Анти-Горбачев 3 - Сергей Тамбовский

— Приднестровье хочет самоопределиться. И центральные власти поддерживают этот план… так ведь и до каждой республики у них руки дойдут, товарищи, уполовинят территорию, если не сказать больше… — и он посмотрел по очереди на каждого сидящего за столом.

— В Грузии этот вопрос тоже стоит очень остро, — высказался Патиашвили, — абхазы давно зубы точат на наш союз, хотят отдельно от Тбилиси собирать деньги с курортников. А за ними и осетины с аджарцами подтянутся. Не надо нам этого размежевания ни под каким соусом, даже под сацебели…

— У нас в Прибалтике, — осторожно высказался латышский секретарь Пуго, — хотя бы с территориальными вопросами все спокойно. Пока. Однако мы всецело разделяем озабоченность наших соседей — ревизия Конституции с дальнейшим урезанием прав республик не нужна никому.

Литовский и эстонский первые секретари согласно покивали, но высказываться не стали. Тогда слово взял Усманходжаев, которого оставили на должности второго секретаря ЦК Узбекистана.

— Вы все, наверно, в курсе трагических событий в нашей республике…

Остальные выразили свое знание темы сдержанным гулом.

— Я не хочу сказать, что у нас сплошные бессребреники работают, случается всякое, но то, что творила эта следственная группа под руководством Гдляна, это какой-то беспредел… другого слова не подберу. Шараф Рашидович не вынес травли и принял решение уйти из жизни. Прошу почтить его память минутой молчания…

Народ дружно поднялся со стульев и помолчал положенную минуту, а потом Усманходжаев продолжил.

— На его месте мог бы оказаться каждый из нас, не надо об этом забывать. И то, что нам поставили руководителем человека совершенно не из нашего кругу, это возмутительно. Как будто царские времена вернулись, когда наместника из Петербурга присылали. И я, и мои ближайшие сподвижники едины во мнении, что у нас в стране что-то пошло не так и не туда, пора принимать какие-то меры противодействия…

— Я так понимаю, — снова поднялся Кунаев, принявший на себя неформальное лидерство, — что по вопросу «кто виноват» высказались все. Теперь нам нужно ответить на второй извечный вопрос, «что делать». Какие будут мнения?

— В октябре 64-го оба эти вопроса разрешили очень быстро и удачно, — высказался Патиашвили. — Хорошо бы повторить такой опыт.

— Я голосую «за», — тут же поднял руку Кунаев, — предлагаю всем остальным тоже определиться.

Поднялись тринадцать рук, только белорусский лидер Слюньков остался сидеть со сложенными руками.

— Что же вы, Николай Никитович, против получается? — спросил у него Кунаев.

— Я воздерживаюсь, — скромно ответил он, — у нас ведь демократический централизм, верно? Так что решение все равно принято.

— Все правильно, — продолжил Кунаев, — решение принято абсолютным большинством. Теперь хорошо бы наметить конкретную программу действий на ближайшую перспективу…

С конкретной программой у собравшихся явно были серьезные затруднения, никто не поспешил высказываться, тогда продолжил Кунаев.

— У нас, если я все правильно помню, намечен внеочередной съезд КПСС, как раз по вопросам реформы Конституции и национальной тематике…

— Точно, — подтвердил Патиашвили, — вообще-то по плану он должен состояться в феврале следующего года… у нас же все съезды в последние десятилетия проходят в феврале раз в пять лет… но верхушка власти начала торопить события. В ноябре его решено провести, сразу после праздников.

— Так вот, — благодарно кивнул ему Кунаев, — мы должны выступить сплоченной группой на этом съезде. Непосредственно перед ним будет расширенный пленум ЦК — там я и предлагаю поставить наши вопросы ребром…

— А обеспечим ли мы большинство? — задал насущный вопрос Демирчян, — в ЦК КПСС входит очень много народа.

— Я уже озаботился этим вопросом, — Кунаев открыл свой блокнот и зачитал содержимое, — по итогам 26 съезда в ЦК избрано 287 полноценных членов и 139 кандидатов. Итого, как легко подсчитать, 426 человек, каждый из который имеет право голоса на пленумах.

— Интересна раскладка по республикам, — сказал с места Пуго.

— Есть и такие цифры, — ответил Кунаев, — на 14 союзных республик, исключая РСФСР, приходится 282 человека. Почти две трети общего состава — кворум вполне достаточный для принятия желаемых решений.

— Остается мелочь, — сказал Алиев, — поработать с товарищами на предмет правильного голосования. Что касается азербайджанских участников, я обещаю сделать все возможное.

— И я тоже… и я… и мы… — эхом повторили все остальные заседающие, промолчал только все тот же Слюньков.

— Отлично, — просиял Кунаев, бросив, правда, острый взгляд на белоруса, — я в вас не сомневался. Остался еще один маленький, но довольно таки большой вопрос, как говорил герой фильма «Гараж»…

— Мы догадываемся, какой, — выразил общее мнение Усманходжаев, — кого выдвигать в генеральные секретари, так?

— Абсолютно в точку, Инамжон Бузрукович, — согласно наклонил голову Кунаев, — какие будут предложения?

Добрую минуту никаких предложений не поступило, и тогда одеяло потянул на себя азербайджанский лидер Алиев.

— А давайте проголосуем тайным образом, — сказал он, внимательно следя за реакцией собеседников, — чтобы избежать ненужных прений…

— А что, — ответил ему Демирчян, — мне такой вариант нравится. Давайте проголосуем за него… и еще одно — кандидатов хорошо бы выдвигать сразу парой, один в генсеки, второй в предсовмина… если не будет возражений, конечно.

— Есть еще Председатель Верховного Совета, — напомнил Кунаев.

— Это чисто декоративная должность, — поморщился Демирчян, — к тому же ее еще Леонид Ильич объединил с генеральным секретарем, так что не будем упираться в такие мелочи.

— Хорошо, — вздохнул Кунаев, — голосуем за процедурный вопрос — кто за тайное голосование и двух кандидатов в нем, прошу поднять руки.

На этот раз даже и Слюньков согласился с большинством. Обязанности технического работника принял на себя Снегур, он нашел где-то блокнот с отрывными листками и раздал каждому по две штуки плюс шариковую ручку.

— Кандидатов пишем раздельно, — скомандовал он, — претендента на генсека на первом