Петр Третий. Огнем и Мечом - Владимир Викторович Бабкин

течении века мы там и канал построим, и для нашей железной дороги коридор прорубим. Медленно, не торопясь, где себе земли возьмем, где союзников «защитим и приголубим». Дорога дальняя. Но, сейчас-то её и надо начинать. Где рублём. А где мечом.

Потому так важна грядущая война. До войны оставалось совсем мало времени. Год-два? Не помню. Да и ситуация другая.

Успеть надо многое.

Сегодня у нас полевые испытания новых видов вооружений. Конкурс, собственно. Государственная приёмка. Штуцеры, нарезные пушки, ракеты, новые лёгкие мортиры, оптика прицелов. Стрельба по мишеням из разных положений, перезарядка оружия в различных ситуациях боя. Отработка построений и перестроений, командная работа расчётом.

Штуцер — ружье дальнобойное, сравнительно точное, сложное и дорогое. Пока не могло быть и речи о массовом производстве и перевооружении всего войска таким оружием. Нарезной ствол снижает при дульной зарядке скорость стрельбы. Резко снижает. А в линейном бою ни большая точность, ни увеличенная вдвое дальность не важны. Залп из гладкоствольного ружья обеспечивал достаточную плотность огня куда попало. Кто-то куда-то да попадёт. На, кого Бог пошлёт, как говорится. Залп-другой-третий и всё, дистанция штыкового боя. Так что простому солдату такое оружие пока без надобности. Во всяком случае пока мы не сможем массово делать капсюли и заряжать с казны. Теоретически мы к этому готовы. Делать такое массово и надёжно пока не получается. Но, мы стараемся.

Завтра у нас начинаются трехдневные военные манёвры. В учебном бою сойдутся Преображенский и Измайловский полки, при поддержке артиллерии, воздухоплавательной роты и кавалерии Кирасирского полка. Ничего особо эпичного. Как обычно. «Красные» против «синих». Стрельба холостыми в основном. На учениях отрабатывается манёвр войск и согласованность действий генералов и офицеров.

Кто наш вероятный противник? Если ничего в лесу не сдохнет, то, явно это будет Пруссия и мой Августейший братец Фриц, он же Фридрих Великий. Прусская армия имеет свои преимущества и недостатки. Как и русская. И тут уж кто правильнее распорядится преимуществами и не даст своим недостаткам повлиять на исход баталии.

У Фридриха более молодая, манёвренная и дисциплинированная армия. Стреляют быстрее. Уверены в себе. Немцы вообще хорошие солдаты. Особенно пруссаки. Унтер-офицерский состав очень хорош. И генеральский. Среди штаб- и оберофицеров в целом обычный европейский бардак. Меньший, чем в той же цесарской или французской армиях, но цветёт. У нас самих порядка немногим больше. Однако, младшие офицеры в основном растятся войной. Европа недавно крепко воевала. Мы же лет десять и не сражались толком в большой войне.

Фридрих превратил Пруссию в военный лагерь.

Солдаты большинства европейских армий — наёмники. Иностранные. Кто бооольше платит — за того и будут воевать. Но ещё отец братца моего царственного Фрица ввел в Пруссии призыв двадцать лет назад. Тем укрепил армию патриотами. Которым впрочем не нравилось что «вербовщики» имеют право любого пойманного простолюдина под ружьё забирать. Я скептически относился к его идеям тотальной мобилизации. Понимаю, что призывного контингента у него меньше, чем у нас, но, это идея, которая работает только очень короткое время. Здесь и сейчас. Чего стоит только повеление оставлять наследство только наиболее низкорослому сыну? А всех высоких отправлять в армию? Отличная отрицательная выбраковка популяции. Это всё равно как всех красивых женщин объявлять ведьмами и сжигать на кострах. Просто чудесно. А мы, дикие варвары с Востока, потом удивляемся — почему немки такие страшные?

Русский солдат более неприхотлив и наша армия имеет лучше обученных солдат, ведь служат по четверть века и даже дольше. Многие среди солдат, офицеров, и, особенно генералов, помнят ещё моего Царственного деда Петра Великого. За спиной у армии множество великих и славных побед. Ветеранов у нас много, но меньшинство. Большая же часть и не воевала никогда толком.

Память о славе отцов — это хорошо и плохо. Армия, которая воспитана на славных победах, легко со временем входит в состояние «а мы их шапками закидаем» и «можем повторить». А вот проигравшая армия наоборот рвётся в бой, жаждет реванша. Во Вторую мировую битые немцы наголову разгромили петушащихся французов и их славных «маршалов победы», типа Петена. Ещё одни горе-победители — англичане, еле унесли в 1940-м ноги из Европы, и, поджав хвост, сидели на своих островах, отвлекаясь только на Африку и отдельные операции. Типа расстрела в портах флота позорно капитулировавшей Франции.

Я же старался выбить залихватскую дурь «бесконечных и славных побед Русского Оружия» из голов всех — от солдата до фельдмаршала. В чём-то мне было легче, чем было бы настоящему Петру Третьему. Начнём с того, что Семилетняя война вообще прошла мимо него. Он, конечно, старался руководить гвардией и командующими, но не углубляясь в конкретику и не вылезая из столицы. При этом, не скрывая, считал, что Россия побеждает не тех и воюет не на той стороне. Всё, что он сделал, с точки зрения армии — совершил государственную измену, отменив завоевания, фактически унизительно капитулировал перед Фридрихом, практически имея Акт о безоговорочной капитуляции Пруссии у себя в кармане. Чем обрёк Россию на позор. Оплёванная и униженная Русская Армия уходила, бросая все завоевания и предавая тлену забвения славные победы. Нужно ли удивляться, что его гвардейцы потом придушили, как собаку?

За моими же плечами значимые победы и баталии. Я пользуюсь авторитетом и популярностью в войсках. Да, и в обществе в целом. Молодой удачливый боевой Император дорогого стоит. Но, иллюзий быть не должно — популярность так же легко потерять, как и обрести, стоит наделать глупейших ошибок. Впрочем, тому же Карлу Двенадцатому прощали многое, даже после поражений навроде Полтавы. Кутузову простили Бородино и сожжённую Москву. У меня пока таких поражений нет, но и битв не так много. Одна, если ночной стычки у моей палатки в Финляндии не считать. Поэтому мой авторитет и популярность — это большой мыльный пузырь по большому счёту.

Три года армия и Империя готовятся к большой войне. В смысле, при мне три года. В конце концов Гельсингфорс и Маастрихт, принесшие мне славу, случились в Царствование Матушки Елизаветы Петровны. Так что армия моя не вдруг родилась. Я её переучиваю и натаскиваю. Как сказал, как утверждают, Суворов: «Делай на войне то, что противник почитает за невозможное». Русская армия внезапно появилась зимой у Маастрихта, хотя французы были уверены, что мы ещё далеко. Мы применили прожектора Рихмана и внесли хаос в порядки противника, ошеломив его. Грамотный манёвр войск. Натиск. Рассекающий удар. То сражение разбирают в военных школах и академиях наряду с Полтавской