Михаил Ахманов - Странник по прозвищу Скиф

Скиф вытер меч о гриву своего скакуна, свесился к земле, выдернул из мертвого тела катану. «Не задирайся с местными», — говорил Сарагоса… А он ответил: «Я — не убийца!» Он и вправду не хотел убивать, но обстоятельства были сильнее: три человека, валявшиеся на земле, пали от его клинка. Схватка, однако, шла на равных: сила против силы, ловкость против ловкости, меч против топора.

Подъехала Сийя, оглядела его забрызганные кровью руки, одобрительно покачала головой.

— Ты настоящий боец, светловолосый! Таких я еще не видела среди мужчин… Ты и с луком обращаешься так же хорошо?

— Нет. — Он протянул ей меч с бирюзовой рукоятью.

— Ну, я тебя научу… сегодня или завтра. — Девушка улыбнулась, лукаво сверкнув глазами.

Скиф осмотрелся. Тамма с Джамалем направлялись к людям Зуу'Арборна; во время скоротечной схватки маленькие мореходы сбились в кучу вокруг купца и дрожащими голосами распевали молитвы богам Джарайма. Одна из амазонок объезжала поле боя, иногда деловито тыкала копьем в распростертые в траве тела шинкасов — добивала раненых; вторая девушка, не слезая с седла, перетягивала предплечье чистой тряпицей.

— Злобные тха… — Сийя ап'Хенан повела бровью в сторону мертвецов. — Нападают, когда их пятеро на одного… Но сегодня они просчитались!

— Что им было нужно? — Скиф вытер катану, вложил ее в ножны. — Хотели убить?

— Нет, у них другой промысел. Они отродья демонов, светловолосый… Схватили бы нас и продали ару-интанам — за зелье, что дарит дурные сны.

— А что с нами бы сталось?

— Что? — Сийя нахмурилась. — Странные вопросы ты задаешь, светловолосый! Мы носим в себе частицу богов — ты и я, каждый из нас, каждый человек… Без нее мы — сену, всего лишь жалкие сену… Вот наше сокровище, вот добыча для демонов! Но мы, женщины Амм Хаммата, с ним бы не расстались… просто умерли бы! Ведь нас защищают Безмолвные, и демонам не удалось бы насытиться нашими душами. Ну, а вас с Джаммалой обратили бы в сену, в живых мертвецов… Разве их нет в Джарайме?

Слова ее были загадочны и непонятны, но Скиф решил, что пускаться в расспросы не время. Он лишь покачал головой и буркнул:

— Джарайм — не моя страна. Мы с родичем из других краев, из далеких… очень далеких, Сийя. Она пожала плечами.

— Мир велик, светловолосый, мир велик! Но если в вашей земле не слышали про ару-интанов, не видели сену, ты должен быть вдвойне осторожен. Не хотелось бы мне, чтоб ты забыл, как улыбаться и как любить женщину…

Через день, вечером, когда костер прогорел и три луны сияющими фонарями повисли в ночном небе, Сийя поднялась и протянула Скифу руку.

— Я обещала поучить тебя стрелять…

Он посмотрел на свой лук из дерева падда, на темную степь, на гаснущий костер, затем перевел взгляд на лицо девушки. Она улыбалась — лукаво и чуть насмешливо. Джамаль, сидевший рядом, подтолкнул компаньона локтем в бок, шепнул в самое ухо:

— Не сомневайся, дорогой, сейчас самое время для таких дел. Я бы тоже не отказался, чтоб меня поучили… — Он многозначительно скосил глаз на Тамму. — Заодно узнал бы кое-что интересное… про город с башнями, про демонов и тайные заклятия… Женщины становятся разговорчивей, когда их одаришь лаской.

Скиф так и не понял: то ли князь советовал ему, то ли строил собственные планы на будущее. Поднявшись, он машинально оправил комбинезон и взял Сийю за руку. Ладонь у нее была одновременно нежной и крепкой; кончиками пальцев он ощутил чуть заметные выпуклости — мозоли от рукояти меча. Локоны Сийи щекотали ему шею, легкая туника казалась туманом, окутавшим тело девушки. Пройдя два десятка шагов, он оглянулся: Джамаль, подсев к Тамме, что-то негромко втолковывал ей, с нежностью поглаживая плечо амазонки.

— Не смотри назад, — сказала Сийя, — твой родич занят. Я думаю, он будет занят до рассвета… Клянусь Безмолвными! У Таммы.горячая кровь.

