Пионерский гамбит - Саша Фишер

и вышел на улицу. В свете фонаря кружилась туча ночных мотыльков. Где-то рядом дребезжал крылышками сверчок. Я мимоходом вспомнил, что по периоду этих дребезжаний вроде бы можно даже измерять температуру воздуха. Было прохладно, и после дневной жары и танцев это было отдельное удовольствие.

Я пошел по тропинке в сторону туалета, прислушиваясь. Ночью голоса хорошо должны быть слышны, и если моя мама с этим своим Игорем романтично гуляет где-то поблизости, я это услышу. С одной стороны, как-то глупо, следить, с другой — ну не с расспросами же лезть, в конце концов.

Я остановился рядом с деревом и снова прислушался. В стороне раздался тихий смешок, потом звук поцелуя. Я инстинктивно пригнулся и осторожно пошел в ту сторону, стараясь не наступить на какой-нибудь предательский сучок. Нырнул под ветки куста, увидел четкие силуэты на фоне стены корпуса. Задорный вихор у парня, и короткая стрижка у девушки. Тройные лампасы на спортивном костюме. Да, девушка определенно Вера. А парень… Ну, кажется, это все-таки Игорь. Вряд ли за столь короткое время она успела поменять его на кого-то другого.

Я сделал крохотный шаг вперед. Потом еще один. Хотелось подобраться поближе, чтобы услышать, о чем они говорят. Они были одеты, так что каким-то извращенцем я себя не чувствовал. Интересно, а что бы я сделал, если бы они были раздеты? Наверное, помешал как-то… Заорал про пожар. Ну, или еще что-нибудь такое.

Кстати, а что бы такое наврать, если меня поймают? Что я писатель, и мне нужно было послушать, что лепечут влюбленные на свиданиях, чтобы достоверно сцену описать?

Собираясь сделать следующий шаг, я замер. С другой стороны, практически от самой ограды, раздавался еще один звук. Похожий на щенячий скулеж. Меня накрыло легоньким дежа ву, несколько секунд я даже мысленно пометался, но потом добро победило и я шагнул к плачущей девушке. Хотя по плачу пока еще не смог определить, к какой.

Глава 21

Плакала Ира Шарабарина. Она сидела в такой же позе, в какой я несколько дней назад застал Елену Евгеньевну — спиной к забору, носом в колени. Я подошел и сел на траву рядом с ней. Она замерла на несколько секунд, потом посмотрела на меня. Узорчатая тень от листьев маскировала темные пятна расплывшейся косметики. Все-таки с генетикой этой девочке исключительно повезло. Очень часто блондинистые красотки, начиная плакать, превращаются в опухших розовых поросяток. Лицо Шарабариной от слез ничуть не пострадало. Лишь стало чуть драматичнее — обострилось, глазищи выделились еще четче.

Я только открыл рот, чтобы что-то сказать, но ее действие застала меня врасплох. Как только в ее заплаканных глазах появилось узнавание. Она резко выпрямилась, обхватила руками мои плечи и впилась солеными от слез губами в мои губы.

Ну вот еще не хватало! Даже будь она подходящего возраста, терпеть не могу женские истерические падения в объятия первому встречному! Но обижать ее мне тоже не хотелось. Не отвечая на поцелуй, я отечески обнял ее, погладил по волосам, потом взял за плечи и отстранил.

— Ира, что случилось? — я заглянул ей в лицо.

— Пусти меня! — девушка дернулась и попыталась отвернуться.

— Тихо, тихо, Ира, я просто хочу помочь…

— Отвали, помощник нашелся!

— Ира, прекрати истерику. Ты прекрасная, красивее всех, кого я знаю. Но у меня есть девушка.

— Ты думаешь, я из-за тебя тут рыдаю? Размечтался, много чести!

— Думаю, я просто подвернулся тебе под руку, и ты попыталась кому-то отомстить. Если отпущу, не убежишь?

— Нет, — зло бросила она. Я отпустил ее плечи, и она села обратно на траву. Я опустился рядом с ней. — Козел!

По интонации и контексту было понятно, что последнее слово адресовано не мне.

Логично. И я даже знаю, кому. Есть тут один, неподалеку обнимается с физручкой.

— А что у тебя за девушка? — вдруг спросила Шарабарина.

— Мы с детского сада вместе, — соврал я. — Исполнится по восемнадцать — поженимся. Клятву дали.

— За ручки ходите? — она хихикнула. Да уж, крепкий орешек. Только что рыдала, а сейчас никакого придыхания в голосе, остаточных всхлипов или чего-то подобного.

— Не без этого, — я тоже усмехнулся.

— А ты ничего, нормальный такой, — в глазах девушки блеснул огонек интереса.

— Не твой уровень, Шарабарина, — хмыкнул я. — Ты звезда, а я простой парень.

— Крамскооой! — девушка звонко рассмеялась, уже не особенно скрываясь. — Странный ты. Ладошками не потеешь, не краснеешь совсем.

— Какой есть, — я пожал плечами. — Ну что, плакать больше не будешь?

— Вот еще, — Шарабарина фыркнула. — Но этому козлу я все равно отомщу…

— Весь мир в труху, — хмыкнул я. — Но потом. Может, спать пойдем? А то нас хватятся еще.

— Ой, да ладно! — Шарабарина смешно сморщила носик. — Наша воспиталка вон там обжимается, а мямля Еленочка, наверняка у себя заперлась и из комнаты до утра не выйдет. Давай еще посидим. В какой, говоришь, ты школе?

— Только переехали, но будет вроде двадцать третья, — ответил я. Не уверен, что правильно вспомнил номер, про который я раньше врал.

— На Фурманова? — Шарабарина поерзала и подвинулась ближе.

— Кажется, я не смотрел на адрес, — я пожал плечами.

— А живешь на какой улице? — азартно продолжила допрос Шарабарина.

— На Ленина, — брякнул я. Наверняка же в Новокиневске есть улица Ленина. Адрес дома, из которого мы с отцом выходили, я даже посмотреть не догадался.

— Это же тебе ездить на третьем автобусе тогда придется… — девушка снова сморщила нос.

— Да не, может и не на Ленина. На Ленина мы в Нижнем жили, — начал выкручиваться я. Потом быстро поправился. — В Горьком, в смысле. Мы его часто Нижним Новгородом называли, старое название такое, историческое. А сюда переехали, только вещи выгрузили, и меня сразу в лагерь пнули. С корабля на бал, прямо. Так что я сейчас как дошкольник. Если меня милиция поймает, буду мямлить, что адрес свой не помню.

— А какая у тебя девушка? — быстро спросила Шарабарина. — Она красивая?

— Хорошенькая, но до тебя ей далеко, — ответил я и подмигнул. — Но мы не поэтому вместе.

— А почему? — она снова поерзала, как бы невзначай оказавшись вообще вплотную. Теперь она касалась меня бедром и плечом.

— А тебе зачем? — я прищурился и косо посмотрел на девушку. Она поймала мой взгляд блестящими озорством глазами.

— Хочу узнать тебя получше, — она облизнула губы кончиком языка и приоткрыла рот. Чуть двинула плечом, заставив рубашку сползти и обнажить ключицу. Вот черт. Она опять меня клеит. Где они этому учатся в дремучем Советском Союзе, где секса вроде как вообще быть не