Василий Головачёв - Фантазмы

Голова фундатора плавно, без шеи, переходила в покатые плечи. Уши были маленькие, круглые, прижатые, нос тоже маленький, приплюснутый, с двумя щелями. Рот неширокий, с узкими темно-серыми губами. Глаза казались большими, овальными, без выпуклых надбровных дуг, и светились красноватым светом. Плечи и грудь были развитыми, пятипалые руки — не лапы — болтались ниже колен, но впечатления уродства не создавали. Вообще во всем облике псевдолемура-марсианина проглядывало необычное изящество, опиравшееся на физическую и психическую мощь. Оллер-Бат знал, что фундатор не раз выходил за пределы Регулюма и контактировал не только с другими руководителями родственных структур, но даже с представителями Метакона.

«Меня интересуют три проблемы, связанные с вашей непосредственной деятельностью, — продолжал мысленный монолог фундатор. — Первая — свертывание марсианской цивилизации: ваш взгляд на поддержание баланса или отрицание его. Вторая проблема — подготовка центра управления следующих поколений: нужен ли Земле спутник для глобального экосоциофизического контроля? Стоит ли сохранять старый уранийский межзвездник в качестве ее спутника, как предложили наши предшественники? И третья — кто и почему ликвидировал инбу Цальга? Кстати, вашего соотечественника».

«Я готов ответить лишь на третий вопрос, — послал мысль Оллер-Бат. — Цальга и его обережника ликвидировали «волчицы» Равновесия-К. Но их навел на Цальга этикмнемор Метакона. Причина — несанкционированное проникновение инспектора в краевую зону опасных технологий».

«Знания Бездн?»

«Совершенно точно. Инба, к сожалению, оказался чересчур любопытен, взломал коды краевого сайта Знаний Бездн и узнал то, что не должен был знать. А вам должно быть известно, как реагирует на это Метакон».

«Что именно он узнал?»

«Трудно оценить, думаю, что он получил сведения о четвертом, а то и пятом уровне контроля реальности».

«Если бы он вышел на пятый уровень, его бы не убили. Пятый уровень — это физическая неуязвимость плюс неограниченные возможности по поддержанию энергетики».

«По предположению, высказанному моими эф-аналитиками, Цальг просто не смог прочитать все, что записал. Не хватило мощности интеллекта. Между прочим, по их сведениям, поклонницы матриархата Равновесия-К явно нарушают этический баланс творящих и разрушающих сил. Не пора ли вообще свернуть их деятельность?»

«Мы не этик-маги Метакона, хотя даже им, наверное, запрещено изменять и заменять фундаментальные законы Мироздания, носящие этический характер. Это прерогатива Законодателей Творца. А существование двух Равновесий с эволюционной точки зрения полезно, пусть и до известного предела».

«Но каждая из лидер-систем понимает равновесие Регулюма по-своему! Иногда их точки зрения диаметрально противоположны! Они не смогли договориться даже по проблеме психотронного оружия. Мой агент сообщает странные вещи…»

«Ваш агент Диана Князева сделала фатальную ошибку, вмешавшись в деятельность сразу двух систем, тем самым она допустила утечку информации и подставила нас. Ее необходимо нейтрализовать».

Оллер-Бат выпрямился во весь свой исполинский рост — он был почти вдвое выше, шире и массивнее фундатора — и попытался проникнуть в мысленную сферу существа по имени Имнихь (марсиане были двуполыми существами), не смог и угрюмо возразил:

«Она еще молода».

«Это не оправдание, срок ее обучения давно закончился, агент ее уровня не имеет права на ошибку. Тем более что она продолжает контактировать с другим объектом наших опасений».

«Вы имеете в виду человека по имени Вадим Борич? Убрать его — не проблема».

«Проблема в том, что другом Вадима Борича является абсолютник по имени Станислав Панов. Боюсь, все вместе они образуют довольно опасный дестабилизирующий эгрегор. Его надо подавить. К тому же ваш инба Цальг наверняка передал Панову эйконал Знаний Бездн. Если он активирует этот эйконал…»

«Едва ли это ему под силу. Тем не менее я пошлю по их следу чисбу, который наведет на этих людей «волчиц» или «волков». В крайнем случае, мы изменим милиссу Панова».

«Это не решит проблемы, инба Цальг не позволит вашим чистильщикам следить за ним и передаст эйконал кому-нибудь другому. Уберите Панова и его команду физически».

«Принято к исполнению. Вы чем-то обеспокоены еще?»

