Дренг (СИ) - Борчанинов Геннадий

Мы и сами порой выходили проветриться на «Морском соколе», то курсируя по местным рекам, то спускаясь к Хамберу, то выходя в открытое море и патрулируя побережье почти до самой Шотландии.

Снова приближалась зима, дни становились короче, начали пролетать первые «белые мухи», вновь превращая всё в жидкую грязь, не просыхающую под бледным британским солнцем.

Зимовать мы решили в Йорвике, вместе со всеми, и на этот раз я хотел потратить время с пользой.

Так что свои эксперименты я начал с самогонного аппарата. Самогон здесь точно оценят все.

Здесь умели только вымораживать воду из алкоголя, делая так называемый «зимний» эль, а вот до дистилляции нынешняя научная мысль ещё не добралась, так что я поневоле становился первооткрывателем.

Пришлось, правда, для своих экспериментов снять дом на отшибе, чуть поодаль от всех остальных. Во-первых, ради пожарной безопасности, а во-вторых, чтобы не привлекать так много внимания. Не хватало ещё заиметь славу колдуна в средневековом христианском городе.

Я раскошелился на целый набор медной посуды, подходящей для того, чтобы превратить её хоть в какое-то подобие самогонного аппарата, заказал медные трубки у местного лудильщика, чтобы сделать змеевик. А потом занялся самогоноварением, не опасаясь, что ко мне вдруг заявится участковый милиционер.

На самом деле, ничего сложного, если делать совсем уж примитив из перегонного куба и змеевика, без сухопарника и навороченного холодильника. Проблема оставалась только с температурой и регулировкой нагрева, но на данном этапе мне хватит даже самого простого дистиллята. Главное, не ослепнуть от такой бормотухи, но я готов был поставить всё что угодно, что местным будет абсолютно плевать на вкус и качество. Если этот самогон будет бить в голову, словно лошадь копытом, то его будут пить. Страдать наутро, но пить.

Другая проблема оказалась с герметизацией соединений. Замазывать глиной я опасался, силикон и прочая холодная сварка отстояли от меня как минимум тысячу лет, а запаивать всё намертво, чтобы потом распиливать снова — плохая затея. Решение пришло изящное и неожиданное, когда я увидел поутру, как хозяйка-саксонка мелет зерно в ступке, чтобы напечь лепёшек. Лепёшек она так и не напекла, зато я залепил все соединения обыкновенным тестом и был наконец готов к своей алхимии.

Что хорошо, браги здесь было в избытке. Не надо её ставить, ждать, пока она начнёт передавать привет, и всё такое. Брагу здесь ставили все без исключения и из всего подряд. Так что настало время переходить на напитки покрепче.

За всеми моими манипуляциями неотрывно следил Торбьерн, он же и помогал, таская мне холодную колодезную воду и подкидывая дровишек в очаг, пока я гипнотизировал взглядом падающие капли. Ему же и выпала честь попробовать первый в этом мире самогон, первач во всех смыслах. Так что я подождал, пока наберётся хотя бы полстопочки, и смело протянул ему.

— Давай, — улыбнулся я. — На, вот, хлебушком закуси.

Кузен заглянул в здоровенную пивную кружку, на самом донышке которой плескался самогон.

— Ты серьёзно? Давай полную, — потребовал он.

— От полной ты упадёшь, — хохотнул я. — Давай пей, расскажешь об ощущениях. Залпом всё, сразу.

— Упаду? Ха, ты меня недооцениваешь! — воскликнул кузен, опрокидывая самогон в рот.

Я усмехнулся, глядя, как округляются его глаза.

— Ох… Ох! Вот это да! — воскликнул Торбьерн. — Ну и ну… Вот это пойло.

— Надеюсь, не ослепнешь, — пошутил я.

— Давай ещё! — потребовал он. — Я тебе сейчас всю брагу с окрестных домов принесу, только делай ещё!

Я объяснил ему принцип, и кузен занялся самогоноварением сам, сначала под моим присмотром, а потом и в одиночку, а я тем временем переключился на другие эксперименты, не менее важные.

