Кирилл Еськов - Америkа (Reload Game)

Объяснение могло быть только одно: забор недавно починили; ведь так, небось, и стоял годами — но именно сейчас кому-то стало невтерпеж! В тихом отчаянии (время прохождения маршрута было рассчитано для него Павлом Андреевичем почти по минутам) он принялся пробовать все доски подряд — а вдруг?.. — и спустя небольшое время обнаружил-таки ее, совсем не на том месте; оказавшись же по ту сторону забора, он разобрался, что разночтения в счете приключились благодаря выступу стены, за который прячутся заподлицо крайние три доски. До условленного места на другом конце хитрого лабиринта проходных дворов он добрался уже безо всяких накладок и почти в срок — застав там Павла Андреевича уже колдующим над запертой наружной дверью черного хода.

— Всё — штатно? — отрывисто осведомился ротмистр, не отрываясь от работы.

— Так точно! — Саша запнулся на секунду — стоит ли сообщать о доске, и решил не загружать память Павла Андреевича такой ерундой: нашел ведь в итоге, и ладно.

— А доску как нашел?

— А! Так это была проверка?

— Какая, к дьяволу, проверка!? — придушенным шепотом, и оттого еще страшнее, рявкнул стремительно обернувшийся Расторопшин; мгновенно, впрочем взявший себя в руки. — Саша, раз уж ты сейчас у меня вроде в учениках, как у твоего дяди Захара, запомни: будучи на операции, ты обязан немедля докладывать старшему группы о любом отступлении от плана, о любой мелочи; а то, что проход нашелся в неуговоренном месте — вовсе не мелочь. Сейчас это была моя промашка: не успел когда-то прозвонить маршрут с обоих концов и учесть при инструктаже тот выступ — ты понял, да? — но вообще-то это признаки того, что маршрут под контролем противника, и весьма вероятна засада. Учти на будущее, напарник…

Тут как раз замок щелкнул, открыв перед ними лестницу, на удивление чистую для черной; чувствовалось, что тут обитают солидные люди. Поспешающий через две ступеньки Павел Андреевич с Флорой на руках, избавившийся — вместе с пролеткой — и от кучерского кафтана с капюшоном, и вернувшийся в давешнее свое обличье нищенки, смотрелся тут, мягко говоря, невместно.

Однако отворивший им дверь в квартиру (на три коротких звонка) вальяжный барин в домашнем халате, похоже, не только не был шокирован, но даже и особого удивления не выказал:

— О-о! Привет бойцам тайного фронта! — пророкотал он, заключая ротмистра в объятия. — Ну-ка, покажись, Паша… У тебя там как — и вправду башка разбита, или это такая маскировка? Проходите, джентльмены, у меня тут попросту, по-холостяцки…

— Рад тебя видеть, Алекс — не то слово!

— Слова — потом. Давай-ка скидавай свои конспиративные лохмотья и дуй в смотровую: чувствую уже, что шить там придется всерьез, через край… Вас, молодой человек, это, кстати, тоже касается — в смысле лохмотьев. Можете сразу в ванну…

— Постой, старина, я потерплю — не горит. У нас тут на руках еще раненый, совсем тяжелый, — и с этими словами Расторопшин отступил на лестницу, за оставленной там Флорой.

Присевший на корточки доктор лишь присвистнул:

— Да вы что, ребята! Я всё-таки не ветеринар, что я понимаю в собачьей анатомии?

— Зато ты отлично понимаешь в проникающих ранениях и в неотложных полостных операциях в полевых условиях! Терять-то, похоже, уже нечего, так что…

— Ладно. Любопытное ранение… это, часом, не рапира? Как ее угораздило?

— А вот этого тебе лучше не знать.

— Понял. А про время?..

— Около трех часов назад. …Думаешь, опоздали уже?

— Трудно сказать. Парень-то — кто у нас будет?

— Мой человек. Звать его… ну, пусть будет Сашей.

— Да я сейчас не о том. Он — хозяин собаки?

— Можно считать, что так.

— Ладно. Саша, подойди, пожалуйста. Ты как — крови не боишься?

Второй раз за последние часы ему пришлось отвечать на этот, не самый частый в обиходе, вопрос.

— Отлично. Значит, будешь мне ассистировать. А то очень не хотелось бы, чтоб пациент успел прокусить мне руку — покуда не подействовал хлороформ… Ну, что шансов у нас почти никаких — это ты, надеюсь, понимаешь и сам?

— Да. Так точно, ваше благородие.

— Тогда — за работу.

