Трудовые будни барышни-попаданки 5 - Ива Лебедева

и обнадежить этим фактом будущих декабристов. А великий князь готов на операцию, которая по своим последствиям будет эффективней десятка уговоров и нравоучений.

Лицо супруга посветлело. Но туча осталась. И крылышки мои опустились совсем-совсем. Если уже такое его не обрадовало…

— Что случилось, Миша?

— Так, мелкая неприятность. Впрочем, пока не разобрался, не такая уж и мелкая. Ты помнишь мои и Сашкины приключения в Москве?

— Забудешь такое, — проворчала я, но поняла неуместность тона. — Милый, что случилось? Злодеи наложили на себя руки или оговорили тебя?

— Нет. Но прошлой ночью кто-то проник в здание МВД и выкрал вещественные улики.

Глава 37

Вдалеке от Аргентины

Почему меня в первый день знакомства с этой удивительной женщиной так обидела забавная кличка — «дядя котик»?

Видимо, потому, что я люблю этих животных. Нет, я никогда не держал дома ни котов, ни кошек. Не понимал барынь, у которых на подушках лежит холеное, жирное, нередко оскопленное существо.

Впрочем, и на такого увальня приятно посмотреть, когда он выпрыгивает в сад с подоконника. И сразу превращается в охотника. Не бежит со всех ног к пташкам, а крадется из-за куста. Фут, фут, дюйм, дюйм… прыжок. Добыча в когтях.

Назовешь ли ты, пташка, своего погубителя котиком? Нет. Ты во власти ловца, которому не дано летать. Дано наблюдать, выжидать, красться, не промахиваться.

Так поступил и я. Объекта охоты нет в Петербурге?

Это хорошо. Успел приглядеться к обществу. Увидеть, кто в силе, кто в опале. Что изменилось за девять лет, а что не изменилось. Стал объектом любопытства высшего света, ну а мне были любопытны секретари, помощники — винтики механизмов.

Много сделал мой слуга Феликс. Когда-то Феликс-второй, теперь — единственный. Поначалу он заслужил репутацию немого. Потом научился, как и я, изображать плохое знание русского языка. И не очень отличаться этим от многих финнов и шведов, обитателей столицы.

Еще я успел получить из Лондона шифрованное письмо — ответ на мой запрос. Очень хотелось понять, что подразумевается под словом «нейтрализовать». Ожидал худшего, но оказалось — достаточно удалить из Петербурга, лишив влияния.

Тут Особа наконец-то вернулась в Питер. И я сразу же понял, как следует действовать.

В городской конторе Особа не засиживалась. Но я почти сразу понял, кто ее наместник. Удача — тоже дама, простого происхождения (это я вызнал без труда).

А почему удача?

К даме можно применить все подходы, которые можно применить к мужчине. Плюс еще один. И мне едва ли не с первого взгляда из кареты с опущенными шторками стало понятно, что начну я с «плюс один».

Взглянуть поверхностно — Анастасия счастливица. Пригулок от барина, оставленная крепостной, могла быть дворовой девкой, женой конюха. Стала свободной, компаньонкой благодетельницы. Замужество за вольным, дворянская одежда, доверие, власть, явно непустой кошелек.

Но я предположил, что на пути от безнадеги к завидному статусу что-то было упущено. Проверил догадку при первом же визите, убедившись, что Особа надолго уехала по делам.

И накрыл пташку в первом прыжке.

Пташка еще с крепостной юности привыкла ощущать себя объектом мужского интереса. Поначалу грубо-повелительного, потом непритязательного флирта. Кстати, кобелиные взгляды и кобелиные шутки в данном случае я понимаю — есть к чему приглядеться. А вот как секретарша хозяйки, как мастер своего дела она мужчин не интересовала.

Я едва ли не с начала разговора стал удивляться именно ее служебным талантам. С повторяющимся заходом: «Вам должно быть трудно. Нет, не потому, что вы женщина, а потому, что мужчины не привыкли видеть женщину на такой должности».

Она искренне рассказывала мне, как помогает Особе, как путешествует с ней, как исполняет деликатные поручения. Ну а я внимал. Лишь очень-очень изредка рассказывал короткие байки, как горный лев напал на стадо, пастухи разбежались, пастушка застрелила, а ей не поверили. Но слушал еще больше.

Было легко? Нисколько. Пташка недостаточно владела французским. Поэтому общаться пришлось на русском, постоянно помня, что этот язык «выучен» мною недавно.

— Я первый раз видет девушка, которы за одинь ден письят десьят писем разны мушчин.

Пташка пыталась скрыть смех — конечно, неудачно. Краснела, стеснялась. Не прошло и часа, как стало ясно: не я стараюсь задержаться в конторе — она не хочет, чтобы я уходил.

Договорились прогуляться по набережным в белую ночь. Для этого пташке следовало первый раз в жизни слукавить перед хозяйкой, или, проще говоря, обмануть. И это произошло.

Гуляли мы не так и долго, до двух часов пополуночи. Пташка все равно помнила свой служебный долг и желала вернуться в контору, чтобы успеть закончить дела, отложенные из-за нашей дневной беседы.

И пусть. Главное уже произошло: секретарь Особы рассказала мне множество интересных вещей, касающихся как своей хозяйки, так и ее супруга — к этому сукину сыну у меня свои счеты. А также дала важное обещание.

Она поспешила в контору. А я приказал слуге Феликсу привести двух расторопных ребят, найденных в трактире на Сенной и готовых взметнуться по первому зову.

В предрассветный час пришлось потрудиться. К счастью, одно важное ведомство было по-прежнему адресу, сторожа — такие же сонные, как всегда, и на них так же эффективно действовал мундир и строгий тон. Удалось обойтись без веревок, кляпа и свинцового кастета, и я получил желаемое.

Короткий освежающий сон — и я вновь в конторе пташки. И опять ее хозяйка не на месте — «руководит беспримерной хирургической манипуляцией».

Бедная пташка, уверенная, что аргентинский граф и вправду завтра уезжает в Гельсингфорс… Я тоже оказался манипулятором, хоть вряд ли беспримерным. Не просто убедил, что мне нужно побывать в Новой Славянке даже в отсутствие хозяйки, но добился того, что она передала эту убежденность Особе.

Я совершил путешествие на стимботе, любуясь берегами и болтая с симпатичной дамой. Пожалуй, мы могли бы и затвориться в каюте, но моя интрижка затеялась не ради этого. Настроение девиц после таких приключений не просто меняется, но меняется непредсказуемо, что мне было совершенно не нужно.

Поместье меня впечатлило — не показным, но и не скрываемым богатством. Удалось увидеть не все, но масштаб поражал. Например, у причала могли одновременно ошвартоваться не меньше восьми кораблей, способных выйти в море. А судя по размерам огороженной верфи, там могли строиться минимум четыре таких корабля.

На секунду мелькнула шальная мысль: отказаться от замысла, раскрыться перед хозяйкой — до того, как она раскроет меня. Повиниться, попросить должность управляющего, пообещать, что с моим