«Мы напуганы, — честно признался фундатор, и шерсть на его голове поднялась дыбом; он мог говорить о себе «мы» с полным правом. — Нас не пускают в будущее Регулюма выше условного порога распада человеческой цивилизации».

«Кто не пускает?» — тупо спросил комба Оллер-Бат, который никогда не забредал в будущее выше двадцать первого века по земному времяисчислению.

«Мы не знаем», — ответил фундатор.

 УПЫРЬ ИЗ БУДУЩЕГО

О существовании внутреннего сторожа организма Стас не подозревал, но именно этот сторож, активированный чужим знанием, спас его и Вадима после аварийного старта в неведомое во время схватки с «волками» и «волчицами» Равновесий.

Раненный в спину, Станислав сумел-таки создать тоннель квантового перехода в другой слой Регулюма, и этим слоем оказалась ближайшая к Солнцу планета — Меркурий. Однако едва ли этот бросок закончился бы благополучно, если бы Стас включил его сознательно, все его попытки свободного перехода из слоя в слой оставались неуправляемыми — в смысле точности попадания в точку с нужными координатами. На сей раз квантовый переход состоялся практически в бессознательном состоянии, и сторож организма, взявший бразды правления в свои руки, посовещался с эйконалом и направил хозяина туда, где он получил защиту и сносные условия существования, то есть на одну из баз, принадлежащих еще Равновесию марсиан, исходивших всю Солнечную систему из конца в конец в незапамятные времена.

Благодаря этому обстоятельству уцелел и Вадим.

Воздух на базе по составу немного отличался от воздуха Земли двадцать первого века — большим содержанием азота и инертных газов, но дышать им все же было можно, и Вадим, очнувшись от встряски перехода, занялся собственной раной, по сути, царапиной: пуля пробороздила плечо, а затем раной Стаса, кое-как уняв кровотечение и перевязав раненого собственной майкой, разорванной на полосы. Лишь после этого капитан принялся осматриваться и исследовать объект, на территорию которого они перенеслись.

Это было куполовидное помещение с блестящим коричневым полом и серо-желтыми, пористыми, словно из смеси бетона с сыром, стенами, украшенными зеленовато-сизыми разводами. Помещение освещалось трезубцем пульсирующего оранжевого пламени на потолке, в полу же изредка вспыхивали грозди объемных багровых огоньков, похожих на вишни, и тогда у стен проявлялись из воздуха какие-то стеклянно-прозрачные контуры неведомых устройств, чтобы через несколько мгновений исчезнуть. По силе тяжести можно было с уверенностью судить, что объект с куполовидным помещением расположен не на Земле, а по крайней мере, на Луне, а то и на одном из спутников больших планет, но на каком именно, определить навскидку Вадим не мог, астрономию он знал всего лишь в объеме средней школы. Приходилось лишь радоваться тому, что в помещении поддерживается почти комфортная для людей температура — около плюс восемнадцати градусов по Цельсию — и газовый состав, которым можно дышать. Обойдя купол, диаметр которого приближался к сорока метрам, Вадим понаблюдал за формированием и исчезновением прозрачных фигур у стен, затем вернулся к застонавшему Стасу.

— Где я? — вяло спросил Панов, открывая мутные глаза.

— У черта на куличках, — пошутил Вадим, с тревогой разглядывая бледное, с тенями под глазами, лицо друга. — Может быть, на Луне, а может, и где-нибудь подальше.

Стас повернул голову, пытаясь осмотреться, к чему-то прислушался, на миг от его щек отхлынула кровь, так что Вадим испугался, что Панов потеряет сознание, но он не потерял, только лоб покрылся бисеринками пота, и тотчас же стены купола прозрели.

Помещение залил могучий поток золотого света, казалось, пронизывающий насквозь все предметы, в том числе и тела людей. Затем этот поток сгустился, стал оранжевым, не столь неистовым и плотным. Полуослепший Вадим понемногу адаптировался к нему и увидел удивительную картину: хаос черно-багровых скал, трещиноватое плато, покрытое воронками и странной сверкающей коростой, иззубренный близкий горизонт и над ним — округлая алая гора бурлящего расплавленного металла с волокнистыми малиново-багровыми фонтанами, медленно уплывающими и тающими в коричневом небе. Фонтаны были протуберанцами, а гора — Солнцем.

— Меркурий!.. — прошептал Вадим, ошеломленный панорамой ближайшей к светилу планеты. — Я думал, мы где-то за орбитой Марса, на спутнике Юпитера или Сатурна. Как ты себя чувствуешь? — спохватился он.