Пси-ON. Книга IV - Евгений Нетт

Не было сил удивляться. Я действительно исчерпал ресурсы тела. И потребовалось на это немногим больше двадцати объективных минут крайнего напряжения и задействования, пожалуй, максимума моих возможностей.

Я не сворачивал горы и не уничтожал страны, но готовился противостоять кому-то, равному себе. И этот фактор решал всё.

Невероятно много сил уходило на стабилизацию пространства вокруг себя. Не меньше — на защиту сознания, взаимодействие с ноосферой, поддержание оптических искажения на расстоянии в несколько сотен метров, работа с разумами людей и псионов, общение с Гостем…

Всё это черпало ресурсы десятикратно, ведь я не был к такому привычен. Можно сказать, что я умело возился в песочнице, орудуя «взрослым» строительным инструментом, но когда потребовалось применить этот же инструмент в настоящей работе — сдулся. И ко мне отнеслись, как к малому ребёнку, дав время на отдых. При этом Гость просто исчез, и нельзя исключать того, что он всё ещё рядом…

Впрочем, это уже паранойя. Зачем прятаться сверхсуществу, которое меня могло буквально в порошок стереть до того, как я просто отреагирую?..

После исчезновения Гостя я, наконец, смог по-человечески замаскироваться, но вот с движением всё было очень не очень. Чрезвычайное напряжение сил вымотало меня, и шлейф Пси хоть и был не слишком заметным и быстро рассеивающимся, но опытный псион с выдающимися сенсорными способностями нашёл бы меня по нему в два счёта.

А ещё я не был уверен в том, что смогу добраться до базы, так что вынужденно принял решение взять себя в кулак хотя бы на десяток минут, и приземлиться на одном из скалистых пустующих островов. Таковой нашёлся быстро: каменная громада с минимумом почвы возвышалась над бушующим океаном, с высоты напоминая обронённый кем-то наконечник стрелы.

Тут я нашёл приемлемое укрытие в лице естественной, достаточно надёжной пещеры. И в этот раз пришлось, экономя силы, обойтись самым минимумом приготовлений. Я тщательно осмотрел и продезинфицировал весь доступный объём «помещения», соорудил простенький каменный топчан и закрыл единственный вход, предварительно организовав вентиляцию сразу в двух местах. Благо, в обоих случаях тянуться далеко не требовалось, и я не превратился в окончательно и бесповоротно выжатый овощ.

С другой стороны, я таким себя ощущал уже довольно давно, и теперь, в тишине и покое, когда девяноста процентов потоков сознания отключились за неимением возможности их поддерживать, распластался на предварительно прогретом камне, точно кусок масла на противне. Так и хотелось растечься тоненьким слоем, уйдя в забытье не на один день.

События последних часов мелькали перед внутренним взором, вызывая новые вспышки головной боли. Разум пытался заняться тем же, чем и обычно — анализом, но тело было просто не способно это выдержать. Осознанно контролировать процесс не удавалось, и мне пришлось, вдосталь начертыхавшись, насильно себя отключить.

Забытье пришло мгновенно, принеся с собой долгожданные облегчение и покой. Вот только очнулся я как будто бы через секунду, из тёплой и уютной пещеры переместившись в холодный, дышащий могильным холодом склеп. Так моё остывшее укрытие воспринималось кожей, мышцами и костьми, которые за время отключки продрогли до ужаса. Что ни говори, а булыжник в окружении довольно холодных вод очень быстро выдыхался, а продрых я, если верить внутреннему мироощущению, чуть меньше двадцати часов.

Осознание этого потребовало сорваться с места и попытаться исправить все те неприятности, которые породил упущенный момент, но я не стал суетиться. Первым делом вновь придал разуму нужную форму с множеством потоков сознания, выделив «основной» и отвечающий за восприятие окружающего мира.

Сразу после этого пришлось разгонять кровь в организме, так как конечности не торопились слушаться, и параллельно решать вопросы с накопившимися повреждениями, преимущественно в мозге или около него. Вчера меня хватило только для купирования самых значительных проблем и переноса последствий перегрузок «на потом», а сейчас наступил момент, когда со всем этим нужно что-то незамедлительно делать. Углублённый осмотр себя любимого сразу выявил проблемы, которые могли в срок до часа объективного времени превратить меня в инвалида или вообще убить.

И хоть биокинет способен восстановиться и после такого, злоупотреблять собственной живучестью — моветон. Боль никто не отменял, а вместе со способностью мыслить тысячекратно быстрее приходит и субъективно куда более длительное ощущение этой самой боли.

Отчасти бороться с этим помогал «основной» поток сознания, но тут стоит понимать, что я отнюдь не существовал только в нём. Это был лишь способ снизить нагрузку на, всё же, около-человеческую психику с человеческими же слабостями, но не более того.

Вместе со струйками крови на пол пещеры выпадали её сгустки, почти одарившие меня инсультом. Я морщился, — незачем тратить внимание на контроль мимики там, где тебя всё равно никто не увидит, — и с каждой минутой всё больше убеждался в том, что телесная оболочка лишь сдерживает потенциал псиона. Мой разум уже восстановился и был готов к новым свершениям, но тело подводило, вынуждая меня тратить время на приведение его в порядок.

Правда, тут назревал другой вопрос: так ли всё замечательно с энергетической или псионической, чем бы она ни была, оболочкой? Едва ли не только смена, но и жизнь в таком виде не сопряжена с некими трудностями или проблемами. Не бывает такого, ибо отсутствие раздражителей порождает покой, покой есть причина стагнации, а стагнация — смерть для всего живого.

Отложенная во времени, но всё же смерть.

Ещё и поведение Гостя, которое мне было сложно не то, что принять, но и даже просто понять. Его мыслеформы воспринимались так, словно ему не было никакого дела до «мира смертных» и пожирающей Землю проблемы в частности. Да он и сам об этом, собственно, «говорил». Гостя заинтересовал только я — феномен по «их» меркам, почему-то не сошедший с ума окончательно и бесповоротно. Таким ли должен быть внеземной разум? И не могло ли всё это действительно быть спектаклем с неясными целями? Может, он, будучи псионической сущностью, как-то питается себе подобными, и ему для этого нужно склонить меня на смену формы? Или он просто так играется, коротая скуку вечного существования?..

Печально осознавать себя папуасом, с непониманием и страхом во взгляде взирающим на испанского конкистадора. Ни человечество, ни я сам просто не развились достаточно, чтобы, банально, понимать механику процессов, по которым живёт другая форма жизни…

Моё восприятие, которым я с самого пробуждения сканировал окрестности на предмет незваных гостей вроде членов ОМП, расцвело мириадом красок, а у стены напротив появился… человеческий силуэт? Нет: при ближайшем рассмотрении глазами «тело» его