Бояръ-Аниме. Романов. Том 3 (СИ) - Кощеев Владимир

— Оставьте формальности, Дмитрий Алексеевич, — заявил Соколов. — Мы же вместе с поляками бились, и у вас наград даже больше, чем у меня. Так что просто Иван Михайлович.

Я усмехнулся, принимая правила игры.

— Что ж, как пожелаете. Чем могу быть полезен?

Интерес второкурсника мог быть вызван несколькими причинами, но гадать я не собирался. Скажет и сам, чего хочет Рюрикович от княжича Романова.

— Предлагаю встретиться на обеде для короткой беседы, — объявил тот, открыто улыбаясь мне. — Много времени это не займет, но я полагаю, нам обоим будет весьма полезно поговорить.

— Хм, что ж, я согласен, — ответил я. — Тогда до встречи на большом перерыве.

— Буду ждать с нетерпением, княжич, — кивнул мне Соколов, и тут же отбыл восвояси.

Проводив его взглядом, я тоже направился на занятие. Гадать, чего хочет сын главы министра иностранных дел Русского царства, даже не стал. Великий княжич пока что проявил себя, как харизматичный лидер, и мне не в чем было его упрекнуть. Учитывая, что семья Соколовых поколениями занимает должность ведущих дипломатов страны, резких движений он делать не станет.

Я пришел в лекционный зал далеко не первым и, поприветствовав группу, занял свое место. Сидящая рядом Виктория повернулась ко мне с улыбкой и кивнула. Я ответил на ее жест, но перекинуться словами нам уже не дали вошедший преподаватель и прозвеневший звонок.

Лекция по экономике пролетело быстро. Я слушал внимательно, подмечая некоторые моменты, которые следовало бы уточнить для себя. Нельзя сказать, что материал был для меня нов, но указанные преподавателем тонкие места следовало изучить. Тем более в вопросах наследования намечалась некоторая неразбериха.

Михаил II отобрал у великих князей право передавать по наследству земли, и теперь совет Рюриковичей будет заново распределять территории. Однако огромный пласт экономических поправок к нашему законодательству в результате полетел к чертям после опубликования царского указа — часть положений закреплена именно за конкретными родами, и особые условия территорий — в том числе. Таким образом могла возникнуть ситуация, когда семья, занимающаяся условной нефтью, переходит в земли, ее не имеющие, и все преференции рода Рюриковичей превращаются в пыль.

После звонка я сразу же направился на другой этаж, чтобы успеть договориться с преподавателем психологии о зачете. Предмет хоть и был для нашей кафедры скорее факультативным, но здесь не учили лечить мнимые детские травмы, а преподавали умение работать с разными типами личностей. Получив дату и время, я поспешил в следующий кабинет и едва успел войти раньше, чем прозвенел звонок.

Шафоростова взглянула на меня из-под приспущенных век с таким видом, будто я ей на ногу наступил, но ничего не сказала. Так что я успел и занять место, и включиться в работу.

Обещанная лабораторная прошла быстро и ожидаемо легко. Задания у каждого были свои, но все оказались достаточно простыми. В итоге я решил, что занятие было рассчитано на то, чтобы познакомить студентов с самими процессами и стандартами ЦГУ, а не получить реальные результаты.

— Виктория Львовна, как продвигаются ваши дела с зачетами? — уточнил я, когда мы вышли в коридор.

— Все хорошо, — сдержанно улыбнулась Морозова, оглядываясь на меня. — Мне осталась только физическая подготовка — и допуск у меня в руках. А как ваши дела, Дмитрий Алексеевич?

— Сносно, — кивнул я в ответ. — Надеюсь успеть до конца недели все закрыть.

— Желаю вам успеха, — тихонько произнесла Виктория.

В столовой я сразу отделился от группы. Соколов уже сидел в одиночестве за столиком и, стоило великому княжичу заметить меня, он поднялся со своего стула. Рядом с ним стояли два подноса — один, очевидно, для самого второкурсника, второй был заполнен точно так, как я обычно беру сам.

Попрощавшись с группой, я направился к великому княжичу.

— Иван Михайлович, смотрю, вы подготовились, — заметил я, подойдя к столику.

— Такова уж наша семейная черта, — хмыкнул тот в ответ, указывая мне на свободный стул. — Мы не идем на переговоры, если не собрали всю необходимую информацию.

