Новая реальность - Олеся Шеллина

Так что разузнай все, как было, и мне доложи. Я твоего доклада ждать буду.

Повернувшись, я вышел из этой конуры, оставив Долгорукова и Ушакова наедине. Ванька не дурак, быстро сообразит, что отца с дядькой повязали, и сидят они не в кладовках со всеми удобствами, а в самых настоящих камерах, с Остерманом перестукиваются. Так что слишком запираться не должен. Тем более что, похоже, с сестрой Петра Шереметева у него и вправду не только расчет играет. Наталия-то Борисовна влюбилась как кошка, пойдет за ним хоть в Сибирь, хоть на Луну полетит, даже завидки берут. Я-то жениться буду на той, кто сумеет принести Российской империи хорошие дивиденды. Хорошо будет, если мы с женой терпеть друг друга сможем, что весьма необходимо для рождения наследника.

Когда я уж подходил к кабинету, ломая голову над тем, с какой стороны приступить к задуманным обустройствам городов, ко мне подскочил Репнин.

– Государь, Петр Алексеевич, тут к тебе Брюс и Плещеев рвутся. Изволишь кого принять, или обоих? Или, может, гнать пока в шею?

– Конечно же обоих, тем более что Брюса я уже заждался совсем, – таким нехитрым способом обозначив приоритет в том, кого из посетителей хочу видеть первым, я зашел в кабинет.

Не успел я даже подойти к столу, как ворвался возбужденный Брюс, тряся какими-то веревками.

– Какая радость, что все обошлось и болезнь минула тебя стороной, государь, – выпалил он, без разрешения падая в кресло. – Я как раз проверял, как идут работы по разбору в нашем будущем училище, когда появились эти листы, в которых о задуманных Верховным тайным советом злодеяниях говорилось. Вот прямо так и захотелось выскочить и броситься Алешке Долгорукому бока наминать, но потом вспомнил я, старый осел, что арестовали его, выволокли прямо посреди ночи, чуть не в исподнем, и успокоился, сразу понял, что все в порядке у тебя.

Да, Юдин такую душещипательную историю написал, что у меня самого руки в кулаки сжимались, когда я читал, так обидно за мальчика-царя было. Получилось коротко, но емко. Он был весьма ограничен изначальным размером текста, чем был сначала жутко разочарован, а то бы целый том умудрился накатать. А вот то, что это именно Ушаков любил людей по ночам из постелей в холодную тянуть, это я уже понял, не Бирона то было извращение, а вот такое интересное чувство юмора у начальника Тайной канцелярии. Затея с листовками сработала на ура. Но это было не ново, про памфлеты, разбрасываемые по Парижу еще при Людовике Тринадцатом, по-моему, все знают. Я пока не привнес в этот мир ничего существенно нового, всего лишь добывая из загашника памяти то, что уже было известно, только по каким-то причинам не получило распространения.

– Ну что ты, Яков Вилимович, никак не мог я землю эту покинуть, дел-то еще много не сделано, – я дернул шнур, вызывая Митьку. – Принеси нам сбитня, а мне пускай кофе сварят, да не ведро, а чуток поменьше, лучше свежий потом сделаете.

Митька, как обычно продемонстрировав мне одну только голову, кивнул и исчез.

– Я вижу, что ты пытаешься с задумкой дедовой разобраться, а ведь я тебе еще одну хочу подкинуть.

– А, да, разобрался, очень, очень толково, – Брюс закивал головой. – И польза от такого устройства очень и очень немалая, только есть одна проблема – вот! – и он бросил веревки, которые держал в руках, на стол. – Медная проволока, латунная, дорого, конечно, но можно подумать, как упростить. Я даже уже придумал, как можно сматывать, чтобы не повреждались, и даже парусину пропитал воском, чтобы воду не набирала, – Брюс говорил быстро и возбужденно, перескакивая с одного на другое, но я его не перебивал, внимательно слушая. – Как можно протянуть этот шнур на большое расстояние? Ведь расстояние должно быть большим, иначе это изобретение будет всего лишь любопытной диковинкой, игрушкой, коей дети будут развлекаться.

