Все реки петляют. От Альбиона до Ямайки - Сергей Александрович Калашников

края механизма, который совсем чуточку видно наискосок. И тут же исправляется: – Йес.

Что? Он мне по-русски ответил?

– Чьих будешь? – немедленно завладеваю я нашим одним на двоих речевым аппаратом.

– Купца Зернова холоп.

– Беглый?

– Нет. Молодой хозяин меня отправил на заработки, потому что деньги закончились. На куттере служу. Шкипер меня за провизией послал.

– И зовут тебя, конечно, Иваном.

– Иваном, – кивает парень.

– А что в доброй старой Англии поделывает твой молодой хозяин?

– Старый-то хозяин прослышал от верных людей, будто нужно свои корабли строить и возить на них товары по всему свету из города Архангельска. Вот и послал сына учиться делу корабельному да судовождению. Однако вождению судов тут учат, беря вьюношей на работу юнгами, а строить корабли можно научиться, только работая на верфи. Вот хозяин мой теперь плотничает, а я хожу на куттере. Денег у нас стало мало – поиздержались спервоначалу. Новых вспоможествований старый хозяин не шлет. Путь, опять же, через море студеное непрост – не случилось ли с ним чего недоброго!

– Так купец этот Зернов-старший на своем судне ходит? – не понял я.

– На английском, которое Московской компании.

Вот тебе и новости! Оказывается, в Москве существует компания, ведущая морскую торговлю через Архангельск. Кажется, я это вслух сказал, потому что тут же получил ответ:

– Московская она только по названию, но сама английская, тутошняя. Раньше-то у нее ого-го какие привилегии были – по всей Руси торговала беспошлинно. Дворы торговые держала в Москве и Вологде, а сейчас только товары имеет право вывозить. Так в Архангельск и голландцы теперь наведываются. Но нам-то все одно, что те, что другие, потому что наше покупают они дешево, а свое продают дорого. И никуда не денешься – корабли-то ихние. Нас батюшка привез на одном из англичан. Пассажирами взяли, но без товара. А в другой раз, может, и без товара не взяли бы. Кто ж его теперь знает, но денег больше не везут.

– Так сам ты, выходит, архангельский?

– Из Холмогор. Но места те знаю – при купце состоял и бывал с ним по разным селищам.

Надо же! А парнишка-то явный стратегический союзник.

– Так ты сказал, что тебя отправили на заработки, а выходит, что ты обучение проходишь, – решил я уточнить неясную деталь в повествовании.

– На верфи молодого хозяина брусом зашибло. Хворает. Думаю, помрет скоро. Один я остался работник. А на судне кормят.

– Но тебе очень хочется постичь секреты часового хода? Писать-то умеешь? – продолжил я выведывать важные для меня обстоятельства.

– Обучен. При купце ведь состоял. И считать умею.

– А сколько будет восемь помножить на двадцать три?

– Сто восемьдесят четыре.

Действительно, бойко считает.

– Ладно, Иван. Если хозяин твой, не приведи Господи, преставится, отыщи в полудне пешего хода отсюда к северу Софи Корн. Деваться-то тебе все равно куда-то надо. Есть у меня книги про корабельное устройство. Ну а насчет поучиться часовому делу… мне часовщик для своих дел нужен. А люди мы в этих краях не последние. Может, уговорю мастера взять тебя в ученики.

Разумеется, из нашей беседы никто ничего не понял, кроме Софочки, уловившей смысл сказанного прямиком из нашего мозга.

Так этот Иван уже через пару недель появился в нашей школе. За парту его сажать я не стал, а сразу отвез в Ипсвич, оплатив часовщику и обучение, и стол. Мастеру наказал, чтобы по хозяйству парня не гонял, а к делу приставил. И что через месяц проэкзаменую Ивана и приму решение, стоит ли ему дальше тут оставаться или поискать другого учителя. Дочь джентльмена – лицо уважаемое, да и репутация нашей школы – не пустяк. Плюс три кулакастых подростка за спиной – все было проделано правильно.

Глава 22. Серия прорывов

– Вань! Постоишь на шухере? – Билл заглянул к часовщику и дождался, когда его ученик закончит выпиливать «звездочку».

– Постою. Показывай, где он лежит.

– Эта… ну… надо последить, чтобы хозяин нас не застукал. Не твой, а ювелир. Я с подмастерьем договорился перебрать и обмерить запасы камней, но нужно, чтобы никто не мешал.

– Самоцветов что ль?

– Навроде того. Только они не цветные. На стекло похожие.

– Ты не татьбу ли затеял? Нехорошо это. Грех.

– Не, Вань. Все оставим на месте. Потом придем в другой раз и отобранные купим – подмастерье сразу подаст те, что годятся. А за это ему отдельная плата будет.

– Тогда почему не отобрать нужные камни при хозяине? – удивился оставшийся бесхозным холоп. – Это можно бесплатно сделать.

– А вдруг смекнет? Нам не следует свои секреты всем подряд показывать, – продолжил втолковывать Билл.

– А я не все подряд?

– Ты хозяйской дочкой уже обласканный, то есть наш.

– И не боишься, что я этот секрет продам?

– Не бывало такого еще с мисс Софи. То есть с профессором Корн. Уж кто к ней прибился, остаются и никуда не деваются.

– Что? Милостивая барыня?

– Можно и так сказать, – почесал в затылке самый старший из оставшихся при школе учеников, почти ровесник Ивана и почти уже юноша. – С ней удача и достаток. Как молодая хозяйка чудить начала, так в землях наших народ кроме как от старости не помирает. Да ты и сам догадаться мог. Виданное ли дело – несколькими словами с тобой обменялась и в учебу к часовщику пристроила! Нам объяснила, что без точной механики нынче никуда.

– Так. Хватит болтать. Вон, гляди, пошел мастер, заказ понес, – Билл указал на окошко. – Айда в его лавку. Встанешь у дверей. Будешь покупателей разговорами отвлекать, если кто наведается. И за улицей следить.

Ребята вышли из одной мастерской и вошли в другую. Билл с подмастерьем принялись сдавливать деревянными щипцами прозрачные бесцветные камушки, поглядывая на то, как в круглом сосуде за стеклянной стенкой расходятся в разные стороны невесомые лепестки. А потом опадают обратно. Или не расходятся. Или расходятся, но слабенько. В зависимости от результата необработанные кварцы раскладывали на кучки – подходящие встречались достаточно часто.

Этот год, который я по своей внутренней привычке стал отсчитывать с января, а не с марта, как это здесь сейчас принято, начался с того, что вместо умершего предыдущего короля на трон сел новый. Католик истовый сменил протестанта, католикам сочувствующего. Оно бы нам в нашем захолустье и без разницы, но маменька приступила к обучению дочерей, крестницы и старших мальчиков фехтованию – поползли слухи о мятежниках, и стало как-то неспокойно. Хранящиеся в доме заряженными ружейные и пистолетные стволы теперь отстреливали значительно чаще – миссис Корн обучала детей обращению не только