Псы Господни 2 - Олег Велесов

горел неярко и неровно, но всё же позволил разглядеть то, на что указывал монах. На деревянных поддонах лежали мечи, топоры, булавы, ровненько друг на друга были сложены стёганки всех видов и фасонов. С другой стороны выстроились в ряд стойки с бригантинами, кольчугами. Улица была длинная, конец её терялся где-то во мраке, и не сложно было предположить, что оружия и доспехов здесь хватит на маленькую армию. Человек триста вооружить можно наверняка. Видимо, всё это предназначалось для снаряжения монахов, которыми по факту должен командовать мой адвокат.

Клещ кивнул:

— Выбирай.

Я подошёл к вопросу выбора серьёзно. Во-первых, снаряжение должно отвечать тем проблемам, с которыми я мог столкнуться. Вряд ли предполагалось моё участие в каких-либо крупных военных событиях типа битвы при Азенкуре или осады Орлеана, скорее всего, предстоящая служба будет сродни наёмнику, только более высокого ранга, как никак святую инквизицию охранять придётся. Честно говоря, я вообще сомневаюсь, что на отца Томмазо кто-то отважиться наехать. Во-вторых, нельзя выделяться на общем фоне. Клещ и Чучельник носят бригантины, значит и мне следует выбрать её.

Я провёл ревизию, осмотрел все имеющиеся доспехи. Результат не порадовал. Похоже, местный арсенал не просто не использовали, а даже не чистили. Влажность в погребе была такой, что железо покрылось слоем ржавчины. Кому только в голову пришло держать в одном месте вино и оружие? Но это пол беды. Я примерил все бригантины, и они оказались либо малы, либо коротки. Прикидывал так и эдак, ничто не нравилось. Глядя на мою возню, монах нервничал, ему не терпелось выбраться из подвала на свежий воздух. Клещ, наоборот, смотрел с пониманием. Он как никто другой осознавал важность каждого надетого на себя предмета экипировки.

Покрутившись ещё с полчаса, я наконец выбрал бригантину на кожаной основе с двумя стальными пластинами на груди и одной на спине. По длине бригантина едва доходила до низа живота, зато имела застёжки спереди и по бокам, что позволяло подогнать размеры под меня. Ещё бы защиту на руки и бёдра, однако ничего подобного в монашеском арсенале не оказалось. А жаль, без них возникало ощущение, что ты наполовину раздет.

— Кольчугу тоже возьми, — то ли посоветовал, то ли приказал Клещ.

— Зачем?

— Затем, что в лесах много живодёров. Надо объяснять, кто это?

— Не надо.

Живодёрами называли отряды наёмников, оставшихся без работы. Не скажу, что их было слишком много, всё-таки боевые действия между Англией и Францией продолжались, и найти хозяина особой сложности не составляло, да и местные работодатели, в смысле, крупные землевладельцы, графы, бароны и прочее так же нуждались в отчаянных людях для решения внутренних конфликтов. Тем не менее на дорогах было небезопасно, и многие путешественники и торговцы предпочитали собираться в большие караваны, прежде чем выступать в путь, что резко повышало шансы на выживание.

Кольчугу я выбрал с коротким рукавом и без подола. Честно говоря, я вообще не стал бы её брать. К чему мне лишний вес? На двоих с бригантиной это примерно десять кило, плюс меч, клевец, плащ, поддёвка. А ведь всё это придётся тащить на себе пешим порядком.

— Щит брать будешь?

Лишних пять килограммов? Я отрицательно мотнул головой.

— Тогда пошли.

Остаток дня я занимался чисткой и подгонкой бригантины. Нашёл лавку недалеко от того места, где отец Томмазо искал во мне дьявола, и при помощи песочка и тряпочки, а также шила и кожаных шнуров, приводил обмундирование в надлежащий вид. Дело было знакомое, в клубе у нас специальных портных не было, всё приходилось делать своими руками. Никто меня не тревожил, только монах однажды принёс кружку горячей травяной настойки и кусок хлеба с варёной рыбой. Типа, обед. Я, конечно, разносолов не ожидал, и к чему-то подобному готов был, но хотелось увеличенной порции, примерно в два раза.

Спать пришлось в общей келье. Тот же монах отвёл меня в пристрой слева от главного здания и указал на узкие нары. Ни подушки, ни одеяла, лишь соломенный тюфяк, да и тот хлипкий, каждая заноза ощущалась. А ещё холод. Днём, пока двигаешься, его не чувствуешь, но стоило лечь, как он полез изо всех щелей и во все дыры. По углам кельи стояли жаровни, послушник всю ночь подкладывал в них уголь. Увы, но мои нары располагались в центре, тепло до меня не доходило, поэтому спал я не раздеваясь и закутавшись с головой в плащ.

Проснулся от осторожных шагов, вздохов и бормотанья. Монахи вставали, творили утреннюю молитву, кто-то скрипел, кашлял. Я поднялся невыспавшийся, злой и замёрзший. Клещ предупреждал, что в дорогу пойдём с самого ранья. В щели сквозь ставни пробивал серенький свет, люди в келье походили на отяжелевшие призраки. Один из таких подплыл ко мне и сказал:

— Брат Вольгаст, тебя ждут, поторопись.

Брат. Я уже им брат. Однако. Тем не менее, запахнул плотнее плащ и вышел из кельи.

На улице падал снег. Крупный, не частый. Ветра не было, и белая холодная подстилка полностью покрывала двор. При каждом шаге она скрипела, вызывая в душе ностальгию по настоящей зиме. Откуда-то со стороны приплыла мысль: а в России сейчас сугробы по колено. И стихи:

Вот север, тучи нагоняя,

Дохнул, завыл — и вот сама

Идет волшебница зима… [1]

Красиво, чёрт возьми!

Но всё же снег меня не обрадовал. Одежда моя соответствовала в лучшем случае середине осени, а сейчас один-два градуса ниже нуля. Чтобы не замёрзнуть, нужно ходить подпрыгивая.

По центру двора собирался караван: четыре больших повозки, запряжённые попарно мулами. Первая повозка предназначалась для пассажиров, точнее, для одного пассажира — отца Томмазо. С виду неказистый деревянный фургон, не крашенный, местами побитый. Я подошёл ближе, разглядывая его. Три стороны глухие, передняя открыта, но при необходимости её можно было завесить кожаной шторой. Внутри фургона крепилось кресло, на нём лежали подушки, тут же стояла жаровня и сундучок для личных вещей. Главный инквизитор Шампани путешествовал без особого комфорта, но со всем необходимым.

Оставшиеся повозки монахи и послушники загружали мешками, сундуками, корзинами. Сверху их накрывали плотной тканью и обвязывали верёвками. Возле первой повозки стоял Чучельник, навалившись плечом на борт. Арбалет он держал на сгибе локтя. Интересный экземпляр: на вид лёгкий, изящный, композитная дуга, ложе с изгибом, позволявшее использовать его в качестве примитивного приклада. На поясе Чучельника болтался железный крюк, за который цеплялась тетива при зарядке. Это позволяло перезаряжаться быстрее, правда, в ущерб убойной силе и дальности полёта