Подонки! Однозначно - Анатолий Евгеньевич Матвиенко

— Вы же только что гордились победой в Риге, — насмешливо бормотал в микрофон Чхеидзе. — Германия разваливается, союзники наступают. Мы — за войну до победного конца!

Одно приятно — по сигналам Седова верный звукооператор Бонч-Бруевич отключал микрофон на трибуне, тогда Седов хватал второй на стойке у президиума и возражал горлопанам. Рупоры размером с 20-вёдерную бочку, установленные без всяких понятий в электроакустике, давали гул и искажения. Но всё равно сказанное в микрофон заглушало и перебивало писк из человеческой глотки, не усиленный техникой.

— Вам мало крови русских солдат⁈ Хотите ещё больше могил, больше вдовьих слёз? — гремел Седов, раскаляя голосом лампы-аудионы. — Российская республика распространяет свой суверенитет на каждую пядь земли, некогда принадлежавшей Российской империи, в том числе на губернии, находящиеся под оккупацией. Но военной силы нам не хватает, чтобы вернуть их все и сейчас. Помните, Германия и Австро-Венгрия стремительно слабеют, Североамериканские Соединённые Штаты перебрасывают дивизии в Европу для генерального наступления, французы готовят к боям 60-тысячный чехословацкий легион, а в частях самой кайзеровской армии гремит марксистская агитация. Германская империя — колосс на глиняных ногах, который вот-вот рухнет. Так зачем с ним сражаться, не разумнее ли обождать, приостановить активные действия на фронте, а потом снимать ценные вещи с германского трупа? Да, мародёрство — не слишком почётное дело. Но прибыльное.

Последняя шутка удостоилась некоторых аплодисментов, причём хлопали в ладоши не только свои. Постановление прошло с заметным преимуществом, «за» проголосовало всё неприсоединившееся болото и часть эсеров, у которых, похоже, начался внутренний раздрай.

А вот с национализацией промышленности и переходом собственности на землю те шли в одной монолитной шеренге с РСДРП.

— Какие вы наивные! — увещевал их Седов. — Переход всех заводов, фабрик и пахотных земель в общенародную собственность равносилен переходу в собственность государства. Но государство — абстрактное понятие, управлять заводами и сельхозпроизводством именем Российской республики будут чиновники. Вы посмотрите на царских чиновников — сплошь мразь, подонки, взяточники, казнокрады. Думаете, мы за год-два взрастим честных? Тот же фабрикант, подлый эксплуататор рабочего класса, он всё же задумывается, какой его фабрика будет через год, через десять лет. Или когда отойдёт к детям. Чиновник знает: его в любой день снимут или посадят, он стремится урвать немедленно и как можно больше, ничто другое его не волнует! Если предприятие превратить в акционерное общество, а львиную долю акций передать рабочим, собственники изберут грамотных управленцев, инженеров. Крестьяне жизнь положат за землю, что будет у них в собственности, а не у помещика или чиновника. Вы же марксисты! Маркс вас предупреждал: государство является частной собственностью чиновника. Хотите обогатить чиновный класс до небес и самим заделаться чиновниками? А вот хрен вам!

Голоса пересчитывали дважды, на это ушёл до конца весь день 1 ноября. В итоге из 797 человек, присутствовавших на заседании, за постановление в редакции Седова подняла мандаты вся его фракция и часть сочувствующих. Ни одного воздержавшегося. Итого 399 голосов! Едва-едва более 50 процентов…

Второй день был посвящён менее болезненным вопросам: реформе местного самоуправления, системе образования, борьбе с беспризорностью и так далее, поэтому прошёл гладко, правящая партия соизволила проявить некоторый либерализм, внося в постановления правку от оппозиции.

3 ноября началось с отказа Луначарского ставить на голосование оба проекта Конституции, поскольку вариант оппозиции не соответствовал постановлениям первого дня, и объявил главное, ради чего собирали Съезд: об утверждении текста Конституции в редакции социалистов. Меньшевики и эсеры проголосовали против, проиграли на два десятка голосов и в знак протеста покинули Таврический.

— Наконец-то!

— И слава богу! — согласился с шефом Луначарский, оставшись в президиуме с ним вдвоём. Потом громко в микрофон: — В зале осталось не менее 420 делегатов Советов, более половины списочного состава, заседание правомочно и далее. На повестке дня выборы Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета…

— Гимн! — толкнул его локтем Седов.

— … Но перед этим помощники раздадут вам текст гимна Российской республики, если кто забыл слова. Этот гимн стал неотъемлемой частью нашей Конституции, а вскорости — и всей нашей жизни. Споёмте, товарищи! Прошу пригласить оркестр.

Сверкая медью, пространство между президиумом и публикой заполнили музыканты гарнизонного оркестра. Часть делегатов-социалистов уже репетировала, поэтому подхватила сразу, остальные присоединялись по мере того, как улавливали торжественный мотив.

— Россия — великая наша держава…

Когда закончили, Седов пожалел, что не прихватил с собой очки Троцкого. Наверняка у многих на глазах слёзы, он видел взволнованные лица, но из-за миопии не мог рассмотреть мелкие детали.

Луначарский рядом всплакнул и высморкался в платок.

Седов, тоже растроганный, вспомнил из прошлой жизни: «Нигде не сказано, что надо делать во время исполнения гимна — стоять, лежать или ползти. Надо Родину любить». Эти люди в зале Таврического, пусть очень разные, среди них — интриганы, карьеристы и прочие подонки, прониклись. Значит, Родину любят. Не всё потеряно!

С этого момента Съезд пошёл как по накатанному, к разочарованию множественных газетчиков. Состав ВЦИК вполне соответствовал желаемому. Всеобщие выборы в парламент республики — Верховный Совет — назначили через год, дата будет выбрана позднее.

В заключительной речи Седов заявил, что главная задача момента — донести революционные преобразования до глубинки. Это Петроград и Москва быстро перестраиваются на новый лад, отдалённые губернии и на февральские события не вполне отреагировали.

— Я не удивлюсь, если мне скажут, что в дальних уездах до сих пор не знают, что в России отменено крепостное право! — он сорвал аплодисменты и продолжил то, что Ленин назвал бы «задачами пролетариата в нашей революции», только гораздо шире, выступая не только имени пролетариата, меньшинства российского населения, а от имени всего народа. Пусть и далеко не каждому в этом народе по душе новая власть.

Банкет по поводу закрытия съезда получился скромный — Петроград снабжался по нормам военного времени, и кормёжка народных избранников рябчиками с осетриной вызвала бы возмущение. Правда, количество еды оказалось больше в расчёте на персону из-за ухода оппозиции, халявный ужин те тоже проигнорировали. При первой возможности Седов утащил Петерса в сторону.

— Яков, ты хоть понимаешь, что сейчас начнётся самое трудное?

— Мешевистская РСДРП и эсеры снова объединились. Правые социалисты с ультралевыми — против нас, — главный чекист уже ранее продумал изменение ситуации. — Действуем на опережение?

— К великому сожалению — нет. Готовимся, мобилизуемся. И ждём первого удара с их стороны. Тогда бьём на поражение — с роспуском партий, закрытием их газет,