Скиф обнял ее за талию. От волос девушки тянуло горьковатым ароматом степных трав, дымом костра и еще чем-то чистым и свежим — быть может, запахом звездного неба, раскинувшегося над степью. Все правильно, подумал он, все хорошо. Я здесь с ней — там, где должен быть сейчас и навсегда. В древней скифской степи, каких на Земле уже не осталось…

Прежние воспоминания таяли, уходили, размывались; призрачным миражем плыли городские улицы, мрачные коробки домов, клетки-квартиры, переполненные людьми, подольская казарма с рядами коек, оружейные шкафы в арсенале Сарагосы, серая лента шоссе, разверстый шлюз транспортного самолета, в котором маячили фигуры солдат в касках и бронежилетах, парашюты, одуванчиками повисшие над зеленой скатертью тайги… Все это было в прошлом, безмерно далеком, невозвратимом и неинтересном; настоящее и будущее были здесь: справа — гибкое и сильное девичье тело, слева — меч у пояса, а вокруг — безбрежная степь.

Он склонился к Сийе и прошептал:

— Мы не взяли ни лука, ни стрел, милая… На ее лице промелькнула улыбка; Скиф успел разглядеть ее в лунном свете, серебристом и багряном.

— Я буду луком, а ты — стрелой…

— А если подкрадутся шинкасы?

— Споем Песню Силы и будем сражаться. — Она снова улыбнулась. — Но не тревожься, светловолосый. Мы уже близко к городу, они не рискуют разбойничать здесь. И потом с нами Белый Родич. — Сийя показала куда-то, но Скиф не заметил ничего, кроме легкого колебания травы. — Он постережет…

— И нас, и Тамму с Джаммалой? Успеет ли? Опять улыбка, блеск глаз в лунном свете, темный локон, упавший на лоб…

— У Белого Родича быстрые ноги, светловолосый.

Они опустились в траву, и Скиф почувствовал, как нетерпеливые пальцы коснулись ворота его рубахи.

…Она была зарей, гонимой над степью дыханием утреннего ветра; она была, как гибкий тростник на речном берегу, прохладный и гладкий на ощупь, золотистый, наполненный сладкими соками земли; она была небом — небом дня, глубоким и синим, и небом ночи, теплым и темным, усеянным звездами; она была музыкой, песней, колдовским заклятием, птичьей трелью, шорохом крыл, шуршанием листьев, раскатом грома, шелестом робкой волны; она была ланью, скользящей меж лесных стволов, игривым бельчонком, тигрицей, яростной и непокорной… Она была!..

Два нагих тела сплетались на травяном ложе под светом лун, багряным и серебристым; два существа любили друг друга с неистовством юности, когда ритм сердец так легко настраивается в унисон, когда сила кажется неистощимой, а жизнь — вечной. Тонкие пальцы девушки ласкали волосы Скифа, пепельные локоны падали на лицо, и сквозь их невесомую паутину ночь выглядела чарующе прекрасной — ночь из ночей, полная колдовства, краткий миг счастья, подаренный судьбой. Руки Сийи обнимали его, губы касались его губ, плоть сливалась с плотью, дыхание — с дыханием… Он чувствовал трепет ее ресниц на щеке, ощущал биение крови — то медленное, спокойное в минуты краткого отдыха, то стучавшее громрвым набатом. Тело ее казалось жарким омутом, обжигающим потоком, стремительным водопадом; он тонул, растворялся в нем, он пил пьянящую влагу жизни, он жаждал исчерпать ее источник, и он страшился этого. Напрасно! Этот родник был бездонным.

Но воды каждой реки в свой срок достигают моря; наступает пора, и цветы роняют лепестки; ночь сменяется днем, день — ночью, уходит тепло и приходит прохлада, солнце затмевает звезды, а потом вновь скатывается за край земли, уступая им дорогу. Ничего вечного нет под луной, тем более под тремя лунами; в этом мире они, как и на Земле, покорно вращались в потоке времени, увлекаемые им к горизонту, к забвению, к сну…

Сон! Нет, Скифу не хотелось спать… Он лежал в траве, шелковистой и мягкой, головка Сийи покоилась у него на груди, ладонь ее ласково гладила его щеки, пальцы то касались губ, то прикрывали глаза. Где-то в вышине негромко пел предутреннюю песню ветер, и гаснущие звезды откликались звоном хрустальных колоколов. Мир был прекрасен и тих, и если в нем существовали райские сады и луга, то сейчас Скиф нежился в их ласковых объятиях.

— Завтра мы приедем в город, — негромко сказала Сийя, — в наш город на высокой скале, над которой вознеслись Двадцать Башен. Тебе там понравится, светловолосый.

— Мне понравится всюду, где будешь ты. Она рассмеялась.

— И ты повторишь эти слова перед Безмолвными Богами?

— Перед безмолвными или говорящими, моя ласточка, перед богами Джарайма и богами Земли.

— Земли?

— Да. Так зовется моя родина. Он услышал довольный вздох.

— Хорошо… хорошо. Скиф. Ты скажешь эти слова и станешь моим мужчиной… Мы будем встречаться, когда три луны поднимаются в небесах, потом расстанемся, потом встретимся вновь… Как сегодня…

— Разве я не могу всегда быть с тобой?

— Ты и будешь всегда со мной — здесь. — Она приложила его ладонь к сердцу. — Но видеться мы можем лишь в те дни, когда дозволено богами. И лишь ночи трех лун будут принадлежать нам.