Доброволец - Владимир Максимович Ераносян

— форма лежала рядом. Оружия не было. Направив на него дуло автомата, я спросил, не знаю зачем, именно это:

— Ранен серьезно?

— В руку и в плечо. Осколками.

— А вы кто? — обратился я к даме.

— Я мама.

Она смотрела на меня с мольбой. Не с требованием помочь, а именно с мольбой, чтобы я не помешал.

— Аптечка нужна? С антисептиками?

После моего вопроса мать выдохнула застрявший в груди воздух и произнесла:

— Все, что нужно, я привезла с собой. Я медик по образованию. Из Черновцов. Не трогайте сына, ему всего двадцать лет. Отправили на бойню. Я как узнала, приехала забрать. Сперва в Свято-Иверском монастыре женском приютила игуменья, молилась месяц у иконы Божьей Матери, «Вратарницы», ждала вестей, а потом не выдержала. Пошла за ним. И нашла…

— Все хорошо. Никто вам вреда не сделает. Забирайте своего призывника, — кивнул я. — Там машина. Могу отвезти вас до лазарета. Только пусть с головного убора краб снимет с тризубом, сейчас время символов. До Авдеевки вам надо. Там его начальство окопалось. Иначе в дезертиры запишут, в предатели. А так, может, отправят в госпиталь в Селидово или в Краснознаменск и комиссуют по ранению.

Женщина мне доверилась, собрала сына, и мы вытащили его из развалин во двор. Я довез мать с раненым сыном до нашего лазарета. Там обещали поставить парня на ноги. Ранение не смертельное. Мать рыдала, обещала отблагодарить, а я думал, как же такое могло случиться со всеми нами… Кто довел до споров о языках два самых близких народа, понимающих друг друга без слов…

Завеса дыма и пыли окутала город. В голове царила такая же черная муть. В этом непролазном болоте уже зрели какие-то планы. И все они были связаны с необходимостью сделать что-то действительно стоящее, чтобы… Помочь захватить стратегически важный объект на плоском возвышающемся плато… Эко я выдал, прям как на докладе! Все перемешалось. Я думал больше о том, как помочь моему новому знакомому Митяю. Чтобы понравиться не только ему, но и его сестре…

Я и предположить не мог, что у меня не было ни единого шанса. Ведь я не ведал, кто стоял на моем пути, и во что мне предстояло ввязаться на Украине. Ну, или в Украине, кому какой предлог нравится! Думал я, что «укроп» ругательство, а потом увидел своими глазами у самых упрямых, идейных пленных хохлов шевроны с укропом и понял, что в политике, и даже на войне, найдется место и юмору. Причем самому пошлому, иначе не до смеха. Тонкий английский тут не приживется.

Глава 4

Украина

Бывший гражданин заморской территории Великобритании Гибралтар, а ныне подданный США, королевства Свазиленд и Бенина, сэр Пол Уайт считал, что он сам себе голова. Во всяком случае, этот человек с растерянным видом гения и электронной сигаретой в зубах, играл такую роль в присутствии «украинских партнеров». Иногда экспромтом, хотя зачастую, когда внезапно подводила интуиция, а этот недостаток являлся самой большой его проблемой, он мог сам себе устроить «экзекуцию».

Тогда Пол прекращал тасовать карточную колоду, опускал ноги со стола и поджимал их в коленках. Спустя мгновение он застегивал нижнюю пуговичку клетчатого твидового пиджака или верхнюю пуговицу камуфляжа-цифры, поправлял поседевший чубчик на практически лысой голове, откашливался и начинал лебезить. Даже перед примитивными украинцами, которых он считал людьми второго сорта, не способными разглядеть за голливудской улыбкой дяди Сэма его хищный оскал.

От их инициативности в эскалации войны зависел очередной транш частных спонсоров, неправительственных организаций или одобренных Конгрессом США ассигнований ЦРУ, что по сути являлось одним и тем же. Уайт лишь подливал масла в огонь, придавал националистам уверенности в мощной поддержке Запада, убеждал в необходимости силового сценария, готовил на убой «пушечное мясо» и строчил аналитические записки в Вашингтон. Такова была его задача всегда и везде.

Уайт славился как мастер всевозможных презентаций, прирожденный оратор и военный организатор. Здесь, в Украине, он столкнулся с профессиональными вымогателями. Такими же пройдохами, проходимцами, авантюристами, комбинаторами и разводчиками, как и он, только в иной области. Они мнили себя фигурами, не подозревая, что являются лишь пешками на шахматном поле, где инкогнито размещалась и его клетка. Но он хоть отдавал себе отчет в своей несамостоятельности, а они играли в большую политику крошечными мозгами.

На голове всегда короткий полубокс с чубчиком, в осанке подтянутость, во взгляде сосредоточенность. С выправкой кадрового вояки, он смахивал на хозяина жизни, позволяющего себе то небрежность, то педантизм. Профессиональный военный должен уметь расслабляться.

Особый талант изображать хорошую мину при плохой игре в моменты явных фиаско делал его идеальным переговорщиком даже с весьма эффективными попрошайками. Ему легко было обещать, что Запад поможет. На основании его докладов, конечно. А как же еще! Ведь к его мнению прислушиваются! Ха-ха… Надо только, чтобы Запад увидел реальное сопротивление, тотальную мобилизацию, и что внутренние ресурсы иссякли…

«Как же они глупы. Мы пришли не созидать, а грабить, — думал Уайт про себя, улыбаясь своим визави в кабинетах киевских спецслужб, Рады, министерства обороны и в губернаторских креслах. — Грабить вас, грабить Европу, расчищать жизненное пространство для англосаксов, вытесняя неполноценное животное жадное стадо. А финансирование? Да, мне надо, чтобы субсидии шли регулярно. И оседали на моих счетах в Гибралтаре. Распределялись мной, а не вами. В пользу эффективных структур и подразделений. Подотчетным, наиболее лояльным, нацеленным на войну вассалам. Не болтунам, а в пользу банд, вершащих уличный суд, разрушающих устои последних ростков порядка, насаждающих страх и хаос. Ваши коррумпированные схемы стали притчей во языцех. Они не пройдут. Финансирование будет точечным, адресным. Вам будет брошена кость, чтоб вы стояли на задних лапках перед вашими единственными хозяевами, а не маневрировали, как теленок меж сосками двух маток. Ведь такую же кость могут бросить и русские. Надо превратить вас в бешеных псов, не способных думать и выбирать, до слепоты верных своим поводырям!»

Биография Уайта изобиловала командировками. После отставки из армии и нескольких удачных путчей в банановых республиках он выбил себе должность профессора одного из американских университетов с постоянным контрактом. Но, в отличие от своего ученого коллеги по теории управляемого хаоса Стива Манна, Уайт считал себя не теоретиком, а практиком. Уайт четко знал, что ни хваленый и воспетый в Лэнгли стратег Стив Манн, ни Джин Шарп со своими «методами ненасильственной борьбы с авторитарными режимами», ни даже Збигнев Бжезинский с его рафинированной ненавистью к русским не подозревали, что такое истинная бойня…

Очень скоро от его профессорских услуг отказались. Да и самому ему стало скучно, к