Например, стреломёты и катапульты. Принцип действия был понятен любому, кто хоть немного изучал физику в школе. Рычаги, противовесы, вектор силы, точка её приложения. А вот на практике изготовить что-то подобное не так-то просто, тем более, в полную величину. Спасало только то, что норманны умели и любили работать с деревом, а делать во время зимовки всё равно нечего.

Тут больше всех отличился Кьяртан. Он вообще мечтал быть корабелом, но внезапно нашёл себя в качестве осадного мастера. Я всего лишь объяснил ему основы механики и показал на пальцах, как работает требушет. До изобретения онагра он догадался сам.

— Было разок, меня на «Чайке» веслом поперёк пуза садануло, так я обед выблевал дальше, чем видел, — сказал он. — Ну, думаю, тут так же получится.

Онагр по своему устройству был ещё проще, чем требушет, и мы очень скоро построили действующую модель онагра, пришлось только немного повозиться с механизмами натяжения, торсионом и стопором. Вот только когда мы натянули верёвки, а потом кувалдой выбили стопор, то онагр чуть не развалился от чудовищной силы удара. Зато снаряд, тяжеленный булыжник, который Кнут с трудом поднял и поместил в ложе, улетел больше, чем на сотню метров.

Мы заорали от восхищения. Новые игрушки это всегда весело, пусть даже этот онагр не выдержит второго залпа.

— Надо раму крепче делать, — сказал Хромунд.

— Жуть какая, — сказал Токи. — Я представил, как из такого по стене щитов запульнуть.

— Ты ещё попробуй попади, — фыркнул Лейф. — Он же стреляет хрен пойми как.

— Тяни больше — будет дальше стрелять, тяни меньше — будет ближе, а по направлению он только прямо и может, — сказал я. — Надо новый собрать. Покрепче. И пристрелять по вешкам.

Я не то чтобы торопился, зимой тут никто не воюет, но я уже убедился, что время тут летит со скоростью междугородней электрички, особенно когда ты занят делом. Поэтому старался успеть сделать побольше, хватаясь за всё и сразу. Если бы я делал всё один, то не успел бы ничего, но со мной была моя команда, которой можно довериться.

Экспериментировали всей командой, и к нам порой присоединялись и другие норманны, посмотреть, чем мы тут занимаемся, но когда одному чересчур любопытному датчанину едва не сломало хребет, а другого хлестнуло по лицу обрывком лопнувшей верёвки, я строго запретил приближаться к машинам ближе, чем на десяток шагов.

Саксы-горожане тоже поглядывали издалека, и среди них наверняка были шпионы Эллы, но соблюдать секретность в наших условиях почти нереально. Да и я не думал, что король Элла успеет соорудить что-то подобное за столь короткий срок. Для них это были утерянные технологии древних, такие же, как секрет строительства римских дорог, акведуков и канализации.

Но мы всё-таки собрали и рабочий онагр, не разваливающийся после нескольких выстрелов, и небольшой требушет. Точность, конечно, оставляла желать лучшего, тем более, что стреляли мы не обтёсанными камнями или литыми ядрами, а обыкновенными булыжниками, бешено вращающимися в полёте. Но по мишени размером с телегу или стог сена попадали семь-восемь раз из десяти, в зависимости от расстояния.

Другие команды тоже пытались повторить наши машины, и у кого-то это даже получалось, но такой же точности они добиться не могли. Впрочем, для осады хватит и этого, а бить по рассеянной пехоте из онагра не так уж продуктивно, это же не шрапнель, в конце концов. Я больше рассчитывал на психологический эффект.

Для этого я даже лично просверлил отверстие в одном из камней. Сверлить пришлось долго и муторно, но результат того стоил, когда мы запульнули его для проверки, камень улетел с оглушительным свистом, да таким, что по коже у меня пробежали мурашки, а перед глазами промелькнули воспоминания об артиллерийских обстрелах. И я понял, что не хотел бы снова оказаться там, в окопах, каждый день ожидая прилёта. Уж лучше тут.

Кроме этих свистулек, получилось сделать ещё и осветительные снаряды, вспомнив про китайские фонарики и парашюты в форме пирамидки, разве что пришлось повозиться с пропиткой для фитилей, чтобы они не гасли в полёте, и с укладкой, чтобы горящий фитиль не поджигал собственный парашют. Но и это тоже не доставило особых проблем.