– Под землей? – задал я невинный, в общем-то, вопрос. Я ждал его, готовил какие-то аргументы, но все вылетело из головы из-за невиданного энтузиазма Брюса. – А что, я планирую, как только снег сойдет, дорогами вплотную заняться. Вот рядом с дорогами и траншею сразу для шнура пробить?

– Под землей? – он посмотрел на меня слегка затуманенным взглядом. – А ведь может сработать, да. Только зима стоит самая середина, когда же все растает? – он вскочил и тут же сел обратно под моим насмешливым взглядом. – Прости, государь Петр Алексеевич, я увлекся очень этой идеей.

– Ну дык именно это я в тебе и ценю, Яков Вилимович, – я прислонился поясницей к краю стола и сложил руки на груди. В кабинет вошел Митька, разлил сбитень по чашкам, сунул одну Брюсу и неслышно удалился. Яков Вилимович сделал маленький глоток и одобрительно кивнул. – Я вот что хотел предложить. В училище будут отроки не только учиться, но и проживать, и быстро возникнет проблема общей загаженности, понимаешь, о чем я говорю?

Брюс кивнул, но довольно неуверенно.

– Ты же инженер, вот и реши эту инженерную задачку – заложить канализацию, как в Вавилоне али в Древнем Риме, дабы все, что извергнут отроки из себя, вывести за пределы. С системой коллекторов и самое главное, место определи, для отстойника, где будем, ну, скажем, известью всю заразу сжигать. Да подумай, как можно воду прямо в комнаты специальные подавать, дабы омовения отроки и наставники оные могли совершать, не думая, куда воду грязную девать.

– Хм, – Брюс задумался, а затем посмотрел на меня. – Я так понимаю, что это будет иметь последствия?

– Да, ежели все получится в лучшем виде, то сначала Москву всю канализацией окутаем, затем Миниху поручу, пущай сразу ее закладывает, дабы не переделывать, ну а получится – так каждый губернатор указания строгие получит и срок для того, чтобы все выгребные ямы изничтожить.

– Почему тебе это в голову пришло? – осторожно спросил Брюс. Идея не то, чтобы ему не понравилась, она ему казалась лишней тратой времени и денег. Ну какая разница, куда людишки опорожняются? А ведь разница была, да еще какая.

– Пока лежал я, а тело мое пылало в огне, то вспомнил, что самые страшные болезни приходят, когда лето наступает, когда все от жары гнить и вонять начинает. И словно озарение на меня нашло, словно ангел с ликом Наташеньки коснулся плеча и молвил про то, что это так и есть, и что я – помазанник Божий могу все исправить. И что, ежели была такая штука ранее, то и не преставилась бы сестрица моя любимая, подхватившая лихоманку в самую жару и смрад, – интересно, сколько я могу еще тему Наташи эксплуатировать? Но, пока работает, буду, да простит меня ее душа безгрешная.

– Прав ты насчет жары и болезней, ох, как прав, – кивнул Брюс. – Дозволь тогда к делу привлечь племянника моего. Инженер он знатный, может, что посоветует дельное.

– Дозволяю, – я кивнул. – Как только Андрей Иванович скажет, что зять злодея Долгорукова никакого участия в делах тестя своего не принимал.

Брюс быстро глянул на меня и кивнул, с удовольствием потягивая сбитень.

– Ладно, так тому и быть, я уж с Андреем Ивановичем сам свяжусь, чтобы тот меня в курсе относительно племянника держал, позволишь так посвоевольничать? – вот теперь и я кивнул, допивая пряный сладкий напиток и ставя чашку на стол.

– Как дошел до меди и латуни? – я взял в руку самый первый провод, который должен был появиться немного позже и не у нас, а в Англии. Что-то я новое все же потихоньку пропихиваю. И телеграф, если заработает, станет эксклюзивом, который позволит мне здорово заработать на те же дороги, которые пока реально не на что было строить, дед выжал не только казну, но и страну почти досуха, пытаясь успеть реализовать все свои реформы сразу. Вот только сразу все делать нельзя, и не удивительно, что добрая половина его начинаний так потихоньку и похоронится, не реализовавшись даже наполовину.

– А вспомнилось что-то в трудах сэра Стивена Грея, – махнул рукой Брюс и поднялся. Я улыбнулся. Не зря я вспоминал