Физрук: на своей волне 3 - Валерий Александрович Гуров

Ясно, старый… — перебил я. — А другого места нет, получается?

— Да отличное место, Володя, — оживился он, — вот смотри, окно моей будки прямо сюда выходит. Я всё вижу, глаз не спущу, — заверил он.

Я прикинул варианты, так, как сделал дед, конечно, не делается. Можно и кипишнуть, заставить убрать машину с места, которое у меня уже было оплачено. Но не сейчас. Мне не хотелось упускать момент, когда Ваня был готов разговаривать.

Действительно, окно будки смотрело прямо на этот участок, и оттуда старик мог видеть каждое движение. Ну и псы тоже были здесь…

— Ладно, поставлю, — решил я. — Только в следующий раз я такой шикарный подгон не пойму, услышал, дед?

— Вот люди пошли… — начал причитать сторож вполголоса, будто сам себе, но достаточно громко, чтобы я слышал. — Вместо того чтобы спасибо сказать, что я им место, как у Христа за пазухой, берегу, им всё не нравится…

Тоже мне, блин, оскорблённый благодетель.

Я никак не отреагировал. Припарковал машину, выключил двигатель и закрыл двери. Потом коротко кивнул старику, мол, всё, вопрос закрыт, и повернулся к Ване. Мы вдвоём направились к выходу со стоянки.

— Так что, дружок, — сказал я, когда мы вышли, двинулись вдоль тротуара, — рассказывай теперь мне как на духу, что произошло и как ты до такой жизни докатился.

— Можно я расскажу с самого начала? — спросил пацан.

— Как считаешь нужным, — подтвердил я. — Начинай.

Он вдохнул поглубже, набирая побольше воздуха в лёгкие. Опустил взгляд и заговорил. Сначала осторожно, будто проверяя, слушаю ли я вообще, а потом уже увереннее, всё связнее.

Рассказывал он, как ни странно, складно, с чувством, будто у него за плечами уже был опыт рассказчика.

Я слушал молча, не перебивая. В какой-то момент мелькнула мысль, что у пацана может быть заготовленная легенда — история на случай, если прижмут. Но говорил он с какой-то тихой, сдержанной болью, и в голосе не чувствовалось фальши.

Может, я ошибался, но в тот момент почти наверняка знал, что Ваня не врёт.

— Я правда играл в компьютер, — говорил он. — И да, у меня реально получалось. Если вы думаете, что машину я купил на вот эти… заработки, то нет.

Он выдохнул, провёл рукой по затылку и продолжил:

— Я купил тачку сам. Мы с ребятами выиграли призовые на одном крупном турнире. Денег хватило и на машину, и ещё немного осталось.

Звучало логично — пацан играл, зарабатывал, выбился… но тогда зачем всё остальное? Зачем лезть в грязь, если жизнь и так складывалась нормально?

Мне даже не понадобилось у него спрашивать, пацан начал рассказывать сам.

— Я же профессиональный игрок, — продолжил Ваня, глядя перед собой, — и мне нужно было держать форму. Реакцию, скорость, концентрацию… Всё это важно и всё это очень легко потерять, но ужасно трудно вернуть

— Понимаю, — кивнул я, не перебивая. — Продолжай.

Ваня кивнул в ответ и пошёл дальше, чуть быстрее. Мне тоже пришлось ускориться.

— Турниры шли один за другим, — продолжал он. — Мы тренировались без остановки. Играли часами, сутками. Сначала я держался, а потом начал просто выгорать.

Он вздохнул, пнул носком кроссовка мелкий камушек. Тот покатился по асфальту, прыгнул через бордюр и исчез в траве. Пацан машинально проводил его взглядом, потом продолжил:

— Это правда тяжело. Я не спал ночами, а если и засыпал — то на пару часов, не больше. Сначала вроде справлялся, но потом начал чувствовать, что слабею. Реакция падала, глаза болели, руки дрожали… и я начал проигрывать. Всё чаще и чаще.

Он замолчал на секунду, будто решаясь.

— И вот тогда, — сказал Ваня наконец, — я решил попробовать так называемые бустеры.

— Это что за зверь такой — твои бустеры? — приподнял я бровь, впервые услышав это слово.

Ваня покосился на меня.

— Ну, знаете… это как допинг у спортсменов, — объяснил он спокойно, почти буднично. — Они хорошо тонизируют, позволяют не чувствовать усталость. Ну, вот как энергетики, только сильнее. Я и те пил по пять штук за ночь, буквально заливался ими, — он усмехнулся, — но они уже перестали помогать.

Я едва сдержался, чтобы не сказать вслух что-нибудь вроде «а выспаться не пробовал?». Я всё-таки промолчал. Легко быть умным задним числом, особенно когда речь не о твоей жизни и не о твоих нервах.

— И вот я решил попробовать эти бустеры, — продолжил пацан, будто не заметив моей реакции. — Тем более, другие ребята из команды советовали. Говорили, помогает. У всех показатели выросли — реакция, точность, концентрация. Играть становилось проще, а результат становился лучше.

Я прекрасно понимал, о каком «чудодейственном средстве» идёт речь. Та же старая история — химия, как и любой спортивный допинг. Сначала даёт крылья, потом их обрезает к чёртовой матери. Вот только падать при таком раскладе было уже гораздо больнее — как-никак повыше взлетел…

Да и вообще я хорошо помнил, сколько пацанов-культуристов ложились в сорок лет в землю. В моё время такие умирали как мухи — у кого начинались проблемы с сердцем, у кого с печенью или с нервами.

И всё было из-за того, что они пичкали свой организм всякой дрянью, веря, будто нашли короткий путь к успеху.

Да, вначале «это» действительно помогает. Результаты растут, реакция становится быстрее, мозг будто заостряется. Но расплата неизбежна — организм не прощает такого насилия. Всё это заканчивается одинаково: тело начинает пожирать само себя.

Выяснилось, что Ваня попробовал бустер один раз — и, как он сказал, сработало. Потом ещё раз и снова получил эффект. А дальше — привычное развитие событий: дозу приходилось увеличивать, чтобы сохранять тот же уровень игры.

— И тогда все деньги начали уходить туда, — хмыкнул он, словно рассказывал про что-то обыденное.

— Но я нормально зарабатывал, и мне это было по карману. Зато выросли результаты, — в его голосе прозвучала гордость, почти детская, — мы начали забирать командные соревнования одно за другим. Но потом…

Ваня запнулся, глаза его опустились, а слова застряли в горле.

— В один прекрасный момент они просто перестали мне это продавать, — выпалил он после короткой паузы.

Он говорил дальше, а я мысленно уже выстраивал картину, слишком знакомую по жизни, чтобы в ней осталось хоть что-то неожиданное. Схема была стара, как мир. Сначала