного пополнения. Ну, это так нобиль Санька Юрьев думал до сегодняшнего вечера.

О подходе очередного отряда доложили новые таможенники, вновь отправленные к тому самому мосту через реку Уж.

— Два десятка воев. Все в кольчугах со щитами, и три воза позади, в них копья лежат, — доложил отправленный с заставы с новостью местный охотник.

Санька задумался на минуту, ус подкручивая. Два десятка? Эти унгры дураки настоящие. Даже дурни. Да они эти два десятка перестреляет из засады даже не вспотев. О чём думают? Нет, точно дурни. Тем не менее, решил Юрьев сам с этим отрядом разобраться. Этому ещё и то способствовало, что жена Катарина по-прежнему ходила с красным носом и не менее красными глазами. Плакала в подушку. Ну, Санька, как мог, её успокаивал, поглаживая по русой головке, но Катька, вроде успокоившись, через пару часов вновь хлюпала носом. Вот и решил сотник — нобиль на пару дней из замка уехать. Может, не видя его зверской рожи перестанет жёнушка перины мочить. Соскучится. С этим-то делом, с постельным, у них всё как бы нормально.

Взяв три десятка опытных диверсантов и двоих местных охотников, которые те места хорошо знают, уже через три часа нобиль Юрьев выехал из замка на юг.

Дело было под вечер и наткнуться на вражеский отряд в темноте Саньке не хотелось. Потому, отъехав от замка вёрст пять, Юрьев решил устроить ночлег. А чтобы не оказаться застигнутыми врасплох, поступили, как их и учил князь Андрей Юрьевич. Стрельцы принесли из леса валежника, веток сухих дополнительно наломали и перегородили дорогу, а к наружным веткам привязали тонкие верёвочки с несколькими латунными колокольчиками. Теперь любой, кто подойдёт к этому завалу так или иначе верёвку заденет, и колокольчики зазвенят. Ну, а дозор уж разберётся стрелять по подошедшему или нет.

Однако ночь прошла спокойно, так что неизвестный отряд из воев, тут гадать не приходилось, тоже ночевал в лесу, где-то неподалёку. Другой дороги в Загор здесь не было.

Позавтракав припасами, взятыми из замка, не разводя костра, чтобы дымом не спугнуть ворога, пусть и дурного, диверсанты двинулись дальше. С обеих сторон дороги сначала, хоронясь в лесу, двигались двое пеших разведчиков, которые в случае обнаружения неприятеля должны подать сигнал, закричав кукушкой.

Прошёл примерно час и Санька решил поменять разведку, даже не так, сам решил тоже вперёд выдвинуться, что-то смущало его в известиях о двадцати дружинниках. Кто же такими малыми силами на сечу собирается⁈ Ну, не в гости же эти вои едут. Все местные давно, должно быть, весть разнесли по округе, что тут власть сменилась.

«Ворогов» сотник услышал прежде чем заметил. Сначала шум невнятный послышался, а потом и слова стали различимы. Впереди, метрах в двадцати за поворотом лесной дороги раздавалась песня:

Кап-кап-кап,

Из ясных глаз Маруси

Капают слёзы на копьё.

Санька выскочил из леса на дорогу. Эту песню могли петь только владимирцы. Что и подтвердилось через пару минут. Из-за поворота выехал на своём «Карем» сам воевода Мечеслав.

— Ого, сам боярин Юрьев нас встречает! Глядь, хлопцы, уважил нас боярин! — хлопцы дружно заржали вместе с конями, непонятно ещё кто громче.

С этого дня такие встречи стали регулярными. Словно все жители Владимира и соседних городов решили на время перебраться в Загор. Через два дня после воеводы с севере из ляшских земель пришёл со своим отрядом в шесть десятков стрельцов Горыня. На счастье он, в отличии от Мечеслава, в обозах привёз не только оружие, но и продукты, так как запасы в замке совсем уж к концу стали подходить.

Потом стали со стороны Ужгорода по одному, по два подходить караваны небольшие в три — четыре подводы с продуктами. Очень вовремя, но ещё лучше, что сопровождали эти обозы всегда по пять — шесть стрельцов из тех, что и короля Шаробера стрелами забрасывали и татаровей под Житомелем в их ордынский ад отправляли. Всего таких отрядов за седмицу подошло восемь. Теперь и продуктов хватало и воев добавилось. Можно уже не опасаться даже крупного отряда, который могут унгры или паписты с запада послать. Добро пожаловать, привозите брони и оружие, и о припасах не забывайте. Ждём.

А через семь дней и совсем грозную силу приобрело его войско. Пришёл огромный обоз из Владимира. Чуть не сотня возов. И привезли они не что-то там, а артиллерию. Все десять больших баллист прибыло, что горшки с греческим огнём или напалмом на две сотни шагов легко швыряют. Кроме того, и десять малых баллист прибыло и три скорпиона, что гранаты-стрелы в ворогов запускают. Самым же необычным для Саньки было то, что Андрей Юрьевич не пожалел и отправил пять лафетов с пятнадцатью стволами. Пушки — детям не игрушки. Смешные поговорки иногда Андрей Юрьевич выдаёт.

Данька, сын Мечеслава, сказал, что во Владимире сейчас срочно точат новые стволы и льют бомбы, дней через десять следует следующий караван ожидать.

— Так мы всерьёз воевать будем? — удивился Санька.

А буквально через час его отвлекли от осмотра баллист два дозорных, вернувшихся с юга.

— Беда, сотник! Охотник местный Михась вернулся с того берега Ужа. Войско к нам идёт. И ведёт его сам король Шаробер.

— А воев-то с ним сколько? Велико ли войско! — ну, Санька ждал, понятно, но чтобы сам король. Однако.

— Ну, Михась их не пересчитывал, но говорит под тысячу конных и столько же пешцев, на десяток вёрст войско растянулось. Завтра уже к реке подойдёт.

Событие пятьдесят девятое

Солдат по осени считают

Сотник Емеля Осипов повалился в истоптанную конями и пешцами траву. Сил, чтобы стоять уже просто не было, сами ноги подогнулись. Да чего там, сил этих на то, чтобы просто дышать и то не