Главная роль 8 - Павел Смолин

Главным в обеих комиссиях назначена весьма примечательная личность: сенатор Нельсон Олдрич. Господин Олдрич имеет честь быть тестем Джона Дэвисона Рокфеллера и казначеем Великой ложи Род-Айленда, что лично у меня вызывает умиление — совсем в эти времена «масоны» не стесняются.

Упрекнуть Нельсона в плохой работе язык не поворачивается — ставленник больших финансовых кланов в числе прочих мероприятий даже посетил Европу. Сначала погулял по Германии, а потом приехал к нам — изучать финансовую систему и перенимать опыт. Центральный Банк Российской Империи — моя заслуженная гордость. Жаба немного давила, но найти предлог запретить господину Олдричу общаться с людьми и изучать совершенно открытую информацию мы не смогли. Да не больно-то и пытались, несмотря на мою личную антипатию к пока несуществующему, но неизбежному результату работы комиссий: Федеральной резервной системе США. Будь проводниками этой идеи ограниченное число лиц, можно было бы подумать о несчастных случаях с ними в главной роли, но здесь за дело взялась система, а значит толку от ликвидаций не будет: системные усилия государства всегда приводят к результату.

Просто так смотреть на создание знаменитого «печатного станка», однако, скучно, поэтому мы в рабочем режиме кормим взятками конгрессменов да сенаторов, через них сотрясая воздух недопустимостью создания Центробанка и лоббируя всякое другое — в частности, льготные таможенные тарифы для компаний с нашего Дальнего Востока. Тамошний, исчисляемый в миллиардах долларов товарооборот очень важен для благополучия Восточного побережья США, поэтому инициативу удалось пропихнуть легко.

ФРС сам по себе не проблема — ну поможет он Америке забороть кризис, ну и что? Даже если изо всех сил ставить палки в колеса, на выделяемые оборонным подрядчикам бюджеты кризис не повлияет — на корабли, самолеты да танки американцы денег всегда наскребут.

Проблемой является потенциальное создание экономического контура на основе доллара. Экономического контура, в котором не будет места России. Вильгельм — он жадный, и пусть в руки немцам упал исполинский куш, кайзер может «повестись» на пакет бонусов, обеспечиваемых печатным станком. В свете неизбежного «второго раунда» это станет немалым стимулом для занятия Германией неправильной стороны в конфликте.

Да и немецкие банкиры не сидят месте, а очень деятельно пользуются сложившейся в Европе обстановкой, запуская щупальца в новорожденные карликовые государства и занимаясь экспансией на рынки проигравших войну, но сохранившихся стран. Слухи ходят самые нехорошие, что-то о создании над-государственной надстройки в подконтрольной Вильгельму части Европы и переходе тамошних экономик на пользование немецкой маркой.

Когда вчерашний союзник озабочен строительством очевидно не дружеского блока, не остается ничего другого кроме как формировать блок собственный. Благо есть из кого — отсюда и до Австралии! Суммарная экономическая мощь нашей части мира гораздо выше чем у условного Запада, и я надеюсь, что Вилли это понимает и не станет жертвовать мощными экономическими связями с моей зоной влияния.

Ну и в целом нам с кайзером всегда есть что обсудить и против кого стоять плечом к плечу: как минимум, американцы продолжают точить зубы на Панамский канал. Впрочем, шанс «кидка» есть и здесь — в случае интеграции Германии в «Западный блок» на его право владения никто покушаться не станет: кайзер же свой, а со своим всегда можно договориться.

Глава 20

Покой и благорастворение в Европу никогда не приходили надолго. Нынешний виток извечного цикла «от войне к миру и от мира к войне» в силу общего ускорения исторического процесса совершил предвещающий скорую эскалацию международных отношений случился на саммите «Восток-Запад» летом 1911 года. Пятилетка полноценного мира и несколько грядущих лет подготовки к военному столкновению — вот и все, что смогла и сможет себе позволить Европа.

Грустно — мне нравится нынешнее «золотое время»: народы Европы за исключением проигравших недавно стран богатеют, их элиты наслаждаются политическими рейтингами и растущим экономическим влиянием, договариваться с ними от этого весьма просто и без всякого пошлого давления. Так бы и дальше Европе продолжать в ожидании технических прорывов, которые позволят человечеству направить экспансию в космос или хотя бы выйти на новый уровень качества жизни здесь, на Земле, но…

Страх и самомнение — так я могу охарактеризовать основные мотиваторы поведения уважаемых иностранных партнеров. Первое понятно и привычно: недаром же Европа время от времени собиралась с силами и пробовала Россию на прочность. Можно сколько угодно колоть Вилли «сывороткой правды» и страшно пытать, но услышишь всего одно: «Россия — это угроза». Принято у уважаемых партнеров по себе окружающих мерить: на моем месте Вильгельм бы не задумываясь направил все силы на попытку прихлопнуть соперника по континенту.

Считая — и совершенно неправильно! — меня таким же, кайзер последнее время начал проявлять неприятную активность, задавая по закрытым каналам много странных вопросов французам и национальным элитам на руинах Австро-Венгрии. Лезет, собака усатая, даже к моим «Балканским тиграм».

Его усилия не пропадают впустую — да, почти все «карлики» после задушевной беседы с эмиссарами кайзера тут же звонили мне для пересказа и демонстрации нежелания становиться травой на пути дерущихся слонов, но здесь мы приходим ко второму сильному мотиватору: самомнению.

Пять лет сытой, спокойной жизни — достаточный срок, чтобы воспоминания о оказавшейся такой короткой войне поблекли, а времена детства/молодости начали видеться в ностальгически-розовой дымке. «При Франце Иосифе, внучек, у меня стоял!», «Какую страну просрали» и прочие стереотипные вздохи на территории национальных анклавов стали повсеместными. Война, как ни крути, ими была проиграна, и пусть жизнь от этого парадоксально стала только лучше, реваншизм все равно проникал в головы бывших врагов.

И если уж в народе такое стало повальным явлением, чего уж говорить о той части элит, влияние и возможности которых были утрачены или ослаблены по итогам войны? Что говорить об офицерстве, которое никуда не делось, а стало основой симпатичных, очень компактных и неопасных национальных армий. «Власть нас предала и не дала довоевать».

Для проигравших стран — и особенно тех, чьими капиталами оплачивается благоденствие остальной Европы — такое понятно, закономерно и простительно. А вот для стран-победителей… Да это чуть ли не впервые в истории! Немцы, балканцы, итальяшки и «жменя» других союзничков отчего-то мучаются приступами реваншизма и самомнения ничуть не хуже. Не иначе как с жиру бесятся, но лейтмотив тамошних настроений сразу после ухода первичного ликования от победы сместился в сторону «Русские получили много, а мы — мало». Особенно в этом плане мучаются балканские элитарии: вроде воевали,