Комсомолец - Андрей Анатольевич Федин

class="p1">Замок ударился о землю в опасной близости от моей туфли. Звякнул о камни, замер. Я сжимал топорище, продолжал ощущать ладонями вибрацию. Подумал: «Нападение на хозяина дома, нанесение телесных повреждений… не тяжких, а теперь еще и взлом… Нормальный букет получился».

Поставил топор у стены по соседству с лопатой. Цыкнул на пса – тот не умолк, а лишь прибавил громкости. Вынул из металлических проушин дужку замка, уронил ее себе под ноги (подавил желание метнуть ею в собаку). Приоткрыл дверь и тут же зажал рукой ноздри: в нос ударил запах гнили и фекалий. В крохотное помещение ворвался пока неяркий солнечный свет. Вот только осветил он не возвышение с дырой в полу вместо унитаза, а дыру побольше, от края которой вниз вела добротная деревянная лестница.

«Погреб?» – мелькнула в голове догадка. Я разочарованно выдохнул – через рот, потому что продолжал двумя пальцами зажимать нос. Пошарил взглядом по стене, отыскал выключатель. Нажал на него – над лестницей вспыхнул свет, но не внизу. Я неуверенно убрал руку от лица… но тут же убедился, что мерзкий запах мне не привиделся. Большой платок, заготовленный еще при прошлой прогулке к этому дому (на всякий случай), пригодился. Я вынул его из кармана, прижал к лицу. Нафталиновый запашок показался мне приятным ароматом.

Моя нога задела дужку замка, отфутболил ее к стене.

«Ну, не картошку же он здесь прятал», – подумал я.

Посчитал, что витавший в подвале душок отпугнул бы любого картофельного вора лучше любого замка. Потому что я и сам не горел желанием спускаться вниз. Хотя и чувствовал, что отыщу там именно то, ради чего и затеял хождение по сараям. Ведь тот, кто не переживает за сохранность инструментов и велосипеда, не станет прятать под замком бочонки с солеными огурцами, проросший картофель и свеклу (что еще хранят в погребе?).

Я убедился, что в калитку дома не ломились потревоженные собачьим лаем соседи и прочие нежданные гости, удостоверился, что они не застанут меня в погребе, как в ловушке. На всякий случай поднял с земли топор, взял его наизготовку (с детства побаивался подземелий). Потом взглянул на платок в другой руке. Понял, что вряд ли спущусь в подвал с двумя ношами невредимым. Колебался недолго. Брезгливость пересилила осторожность. Топор вновь занял место рядом с лопатой. Уж очень не понравился мне ароматный подвальный воздух!

Сердце, восстановившее было привычный ритм сокращений, вновь затрепетало, как после резкого ускорения при беге. Я повернулся лицом к безоблачному небу, сделал с полдюжины глубоких вздохов. Словно прощался с миром и свободой. Усмехнулся, представив, каким идиотом и слюнтяем выглядел сейчас со стороны.

«Ты бы еще веб-камеру туда спустил, чтобы разведать обстановку и отпугнуть картофельных монстров», – подумал я.

Вновь прижал к лицу платок и нащупал ногой первую ступень лестницы.

Спускался я неторопливо. То и дело посматривал через плечо вниз, на маленький пятачок пола, освещенного висевшей над ступенями лестницы лампой, вглядывался в очертания прятавшихся во мраке предметов, похожих на мешки и деревянные ящики. Прислушивался. Но если внизу и раздавался мышиный писк, да цоканье о камни крохотных коготков, то их полностью заглушал лай все еще бесновавшегося во дворе пса. Мышей и крыс я не боялся. Но совать ногу в капкан не желал. Потому не торопился, рассматривал ступени, оглядывался по сторонам.

Повезло: не загнал в ладонь при спуске занозы и не свернул при падении шею. Спрыгнул с лестницы на деревянный пол – тот заскрипел и затрещал под ногами, извещая крыс, мышей и картофельных монстров о моем появлении. Я торопливо сунул руку в карман, вставил пальцы в отверстия кастета. Вынул свинчатку, замер, прислушался. Потому что услышал знакомый звон. Почудилось, что ударились друг о друга звенья цепи. Но не там, наверху, рядом с собачьей будкой – здесь, в нескольких шагах от меня.

Возобновил дыхание: звук не повторился.

Я ухмыльнулся в платок. Вспомнил, как в начале девяностых вместе с тогдашней подружкой и ее приятелями-диггерами спускался в старую шахту. И как вернулся из того путешествия с сантиметровым слоем грязи на коже и в одежде, пропахший нечистотами и дымом с вывихнутой ключицей. Сомневаюсь, что ради прекрасных глаз и длинных стройных ног когда-либо пускался на большее безумство. Тот поход под землю не излечил мою фобию, как я втайне надеялся, лишь усугубил ее и поставил крест на моих отношениях с девчонкой-диггершей.

Взглядом отыскал на стене выключатель. Шагнул к нему, коснулся грязной кнопки рукой. Помещение погреба вмиг перестало казаться пугающим и наполненным загадками, когда справа от меня под потолком вспыхнул свет. Грозные великаны превратились в стеллажи. Высокие сталагмиты – в стопки деревянных ящиков с овощами. Хитросплетения паутины оказались грязными разводами на стенах. А гигантские крысы стали обычными, раздутыми от содержимого холщовыми мешками.

«И никаких человечески тел, висящих на вбитых в стену металлических крюках».

Я закусил губу – всегда так поступал, когда понимал, что допустил ошибку. Рассматривал валявшиеся на полу подгнившие яблоки. Пытался сообразить: обрадовался тому, что не нашел в подвале трупы и гирлянды из человеческих костей, или огорчился этому факту. Подумал, что напрасно сломал замок. Что если еще и в огороде ничего не отрою… А может, и вся эта возня с охотой на Каннибала – пустая затея? Может, и нет никаких костей? И вся та история о Зареченском каннибале – выдумка охочих до сенсаций журналистов?

Вздрогнул. Потому что снова услышал звон. Звук раздался не наверху, во дворе – здесь, в подвале, за рядами стеллажей и грудой мешков. Или среди ящиков? Я присмотрелся, но не увидел ни на полу, ни на полках никакого движения. Если и пробежала крыса, то я ее не заметил. Носком туфли отбросил с дороги яблоко, прошел к шкафам, обогнул мешки и ящики. Увидел между стеллажами пустое пространство, будто дверной проем. Я сжал в руке кастет, шагнул в этот проем, всматриваясь в царивший за стеллажами полумрак.

Первым делом я увидел на стене почти у самого пола широкую длинную полку, покрытую светлой тканью. Не заставленную ящиками, банками, бочками или ведрами – пустую… если не считать стоявшего на ней в самом углу мешка. Желтый свет лампы в этот закуток почти не проникал, а моя фигура почти полностью перекрывала доступ тому, что добирался сюда через проход между шкафами. Я сделал маленький шажок вперед, вглядываясь себе под ноги. Различил на полу очертания то ли корзины, то ли таза…

Звякнула цепь. Рядом со мной.

Я поднял голову, взглянул на источник звука – на