25

Ну, вроде как всё… Отходящая от наркоза Флора («Надо же! никак не ожидал, что выживет, если честно…») пристроена на ближайшее время под опеку доктора, голова зашита и перевязана, и принят уже общеукрепляющий стакан джина (водки англофил Алекс дома не держал принципиально). Бойцам не-тайного фронта было бы самое время повспоминать минувшие дни, устроившись в уютных креслах у камина, тайного же — увы…

— А теперь слушай сюда, старина… old fellow, — промолвил он, отставляя тарелку (веджвудский фарфор) из-под наспех проглоченного ужина. — То, во что я тебя сейчас втянул — очень опасно…

— Опаснее, чем тогда, под Дзау-Джикау и в Ахалкале? — ухмыльнулся доктор.

— Ты будешь смеяться, но — да, опаснее. Намного. Поверь, если б не… э-э… твой холостяцкий нынешний статус… я бы к тебе не пришел.

— Понял. Слушаю тебя внимательнейшим образом. Подписка о неразглашении на вечные времена?

— На этот раз — прямо наоборот.

— Сдаюсь! В смысле — перестал понимать…

— Нас, с напарником и собакой, могут искать… довольно неожиданные службы и персоны. Полиция и голубенькие — это полбеды, этим можешь говорить что хочешь, благо официально мы — не в розыске. Но если, упаси Господь, по нашим следам придут другие — а ты их почувствуешь сразу, — выложи им всю правду про наш визит и отдай собаку. Немедля. И не вздумай тут изображать из себя Муция Сцеволу! Поскольку ты толком ничего о нас не знаешь, есть надежда, что они… не станут прибегать к крайним мерам.

— А что Служба?..

— В данном случае — числи ее просто за одно из подразделений полиции.

— Вот даже как… Ну, тогда тебе, пожалуй, следует знать об одном привходящем обстоятельстве. Саша, — окликнул он паренька, сосредоточенно уминавшего добавку. — Не в службу, а в дружбу: сходи-ка на кухню, последи там за чайником. И тарелку прихвати — а то остынет!..

— Ну так вот, Паша. Голубенькие могут появиться тут в любой момент, по делам, никак не связанным с вашим государственно-секретным псом. Мне, видишь ли, пришлось недавно… с неделю примерно как… оказать срочную медицинскую помощь одному человеку… ну, в тех же примерно обстоятельствах, что и тебе — только ранение там было не в пример серьезнее. Обширный опыт полостных операций в полевых условиях, как ты верно заметил…

— Ёлкин пень, Алекс… — только и сумел вымолвить он, прикинув даты. — Дела твоей полоумной сестренки, да?

Доктор лишь красноречиво развел руками — в том смысле, что родню не выбирают, а кровь — не водица:

— Нынче, Паша, мировым общественным мнением овладела гуманистическая идея о «нейтральности медперсонала». Может, ты там у себя замолвишь словечко, чтоб ее распространили и на тайные войны тож?

— Это не моя война, Алекс, а генерала Чувырлина — так что мой голос тут лишний… Знаешь, совершенно не представляю, как себя вести, повстречав Анну на улице.

— Ну, она-то точно тебя попотчует гремучим студнем, при первой возможности. Как сатрапа режима, ха-ха!

— А чего — ха-ха. Сатрап и есть: присягал…

— Да ладно, брось ты, — ротмистру на миг показалось, будто доктор пытается отыскать на столе, взглядом и рукой, несуществующую баклажку водки — чтоб, значит, развести по кружкам. — Сражаться с врагами страны и сажать противников режима — есть разница? По мне — так очень даже есть!

Вот, для примера, — внезапно рассмеялся он, — не далее как вчера приходил к нам в Университет твой коллега, из Топографической службы. Желал получить неофициальную консультацию: как изготовить в домашних условиях — ты только послушай! — серебряные пули…

«Вот это номер!..» — ахнул про себя ротмистр, и с видимой досадой бросил:

— Совсем молодежь квалификацию потеряла: легенду уже сочинить ленятся… Долговязый такой, застенчивый парень студенческой внешности?

— А вот и нет! Серьезный мужик, за тридцать, из остзейских немцев; представился «майором Петровым» — ну, нешто мы не понимаем!

— Ну и как консультация?

— По первому разряду! Растолковали ему и про гальванотехнику, и про реакцию серебряного зеркала. Потом спросили, шутки ради, не требуется ли ему филолог — рассказать про легенды об оборотнях; оказалось — да, очень кстати! Ну, отвели его к филологам — немало подивившись, конечно, широте интересов нашей разведки… Но я тебе к чему это всё рассказывать стал? К тому, что будь он не из ваших, а из голубеньких — черта с два ему бы на вопрос «Который час?» ответили, какие там профессиональные консультации. Репутация-с!..