Малахольный экстрасенс - Анатолий Федорович Дроздов

мелко, Михаил Иванович! Вылезайте из своей песочницы! Посмотрите на меня. Я владею миллионами, но не рублей, а долларов, фунтов и швейцарских франков. У меня особняк в Лондоне и прислуга из британцев. Вы получите то же. Да еще в нормальной стране, где к богатым людям относятся с уважением. Если рассчитываете подняться, дождавшись развала СССР, то зря. Я эти времена хорошо помню. Не позволят или сожрут. Это в лучшем случае. В худшем – выстрел снайпера или бомба под автомобилем. Никакая охрана не спасет.

– Для чего вам компаньон?

– Я, как бы это сказать, примелькался. Пока никто не связал ряд смертей с неким финансистом, но не следует недооценивать спецслужбы. Рассмотреть каждый случай и использовать метод исключения… Особенно, если практика продолжится. Я взял паузу, из-за этого страдает бизнес.

– Разве вы бедны?

– Денег много не бывает. Я пока не миллиардер, но хочу им стать. Перейти в другой статус. Вы не представляете, что это такое. Тебя удостаивают личной аудиенции президенты и короли, открываются двери элитных обществ и клубов. Это связи и возможности, недоступные мне сегодня. Вас тоже не обидят. Хотите остров во владение? Не вопрос. Яхту, как у Абрамовича? Будет.

А еще внезапная смерть, когда стану не нужен…

– Согласны? – он посмотрел на меня.

– Нет.

– Почему?

– Не хочу убивать.

– Вам жалко людишек? Эх, Михаил Иванович! Вы далеки от бизнеса и не знаете, что за твари им управляют. За каждым из них – кладбище. Вас они сожрут и не поморщатся. Неужели не привлекает возможность распоряжаться чей-то жизнью? Безнаказанно казнить и миловать? Это упоительное чувство! Вам понравится.

– Нет.

– Это окончательный ответ? – прищурился он.

– Да. А теперь можете меня убить.

– Ничего вы не поняли, – вздохнул он. – Я никого не убиваю просто так. Да и смысла нет. Вы расскажете кому-то обо мне? Не поверят. Это, во-первых. Во-вторых, вы забудете о нашем разговоре. Я умею стирать память. Очень жаль, что ошибся в вас. Оставайтесь в своей песочнице! Копайтесь в ней до скончания дней! Вы мне не интересны. А теперь наклоните голову и не двигайтесь. Через несколько минут вы очнетесь и не вспомните ничего. Только не вздумайте дернуться! Мозг – деликатный орган, могу задеть не ту область. Последствия непредсказуемы. Замерли!

Я был очень зол и потому дернулся. В темя будто вонзилось сверло. Оно скрежетало, пробираясь через череп к мозгу. Боль, дикая боль! Затем мир исчез, и наступила темнота…

* * *

Я пришел в себя на диване. Люстра на потолке освещала пустую комнату желтым светом лампочек накаливания. «Светодиодные с нужной температурой придумают не скоро, сначала будут люминесцентные», – пришла мысль. Что за бред? Я, кажется, задремал, спрашивается: с чего? Вроде ночью спал нормально.

В открытую дверь комнаты тянуло сквозняком. Я встал, сунул ноги в тапки и вышел в прихожую. Здрасьте! Дверь в квартиру распахнута настежь. Заходи, кто хочет, бери, что хочешь. Это как меня угораздило не запереть? Совсем крыша потекла. Я закрыл дверь и щелкнул замком – вот теперь в порядке. Повинуясь необъяснимому чувству, подошел к зеркалу в прихожей – большому, в рост человека. Специально повесил для Виктории, чтобы перед выходом из квартиры могла оценить себя с ног до головы.

Из зеркала на меня глянул здоровенный мужик в мятой футболке, трениках и тапочках на босую ногу. Рожа хмурая, недовольная, волосы на голове встрепаны. Я пригладил их ладонью. В тот же миг вокруг головы возникло, стало шириться и набирать яркость сияние. Вот оно вышло за пределы зеркала, заиграло красками и потекло вниз, обволакивая тело, пока не достигло пола. Что за хрень? Я поднес к глазам ладонь. Ее окружало такое же сияние, но теперь не в зеркале, а наяву. Внезапно с кисти будто содрали кожу и мышцы – я увидел каждую косточку, нервы и сосуды. По сосудам текла кровь: красная венах и алая в артериях. Это что творится, мать вашу?!

Я вновь глянул в зеркало. Сияние не исчезло, даже стало более плотным. В нем отчетливо просматривался каждый оттенок. Но это еще были цветочки. Над теменем, будто факел из паяльной лампы, горело пламя. Фиолетового цвета, размером с грушу. Я потрогал его ладонью. Никакого жара. Пламя словно не заметило препятствия – продолжило гореть, пронизав своим языком препятствие из мышц и костей. Следом в мозг хлынули воспоминания…

– Значит, забудешь? – произнес я. – Хрен тебе, сволочь!

12

Если Мурашко не знал себе цены, то Семен Яковлевич ее очень хорошо представлял. Нужно проработать десятки лет в клинике, насмотреться на людские боль и страдания, чтобы понять, на что готов человек с неизлечимым заболеванием. Или его родственники. И какие возможности заключены в доступе к услугам целителя. Потому Терещенко сделал все, чтобы экстрасенс занимался только делом и не вникал в мелочные хлопоты. Нужно сформировать и вести очередь из больных детей? Вот вам регистратор с медицинским образованием! Требуется компьютер? Пожалуйста! Исцеляйте, Миша, не отвлекайтесь на ерунду, ею займутся специально обученные люди. И они занялись. Когда очередь велика, неизбежно найдутся желающие ее обойти. Дальше объяснять? Только не подумайте плохого: взяток главный врач не брал принципиально – ни от кого и никогда. Но от благодарностей не отказывался. В чем разница? Взятку дают за еще не оказанную услугу, благодарность следует после. Ну, захотелось человеку таким образом высказать признательность врачам. Это преступление? Нет. Порыв души.

Сентенция: «уже оказанная услуга не стоит ничего» в СССР не работала. Благодарили исправно. Нет, случаи бывали, но таких хитрецов быстро ставили на место. Весть о том, что в Минской областной клинике лечат ДЦП, разнеслась по просторам великой страны. Этому способствовали публикации в центральной прессе и в медицинском журнале. Семен Яковлевич, что называется, взлетел, мгновенно оказавшись нужным самым разным людям, в том числе занимающим высокие должности. Ему звонили из Минздравов СССР и союзных республик, просили, уговаривали, обещали помощь. Умело выстроенный диалог, и клинике открывают дополнительное финансирование. В ее адрес направляются грузовики с самым современным медицинским оборудованием. Нет проблем с лекарствами, дезрастворами, одеждой для больных и постельным бельем. Чтобы кто ни думал, но на первом месте у Терещенко были клиника и ее коллектив. Личный интерес занимал второе, но тоже соблюдался. Как-то нехороший сын гор, обещавший главному врачу золотые горы за внеочередной прием сына, укатил, не расплатившись. Семен Яковлевич пожал плечами и продиктовал секретарше телеграмму в адрес Минздрава Грузии: «Информируем, что в связи высокой загрузкой клиники, прием больных ДЦП из вашей республики приостанавливается. Терещенко».

Ему позвонили через час.

– Сэмэн Яковлевич, дарагой! – зарокотал в