Александра. Большая игра. - Олег Ростов

class="p1">— Правильно, Микеланджело. Если ты уважаешь себя и своё мастерство, а ты настоящий мастер, то никогда не снижай цену на свои работы. Ибо они того стоят.

— Благодарю Вас, Ваше Величество. Вы хорошо понимаете таких людей как я.

— Ну и что же случилось дальше?

— Дони начал торговаться. Я не уступал, наоборот цену стал поднимать. В конце концов, он отдал мне за неё 140 дукатов. — Я захохотала. Он тоже засмеялся.

— 140 дукатов золотом? — Уточнила я.

— Да, Ваше Величество.

— Молодец, Микеланджело. Твой случай лишний раз подтверждает истину, что скупой платит дважды!

Мы ещё посмеялись с ним. Поговорили. Он обещал подумать над приездом в Венден. Под конец я спросила его, так как картина Мадонна Дони мне не давала покоя.

— Скажи, Микеланджело. А этот банкир, он согласится продать мне твою Мадонну? Например, за 500 дукатов?

Микеланджело улыбаться перестал.

— За 500? — Переспросил он. Я кивнула. Он шокировано смотрел на меня. Такие деньги за одну картину ему никто ещё не платил.

— Аньоло Дони, Ваше Величество, довольно жаден. И я думаю, согласится. Вы правда готовы заплатить за Мадонну 500 дукатов золотом?

— Правда. Золото приходяще и уходяще, а истинные произведения искусства вечны и бесценны.

— Спасибо, Ваше Величество. Но хотите совет?

— Говори.

— Не предлагайте ему сразу 500 дукатов. Он имеет хороший нюх на деньги и сразу почует, что можно получить больше. Поэтому начните с 300 дукатов. Это всё равно вдвое больше, чем он заплатил мне за картину.

— Я тебя поняла, Микеланджело.

Когда Микеланджело ушёл, забрав с собой свои наброски карандашом, я обратилась к епископу и генеральному викарию, Доменико Якобацци с просьбой оказать содействие в приобретении у флорентийского банкира Аньоло Дони картины Микеланджело Буонарроти «Мадонна Дони» за 300 дукатов золотом. Викарий удивился, но пообещал, что с банкиром свяжутся, как можно быстрее. Спустя пять дней генеральный викарий сообщил мне, что банкир готов продать картину, но за 400 дукатов. Я усмехнулась и мысленно поблагодарила Микеланджело за совет. Деньги были отправлены банкиру через викария. Картину мне привезли за день до моего отъезда. Она была великолепна. Мои девушки тоже смотрели на неё с восторгом. В последствии её переименовали из «Мадонны Дони» в «Мадонну Вендена». Кроме этой картины, я сумела приобрести ещё несколько. Мне никто не отказывал. Вокруг меня уже сиял ареол святости. Я под это дело, решила ковать железо, не отходя от кассы и приобрела картины, выполненные как на холсте, так и на дереве, причём довольно дёшево, ибо даже самые жадные банкиры и аристократы не рисковали наживаться на мне, за исключением этого Дони, засранца. Мог бы и подарить мне её. И я не только покупала, но и мне дарили картины. К тому же папа Лев Х объявил меня, как в своё время и Русская Православная Церковь возлюбленной Дщерью Церкви. Только на этот раз Римско-Католической, что было довольно необычно, так, как я всё же была православной. Но как пояснил мне, на мой вопрос Лев Х, со мной вообще всё необычно. И возможно, я всё же передумаю и войду в лоно Римского католичества.

Я купила или получила в подарок такие шедевры, как «Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом», картина выполненная на дереве Леонардо да Винчи. Картину Синьорелли «Мадонна в поклонении младенцу и иньюдо», выполненной тоже на дереве и в оригинальной круглой раме, как и «Мадонна Дони», написанной в 90-х годах прошлого века. А ещё ко мне обратились монахи Ордена Хумилиати, что значило, как Орден Униженных. Я даже не знала, что такой Орден существует. Но как мне пояснил генеральный викарий, этот Орден малоизвестный и малочисленный. Но Святой престол относится к Ордену благосклонно. Так вот, монахи Ордена привезли мне картину живописца Джотто, стоявшего в начале ХIV века у истоков Итальянского раннего Ренессанса, «Мадонна Оньиссанти», написанной двести лет назад, для церкви Оньиссанти во Флоренции. Картина была выполнена на дереве размерами 325 сантиметров в высоту и двести пять сантиметров в ширину. Приехал и сам Магистр Ордена, брат Джакоммо Донатти. Он попросил меня об одном, передать в Орден мой плащ, в котором я была в момент, когда разворачивала и снимала с Апостола его саван. Мне было не жалко. Плащ я отдала. За такой подарок, как картина живописца Джотто, я готова была отдать все свои плащи и даже сапоги в придачу с перчатками. Но они ограничились именно этим моим плащом-накидкой, пусть и дорогой, подбитый мехом горностая. Так же, приобрела знаменитую в будущем картину, которую мне привезли из Флоренции, живописца второй половины прошлого века и начала этого Сандро Боттичелли, «Рождение Венеры». Я была просто счастлива. Теперь все эти шедевры будут у меня в Вендене. Купила у одного римского банкира гравюру немецкого художника Дюрера, выполненную резцом по меди: «Адам и Ева» 1504 года. Дюрер часто бывал в Италии и много перенял у итальянских художников. Этот же банкир сказал мне, что Дюрер написал и две картины в полный человеческий рост. На одной Адам, на другой Ева. Но они хранятся в Нюрнберге. Я взяла себе это на заметку. Палатины, глядя на Венеру, а потом на Еву на гравюре, недоумённо посмотрели на меня.

— Матушка, срам то какой! — Сказал Богдан. — Баба голая! И мужик тоже! Листочками свой уд прикрыл.

Я усмехнулась, глядя на палатинов.

— Богдаша, я учу вас всех понимать искусство, понимать прекрасное. Ты увидел в этих картинах срам, а я вижу в них красоту человеческого тела. Именно это хотели передать художники, а не срам и блуд!

— Сам ты срам, Богдаша. — Тут же поддержала меня Паула. — Ты ничего не понимаешь в высоком искусстве. Правильно, Матушка, сказал, что в первую очередь, это красиво. Посмотри, как прекрасны Адам и его жена, Ева. Посмотри, как прекрасна Венера! Не смотри на них похотливым взглядом, смотри глазами высокого искусства.

— Да куда уж нам, Паула, до высокого искусства. — Богдан обиделся. — Мы люди простые. Нам бы кого по шее нагнать или саблей рубануть.

Паула только махнула на Богдана рукой. А остальные палатины засмеялись.

Но самый большой подарок мне сделал именно папа Лев Х. В один из дней меня пригласил к Понтифику генеральный викарий. Когда мы шли к кабинету папы, викарий улыбнулся.

— Понтифик знает, что Вы, Ваше Величество, скупаете картины и гравюры итальянских мастеров. А так же что