СССР 2061 - СССР-2061

   Я посмотрел вниз. С Феодального показался автобус, совсем крошечный с нашей высоты: он осторожно завернул на Капиталистов и скрылся среди деревьев.

   Раздался звонкий щелчок: Калью погасил тач-зону. Ну наконец-то! Я был готов его съесть. Щёлкнули тач-зоны девочек. Последним вышел Паша.

   - Не бей нас, Слава, - сказал он. - Не могли отложить. Зевсу-Громовержцу срочно потребовалось.

   Ну, это святое. Громовержцев подводить нельзя. Кто Громовержца обманет - тот Гитлером станет.

   Мы вывалились из цеха.

   - Может, до "Золотой Рыбки" дойдём? - предложил я. - Погода отличная... Брат Митька помирает, ухи просит.

   Калью подтвердил:

   - Да, погода отличная. Можно дойти до "Золотой Рыбки".

   Девочки переглянулись и романтически заблестели глазами. А Паше было всё равно.

   Но увы, в "Золотую Рыбку" мне идти не пришлось. Позвонил Олег, по категории "экстра".

   Он был бледен до прозрачности. Волосы его почему-то мокро слиплись.

   - Старик, привет! - Олег вымученно улыбнулся. - Помоги, пожалуйста.

   - Что случилось?

   - Нижнюю конечность ухитрился сломать.

   - Ух...

   - Ничего, жить, говорят, буду. Но в два часа должна прийти группа школьников на профориентацию. Встреть их и поводи по заводу, вместо меня, а?

   Я слегка растерялся. Дело было, разумеется, не в ускользающем обеде. Просто водить школьников по заводу - это я не умею, совершенно не готов. У меня же нет никакой педагогической подготовки! Что им говорить?! И вообще я не оратор - слушать больше люблю, а не говорить, не моя это стихия.

   Но помощь - дело святое. Я показал ребятам жестами, что обедать уже не иду. Они почему-то сделали виноватые лица.

   - Встречу. А что им говорить?

   - Да ничего специального. Покажи им брейн-конвейер, расскажи, как работает, в общих чертах. Это же дети - говори с ними просто. Обязательно дай самим попробовать, что-нибудь из "лапши" дай. Главное - постарайся заинтересовать, в этом весь смысл мероприятия. А то эти оболтусы всё в Пространство рвутся, приключений ищут - объясни, что у нас интереснее.

   - Хорошо, - пообещал я. - Выздоравливай.

   Мы распрощались.

   Чёрт. Легко говорить "говори с ними просто"! И ещё раз - чёрт! Что я им скажу?

   Часы показывали уже 13:51. Я вспомнил автобус под окнами: это явно приехали они, и заторопился к северным лифтам.

   Первый приступ нежелания перемен миновал, и я уже примерно представлял, как начать. Наверное, начать надо с "Интересной профессии-2060". Хотя нет - зачем этот формализм? Просто сказать: мол, раз цель жизни - прожить интересно, то у нас с этим порядок. Да, именно так. А дальше - по-свойски.

   По пути я наткнулся на Громовержцев - они оккупировали вестибюль. Так и подмывало подойти, похвастаться перед Зевсом-Громовержцем моим утренним разворотом подгрупп - но я, разумеется, удержался и почтительно прокрался мимо, на цыпочках. Величественное это зрелище - Громовержцы дуэтом за работой. И дело даже не в их титанической внешности. Просто когда они работают, кажется, что само время вибрирует и сгущается вокруг их громадных лбов, и в воздухе слышен тяжёлый гул от напряжения их мыслей. Зевс-Громовержец, по обыкновению, восседал на подоконнике, держа голокарту на манер книги. А Индра-Громовержец, опять же по обыкновению, бесстрастно восседал в кресле, приопустив веки, пыхтел трубкой. Пахло ароматным табаком. Громовержцы не удостоили меня вниманием - гоняли какую-то задачу. Судя по разветвлённым диаграммам на голокартах, что-то Q-ёмкое. Надо бы осторожно показать их школьникам - пусть посмотрят, что такое дуэт титанов...

   Школьников оказалось аж сорок человечков, с ними завуч - нестарая ещё дама, невысокая, в строгом костюме, с идеально уложенными волосами и профессионально-зычным контральто. При звуках этого контральто мне рефлекторно захотелось построиться парами и взять в руку флажок. А школьники оказались слегка постарше, чем я предполагал - восьмиклассники. Нежные пушки под носами у парней, наточенные глазки у девчонок. Ничего себе - "дети"!.. Самый зловредный возраст. Противное гоготание, малопонятные мне словечки... Отдельные экземпляры вызывающе отгородились от мира вирточками. А одна оторва с ярко светящимися синими патлами принялась смущать меня взглядом. Глаза у оторвы были синие-синие, романтические и загадочные. А ноги - длинные и загорелые, торчащие из легкомысленных шортиков. А ещё на ней был синий свитерок с огромным свободным воротом. Вот уж не думал, что свитер может быть легкомысленным... И вообще оторва была довольно хорошенькая, только излишне яркая. А над губой её играла крошечная голотатушка-"шведка". Я мельком подумал, что уже начинаю брюзжать на молодёжь.

   - Здравствуйте, ребята, - сказал я и поднял руку. Школьники оказались воспитанными, перестали гоготать, и даже вежливо поснимали вирточки. - Меня зовут Слава, я - рабочий конвейера, и покажу вам наш завод. У меня к вам есть просьба. На конвейере сейчас работают люди - пожалуйста, не отвлекайте их. Просто смотрите, слушайте, и если будут вопросы - тихонько спрашивайте. Хорошо?

