Варяг II - Иван Ладыгин

Бьёрн всё утряс заранее. Правда, он также предупредил, что нужный мне человек, не отличается добрым и покладистым нравом. Но я чувствовал, что мы поладим.

Гавань гудела, как растревоженный улей. Скрипели канаты, хлопали паруса, кричали чайки. Воздух был острым и соленым. У причала покачивался крепкий «карви» — не длинный боевой драккар, а широкое, вместительное торговое судно. Его капитан, Эйнар по прозвищу Седая Борода, опирался на бортик и смотрел на мою приближающуюся фигуру с немым, откровенным презрением. Его лицо было выдублено ветрами в коричневую, потрескавшуюся кожу.

— Ты и есть тот целитель, что будет указывать мне курс? — бросил он, не дожидаясь приветствия. — Запомни: на моем корабле две власти — я и море. Твои штучки остаются на берегу. Одно неверное слово о навигации — и ты отправишься до Альфборга вплавь. Договорились?

Я подавил первую вспышку раздражения. С такими, как он, сила была в спокойствии.

— Я здесь не чтобы указывать, Эйнар. Я здесь чтобы слушать, — ответил я ровно. — Расскажешь о течениях и восточных ветрах? Мои знания суши бесполезны против твоей стихии.

Капитан на мгновение опешил, ожидая иного ответа. Презрение в его глазах сменилось настороженным любопытством.

— Гм. Это можно… Это верно… — пробурчал он и повернулся к команде. — Чего уставились? Грузите припасы!

Не говоря ни слова, я скинул плащ и встал рядом с его матросами, взвалив на плечо тяжелый тюк с вяленой олениной. Работа была знаком уважения к его авторитету. Эйнар молча наблюдал, а затем коротко кивнул. Первый лед между нами был сломан.

Далее, после знакомства, я отправился на складской двор у причала. Там царила суета. Рабы и матросы сновали с тюками, готовя груз к отправке. Но я лично проверял каждый сверток, каждую бочку. Я заставлял вскрывать мешки с мукой и пересыпать зерно золой от жучка. Между сложенными меховыми шкурами я укладывал сухие листья папоротника — против моли.

— Рюрик, да мы и так все довезем! — бросил внезапно появившийся Эйвинд. Он смотрел на мои действия с недоумением и почесывал затылок. — Мы же не шелка везем, а обычный товар.

— Нет. Это не просто товар, — отрезал я, завязывая очередной мешок. — Это наше оружие. Наше лицо. Тля съест ткань, жучок — муку, и наше посольство превратится в толпу жалких нищих, которых даже к порогу не пустят. Победа начинается здесь, у складского сундука. В мелочах.

Отдельно я отложил два топора и три длинных ножа — лучшие образцы из моей кузницы. Лезвия были отполированы до зеркального блеска, рукояти удобно лежали в руке, сталь звенела от качества.

— Это для Ульрика и его сыновей, — пояснил я. — Демонстрация силы. Не той, что ломает ворота, а той, что их строит. Пусть увидят, какое железо куют на землях Буяна.

Эйвинд присвистнул, проводя пальцем по идеальной кромке лезвия.

— Понял, хитрый лис… Понял…

Рассвет застал нас на заболоченной низине у ручья. Воздух стелился густым молочно-белым туманом. Слуха касались лишь тихий плеск воды и тревожный крик одинокой птицы. Мы с Эйвиндом, обутые в высокие сапоги, осторожно ступали по зыбким кочкам. Я шел впереди, вглядываясь в заросли, с плетеной корзинкой через плечо.

— И мы полезли в эту грязь из-за сорняков? — ворчал Эйвинд, с трудом вытаскивая ногу из жижи. — Ульрику, говоришь, помогут? Сомневаюсь я. Лучше бы хороший секирой ему по башке — все боли как рукой снимет!

Я не удержался от улыбки. Его прямолинейность была освежающей.

— Но есть одна беда. Мёртвые не заключают союзов, друг мой. Смотри: это таволга. Видишь, белые пушистые соцветия? Их отвар сбивает жар лучше любого знахарского зелья. А кора этой ивы… — я аккуратно срезал острым ножом полоску коры, — в ней скрыта сила против самой лютой боли в костях. Это не колдовство, Эйвинд. Это знание, выстраданное тысячелетиями. Сила, которую не увидишь глазами, но ощутит всё тело. Природа — величайший и самый щедрый аптекарь, надо только знать, где искать.

— Аптекарь? Что это такое? — недоуменно спросил меня Эйвинд.

— Э… То же самое, что и целитель, только он занимается продажей зелий и разнообразных мазей. — стал выкручиваться я. — На юге таких много! Вот, смотри, — сказал я, передавая ему охапку растений. — Их нужно сушить в тени. Потом настаивать на самом крепком пойле, что найдем. Чем крепче, тем лучше вытянет силу из этих стеблей.

Эйвинд взял травы с видом человека, согласившегося на сомнительную авантюру, но в его глазах читалось пробуждающееся уважение к непонятному ему знанию.

* * *

В главной горнице Гранборга было холодно и пусто. Сигурд Крепкая Рука стоял у грубо сколоченного стола, на котором была развернута простая карта — выжженные на коже очертания берегов, кружки поселений. Его палец с нажимом прошелся по линии восточного побережья.

Дверь открылась беззвучно. Вошел человек. Его звали Карк, и он был человеком без возраста. Его лицо не выражало ровным счетом ничего — ни любопытства, ни страха, ни нетерпения. Он просто был идеальным инструментом для темных дел.

Сигурд даже не повернулся к нему.

— Он поплывёт, — тихо произнес ярл. — С целым арсеналом подарков и сладких речей. Нельзя допустить, чтобы старый Ульрик их проглотил. Понимаешь?

Он наконец поднял взгляд на Карка и увидел, как тот с пониманием кивнул.

— Возьми лёгкую ладью. Быструю, как мысль. Будь их тенью. Если Рюрик будет близок к успеху… должно случиться несчастье. Нападение разбойников или несчастный случай на охоте… что-то такое. Рука Харальда вездесуща, не так ли? Все должны в это поверить.

— Будет сделано, ярл. — сказал Карк, прижав руку к сердцу. — Они ничего не увидят и никого не найдут.

Когда дверь за ним закрылась, Сигурд снова уставился на карту. Его губы сложились в подобие улыбки.

— Пусть Бьёрн рычит в своей берлоге. — бросил он себе под нос. — После смерти своего любимого «дважды-рожденного» он будет так жаждать победы, что примет любую. И этой победой будет мой Ульф, вернувшийся с головами врагов. А я получу его земли и окончательно сломлю хребет этому выскочке!

* * *

Военный причал Буяна гудел от активности. Сотни людей готовили драккары к выходу в море. Блестела на солнце сталь топоров, гудели натягиваемые канаты, слышались грубые шутки и команды. Ульф, затянутый в новую кольчугу, обходил свои корабли с видом молодого и уверенного в себе хищника. Его взгляд выискивал малейшую недоделку, малейший изъян.

Он остановился рядом со своим другом и первым рулевым, Торнвальдом, и кивнул в сторону торгового карви, у которого суетилась команда Рюрика.

— Смотри, Торнвальд: они вскоре поплывут торговать и лечить, — сказал Ульф, и в его