Шарлатан 3 - Квинтус Номен

нужен будет уже новый завод, серийный, который такие машины будет по штуке в сутки выпускать…

– Я поняла: ты пришел чтобы меня вообще убить! Скройся с глаз моих, потомок… как его, ну ты понял, того самого! И так скройся, чтобы я тебя больше вообще не видела и не слышала! До следующей пятницы не видела и не слышала… а в пятницу принеси мне предложения относительно того, где такой завод ставить предлагаешь и, если сможешь, хотя бы самую предварительную смету на постройку и оборудование такого завода. Я не обещаю, что хотя бы почешусь твои необузданные пожелания выполнять, но почитать-то будет, наверное, интересно: в цирк у меня времени ходить не остается, так хоть на работе посмеюсь.

В целом же весь третий семестр я занимался главным образом учебой и иногда отвлекался на небольшие «экскурсии» на предмет уточнить текущее состояние отдельных разработок. Но не для того, чтобы в них какое-то участие принимать: все что делалось, делалось людьми, а работе своей разбирающимися и мои «полезные советы» могли только навредить, так как люди почему-то их выслушивали. А в свободное время я развлекался придумыванием ассемблера, что было не очень-то и просто. Потому что использующаяся в стране «телетайпная» кодовая таблица (пятибитная, да еще с тремя регистрами) для настоящей работы точно не годилась, а пока других средств ввода информации в компьютер просто не существовало: все в машину вводилось с перфоленты. Одно радовало: перфолента уже использовалась восьмиразрядная, так что появилась возможность порезвиться. Не особо широко порезвиться, почему-то народ хотел «примкнуть к загранице» и склонялся к работе с кодом ASCII-7. Но и здесь определенный просто открывался: буржуи-то в свою таблицу кириллические буквы не поместили. А так как байт в университетской машине уже получился восьмибитный, вторая половина таблицы оставалась незаполненной. Университет на выделенные Зинаидой Михайловной деньги приобрел телетайп (стандартный, «железнодорожный», каких в стране уже десятки тысяч было), причем как раз с «восьмидырочным» перфоратором. Вот только кодировка в аппарате выполнялась совершенно механически и для моих целей аппарат в исходном виде точно не годился. Но как раз перед зачетной сессией я узнал, что финансирование работ индустриального института Зинаида Михайловна все же согласовала и я, вместо того, чтобы сдавать зачеты, пошел «к соседям» ставить там «очередные задачи советской власти». И поставил даже – а с зачетами тоже успел разобраться, благо университетские математики меня даже тиранить особо не собирались. Типа раз на зачет пришел, значит что-то знает, и этого достаточно, а в деталях на экзаменах разберемся. А новый, уже тысяча девятьсот пятьдесят третий год я встретил уже не в Кишкино, у меня дома вся наша группа собралась. И все они очень веселились – а вот мне было не до веселья. Совсем не до веселья, потому что я знал, что в наступающем году должно произойти. Или все же не должно?

Глава 14

Вообще-то деньги – это всего лишь, как говорили классики (и вовсе не марксизма), овеществленный труд. А для овеществления этого труда нужны были всего лишь трудящиеся, которым предоставили возможность труд этот овеществлять. И трудящихся в СССР было очень немало, вот только многие из этих трудящихся занимались тем, что в народе именовалось сугубо «мартышкиным трудом». То есть тратили драгоценные калории, а на выходе получали пшик.

Причин широкого распространения именно мартышкина труда было довольно много, и одной из таких было то, что страна бездумно вкладывала огромные средства (я имею в виду именно денежные) на проекты в тех местах, где местное население не обладало (да и не хотело обладать) нужными для осуществления таких проектов трудовыми навыками. Классическим примером этого мог послужить Кутаисский автозавод: денег в его создание вбухали почти столько же, сколько в строительство московского ЗиСа, работало там народу всего втрое меньше, чем на автозаводе в Москве, зарплаты у рабочих были даже выше московских – а грузовиков завод делал в тридцать раз меньше. А уж качество кутаисских автомобилей почти сразу же стало просто легендарным – и подобных предприятий страна строила сотнями и тысячами!

Понятно, что с такой экономической политикой было очень трудно развивать страну – но страна все же развивалась. Главным образом потому, что строилось (и модернизировалось) и очень много «настоящих» предприятий, а на «развитие отсталых окраин Российской империи» пускались далеко не все государственные средства. Но все равно было обидно: по подсчетам Зинаиды Михайловны СССР выкидывал на ветер (то есть «отправлял в республики») больше половины союзного бюджета, а рентабельными все эти затраты оказывались лишь в четырех республиках: в России, в Белоруссии, в Азербайджане и в Узбекистане. В последнем скорее всего потому, что в войну туда вывезли много предприятий и предприятия туда перекочевали вместе с русскими рабочими.

Меня очень удивило в подсчетах нашего «главбуха» то, что Украина была совершенно «дотационной территорией», но она мне все же объяснила причины этого странного явления. Точнее, она описала текущее состояние, а об остальном я уже сам догадался. И состояние было мне вполне понятно: рентабельными там были области бывшей Донецко-Криворожской республики, где рабочая культура еще до революции сложилась. Еще «безубыточной» была Полтавщина, но она за счет сельского хозяйства вытягивала (и огромных вложений со стороны госбюджета в это сельское хозяйство). А все остальное… Когда товарищ Шкирятов зачистил Хрущева со всей его кодлой, Сталин по сути дела отменил все безумные вложения в Украину (включая намеченное переселение туда огромного количества рабочих из РСФСР), ну а местные работу просто не вытягивали. Да и не хотели «вытягивать», им же и так неплохую зарплату платили. Но платили только пока Хрущев при власти ошивался, а теперь те, кто работать умел и хотел, массово наоборот с Украины валили, благо на предприятиях того же КБО всегда вакансий было более чем достаточно. Причем валили именно профессионалы, в КБО абы кого на работу все же не брали – так что все новые выстроенные там заводы что-то приличное производить уже просто не могли. А дальше сработал простой эффект: руководство увидело, что деньги в украинскую промышленность вкладывать бессмысленно и все «дотации» резко закончились. Жалко, что только на Украине они закончились, но, подумал я, лиха беда начало. Правда о том, что будет «после» я думать просто не хотел, изо всех сил старался не думать.

И определенные поводы именно «не думать» появились: внезапно к вычислительной технике огромный интерес