   - Хорошо-о-о... - пообещали они.

   И я повёл их к лифту.

   - Я знаю, многие из вас считают работу на конвейере чем-то скучным. То ли дело Пространство или океан, да?

   Школьники оживились, снова раздались смешки. Один из нежноусых юнцов мрачно вопросил:

   - А что не так с Пространством, по Вашему мнению?

   С боков юнца подпирали два друга; у всех троих - вызов в глазах, руки воинственно скрещены на груди, спортивные стрижки, курточки фасона "мой старший брат учится в Можайке". Всё с ними было ясно. Остальные хихикали - явно над ними.

   Завуч спокойно молчала.

   - Конечно же, ничего не имею против космоса, - сказал я. - Но вот мой одноклассник Олег, проработав два года в Пространстве, в поясе астероидов, бросил космос, теперь работает у нас. Он ждал от космоса приключений и романтики - но оказалось, там ничего нет, кроме пустоты, скучных железяк, осторожных людей и рутинной работы.

   - Ничего, нам там скучно не будет, - холодно пообещал юнец-космонавт.

   - Всё же имейте в виду - не всё там радужно. По-настоящему интересно не там, где ждёшь романтики.

   Белобрысый прыщавый дылда, подпиравший юнца-космонавта справа, вежливейше поинтересовался, ломающимся баском:

   - А где, по-Вашему, интереснее?

   Мы поднялись на наш этаж и вышли из лифта.

   - Интересное - выход за границы обыденного, то есть познанного. Познание - пища разума. И вот у нас - непознанное в каждой задаче. Каждая задача, проходящая через брейн-конвейер, решается человечеством впервые.

   - По Вашему, космос обыден и познан? Извините, не смешно.

   - Космос, конечно, велик, - согласился я. - Но работа пилота - в том же поясе астероидов - боюсь, может оказаться настолько познанной и обыденной, что... - я развёл руками. - А вот у нас - каждый день непознанное. Собственно, об этом я и хочу с вами всеми поговорить.

   Уф - кажется, завязалось. Я набрал побольше воздуха и начал.

   - Итак, мы - рабочий класс, руки и мозг Планеты. Мы этим очень гордимся. Но всё равно ещё сплошь и рядом принято считать, что рабочие заняты чем-то неинтересным, непрестижным. Такова инерция мышления, пережиток времён, когда труд был ручным.

   Мы вышли к распределительной площадке - оттуда открывается самый эффектный вид на наши цеха. Особенно впечатляет сборочный цех - там всегда интересно. Я поставил ребят у перил. Внизу, в анфиладах, вовсю кипела работа. Горели "голопопы", шла передача по цепочкам, кто-то слонялся среди пальм и кустов рекреаций, размышляя. В сборочном цехе лепили метановый супертанкер.

   Мы посмотрели, как в супертанкер встраиваются ходовые машины, как шпангоуты обрастают обшивкой, как возникают надстройки. Пошли тесты - на повреждение корпуса, на опрокидывание. Какой-то из тестов не прошёл, модель остановилась, снова сняли обшивку.

   - Вот так и выглядит наша работа. Наш брейн-конвейер - самый большой в Евразии. Второй конвейер такой мощности находится в Сан-Франциско. Сейчас вы видите процесс сборки проекта супертанкера - но обычно мы не занимаемся машинами. Такие сверхмощные конвейеры не используются для простых потребительских задач - мы работаем в основном по проблемам Академии наук, Союза писателей, Союза кинематографистов. Их проблемы структурируются и передаются нам для решения. И потому у каждого из нас всегда интересная творческая работа. Это ведь очень интересно - думать и находить решения. Нет ничего интереснее, чем творить.

   А вот до революции здесь тоже был конвейер, но разбитый на небольшие подразделения. Нам рассказывали наши наставники, которые здесь тогда работали. Рабочие на этом заводе тогда занималась всякой ерундой - например, проектировали гэджеты для подростков. Бесконечные линейки гэджетов и прочих вещей. Причём делали их нарочно хуже, чем могли: не такими, чтобы сразу устроили обладателя - а наоборот, с недостатками, чтобы был стимул покупать новые и новые. Вот представьте себе: здесь стояли индивидуальные боксы, бесконечными рядами. В каждом из боксов находились голопроектор, тач-зона, пара С-мониторов - и измученный конвейером рабочий. Конвейер тогда использовался как средство выжимания всех умственных соков из рабочего. Это было крайне неприятно - думать по чужой воле. Шаг влево, шаг вправо - уже нельзя. А ещё никто никому не помогал - иначе не справишься со своими задачами. Все были разобщены. Рабочие уставали, им очень не нравилось, что заняты они в общем-то бесполезными вещами. А капитализм требовал всё новых и новых моделей бесполезных вещей. Человек не может съесть больше, чем может - но капиталисты внушали людям, что им для счастья нужно обладание новыми моделями вещей. Внушали суггестивной рекламой, внушали методами социальной инженерии, внушали квазирелигиозными технологиями потребления. Даже образование учило быть потребителем. И ещё держали цены так, чтобы все были вынуждены постоянно работать. Представляете себе - чтобы иметь свой дом, нужно было работать почти всю жизнь! Хотя домов легко можно было бы настроить всем. И вот рабочие трудились безо всякого интереса, только ради денег - а "начальники" контролировали конвейер, следили, чтобы все работали хорошо. Знаете, что такое "начальник"?