Я улыбнулся в ответ, занимая место.

— Вы не против, если я попрошу вас установить защиту от прослушивания? — спросил Соколов негромко.

Впрочем, судя по тому, что за нами наблюдала едва ли не вся столовая, его слова однозначно услышали все, кто этого пожелал. И в просьбе не было ничего необычного, но у меня возникло чувство дежа вю. Не так давно я уже общался с представителем клана Рюриковичей под защитой.

— Конечно, — согласился я, возводя вокруг нас барьер, не пропускающий звуков наружу. — Можете говорить открыто, Иван Михайлович.

Тот кивнул, выражая благодарность.

— В таком случае попрошу вас выключить ваши часы, Дмитрий Алексеевич, — улыбнулся он, глазами указывая на мое запястье. — Я не скажу ничего такого, что следовало бы трактовать как угрозу для вас или вашего рода. Однако как Рюрикович, не хочу возможных последствий. Не поймите меня неправильно, но я предлагаю вам действительно приватный разговор и прошу отнестись к этому соответственно.

Интересно, давно он знает? Впрочем, это только подтверждает, что Рюриковичи наверняка были в курсе еще в тот день, когда Татьяна Игоревна вышла со мной на личную беседу. Знали, что я делаю записи, и все равно отправили Измайлову подставлять голову. Ненавижу великосветские интриги.

— Разумеется, — кивнул я, действительно выключая часы. — А теперь, прошу прощения, но мне нужно сделать звонок.

Но мой телефон уже сам завибрировал. Как и положено, при прекращении сигнала сработала система безопасности рода. И если я сейчас не подниму трубку, начнется маленький победоносный штурм.

— Все в порядке, — ответив на звонок, произнес я. — Через пять минут включу обратно.

Положив телефон на стол экраном вверх, чтобы Соколов видел отсутствие записи диалога, я взялся за вилку с ножом.

— Итак, Иван Михайлович, давайте поговорим. Зачем я вам стал нужен? — произнес я, приступая к еде.

Да, не слишком вежливо, и кто-нибудь мог бы в действительности оскорбиться, однако Соколов сам предложил отставить формальности. Впрочем, он и не подумал кривить лицо, а сразу же взял быка за рога.

— Во-первых, у меня есть к вам деловое предложение, Дмитрий Алексеевич. Лично к вам от меня, без участия наших семей.

Я хмыкнул, пластуя сочное мясо, политое красным соусом. Желудок напомнил, что я со вчерашнего дня как следует не ел, а несколько кружек кофе давно переработаны организмом и уже даже выведены в уборную.

— А вы умеете заинтриговать. Я вас слушаю, Иван Михайлович, — объявил я, закончив с разделкой стейка. — Говорите.

Он взял кружку с кофе и, сделав маленький глоток, отставил ее в сторону.

— Я предлагаю вам провести некоторое время в моей компании, — объявил Соколов.

Я вскинул бровь, и великий княжич принялся пояснять.

— Как вам известно, моя семья на протяжении нескольких поколений отвечает за министерство иностранных дел Русского царства, — произнес он. — И со временем я, возможно, займу место своего отца, возглавив и род и службу. Но чтобы прочно стоять на ногах, мне потребуются контакты в обществе, с которыми я могу работать.

— Не положиться, а работать? — уточнил я, прожевав кусок говядины.

— Я — сын ведущего дипломата страны, я всегда точен в формулировках, — кивнул Соколов. — Между Рюриковичами и Романовыми слишком большая пропасть, и ее не загладить в ближайшие пару поколений. Вы это должны понимать, как никто другой.

Я замедленно кивнул, принимая его пояснение.

— И вы хотите уже сейчас начать налаживать контакты для дальнейшей плодотворной работы, — развернул я мысль великого княжича. — Вот только у меня сразу же возникает вопрос — я не наследник, почему вы говорите со мной, а не с Сергеем Алексеевичем?

Иван Михайлович дипломатично улыбнулся.

— Боюсь, с вашим старшим братом у меня нет никаких точек соприкосновения, Дмитрий Алексеевич, — вздохнул он. — А вот вы уже показали себя, и нас объединяет много общего, чем лично я очень горжусь. Не каждому удается поработать во благо государства бок о бок с таким выдающимся одаренным. И я сейчас не только про Киев и Польшу говорю.