Мичман с «Варяга» - Константин Георгиевич Калбанов

по отдельной программе. Ни к чему ненужные риски, их и без того хватает.

Едва ступили на «вражескую палубу», как четверо двинулись на корму, расстреливая мишени. Их задача блокировать трапы из машинного и котельного отделений, а также сходные тамбуры в офицерские помещения и кормовой кубрик. Они должны только держать под контролем палубу, не давая возможности никому высунуть носа. А потому один выход — один стрелок.

Дубовский, Мещеряков и Казарцев под моей командой двинулись на нос. При этом гальванёр и минёр переместились к левому борту, сигнальщик занял место позади меня.

— Пошли! — скомандовал я.

Мы продвигались вперёд, время от времени ведя огонь по измочаленным мишеням.

— Атака! Огонь! — выкрикнул я, подразумевая, что противник предпринял отчаянный бросок из носового кубрика.

Винчестеры идущих впереди загрохотали, словно пулемёты, выпуская тучи картечи. Выстрелив последний патрон, я подался назад, выкрикнув предупреждение:

— Пустой!

— Держу! — тут же гаркнул Казарцев.

Занял позицию передо мной и начал раз за разом садить в воображаемого противника. Я же тем временем сунул в окно приёмника патрон, передёрнул цевьё, загоняя его в ствол, и начал набивать трубчатый магазин.

— Пустой! — выкрикнул Казарцев.

— Держу! — откликнулся я, выдвигаясь вперёд.

За несколько секунд мне удалось вогнать в ружьё только три патрона, тем не менее я поспешил занять позицию перед напарником. Да, боекомплект восполнен не полностью, но в реальном бою такое вполне возможно, заминка же может стоить жизни. Вскинув дробовик, произвёл три выстрела, после чего рванул из кобуры браунинг и, давая возможность товарищу перезарядиться, высадил весь магазин.

— Пустой!

— Держу! — поддержал меня напарник.

Выстрелив трижды, он выхватил наган и расстрелял барабан. С левого борта также доносилась скороговорка ружейной пальбы, перемежаемой револьверной. Я и не подумал сдавать весь короткоствол, оставив по одному на каждого члена команды.

Вообще-то, подобной плотности при стеснённости палубы миноносца достаточно, чтобы остановить взвод осатаневших солдат, какового количества на нём не может быть в принципе. Но я брал в расчёт самый худший сценарий. Как говорится — тяжело в учении, легко в бою.

— Отбой! Первые номера прикрывают, вторые перезаряжаются!

Не помешало бы вооружить бойцов нормальными пистолетами, магазин заменить куда проще, чем разобраться с наганом. Но сейчас имеем то, что имеем, а потому и действуем, исходя из сегодняшних реалий. Пока я держал под прицелом бак, Казарцев поспешно набил патронами дробовик и взялся выколачивать патроны из барабана нагана. Некоторые гильзы выскальзывали легко, другие выбивались не с первого раза. Дурной револьвер. А ведь есть ещё и тугой спуск при стрельбе самовзводом, каковая неизбежна в ближнем бою.

— Вторые номера прикрывают, первые перезаряжаются, — вновь приказал я. И спустя четверть минуты: — Чистим!

По этой команде пара с левого борта проконтролировала камбуз. Я взял под прицел вход в носовой кубрик, а Казарцев извлёк взрывпакет. Удар шляпки запала о бедро, хлопок капсюля, и имитация гранаты полетела на площадку, огороженную матросскими койками. Грохнуло, и держа револьвер наизготовку, он взбежал по трапу на мостик, откуда раздались три выстрела контроля.

Далее мы четверо сместились к входу в носовой кубрик, куда закатили пару взрывпакетов, и вошли внутрь, прикрывая друг друга. Загремели выстрелы, ударившие по ушам. Порядок, нос зачищен. Теперь идём на корму.

Чистили жёстко. Сначала взрывпакет, имитирующий ручную гранату, и только потом страхующие друг друга бойцы. Я впереди себя пускал Казарцева, так как ему практика куда важнее, чем мне. Дубовский и Мещеряков всё время менялись. При следующем абордаже четвёрки поменяются, наша будет держать выходы на палубу, те, что сейчас на контроле, возьмут роль штурмовиков. При этом я только номинально буду контролировать трап котельного отделения, на деле отслеживая действия подчинённых в учебном бою.

— Отбой! — выкрикнул я. И когда все собрались, добавил: — Молодцы, братцы. Шероховатости есть, без них никуда, и об этом мы ещё поговорим, когда остынете. Но главное, что никаких грубых ошибок вы не допустили. Отдыхайте.

— Занятно у вас получается, Олег Николаевич, — окликнул меня Лоздовский.

— Увы, но до ваших волкодавов нам как до Москвы пешим маршем, — перефразировал я известную поговорку, потому как Шанхай получается относительно рядом.

— Это с какой стороны посмотреть. Если с той, что мои, как вы выразились, волкодавы на море немногим лучше, чем никакие, а ваши морячки вполне себе прилично управляются в ближнем бою, то мы проигрываем.

— А вам морская наука без надобности. Уж поверьте, забот и на суше достанет. Даже если Макаров сумеет застращать Того, и японцы откажутся от десанта на Ляодун, они придут сюда через Корею.

— Не верите вы в русскую армию, Олег Николаевич, — покачал он головой.

— Потому что не вижу в армии такого же Макарова, Цезарий Иванович.

— Это да. Такого же авторитета, какой имеется на флоте, в армии нет. Ладно. Я так понимаю, вы свои занятия закончили, теперь поле наше?

— Так точно, господин поручик, — по-дружески отдал я честь.

— Вот и славно. Теперь мы повеселимся. Воронов!

— Я, ваш бродь, — словно из-под земли вырос пограничный унтер.

— Строй людей на постановку учебной задачи.

— Слушаюсь, — козырнул он и умчался прочь.

Как я уже говорил, разница в возрасте у меня с поручиком Лоздовским составляет одиннадцать лет. С одной стороны, вроде как и немало, но с другой, иным офицерам пограничникам под сорок и выше.

Так уж вышло, что в пограничную стражу уходят уже взрослые дядьки, у которых не сложилось с карьерой в армии. Зелёные фуражки находятся в подчинении министерства финансов, а потому и жалованье повыше будет, и неизменные премии с каждой задержанной контрабандной партии. Некоторые к пенсиону успевают сколотить какой-никакой капиталец, а там и дело своё открыть.

Так вот если другие смотрят снисходительно как на меня, так и на мои предложения, то Лоздовский воспринимает вполне адекватно. К тому же положительную роль сыграли мои успехи и удачные опыты Белого-младшего, который меня и рекомендовал. Словом, всё было за то, чтобы как минимум воспринимать меня серьёзно и хотя бы выслушать.

Для начала я решил заинтересовать поручика гранатами. Самое простое, что мог воплотить в жизнь. Обычная консервная банка, уложенная кольцами с внутренней стороны проволока с насечкой, бездымный порох и простейший запал. Трубка из того же кровельного железа, замедлитель из пороховой мякоти, капсюль, подпружиненный гвоздь с деревянной шляпкой, предохранительная чека. Вот и все. Выдёргиваешь чеку, удар шляпкой по бедру или куда