Возвращение к истокам - Денис Старый

А что же до того, что у нас нет женщин? Можно было поступить так, как это сделали древние римляне? Взять, к при меру, да и украсть девиц у соседних родов.

Что же, возможно, стоит вернуться к этому вопросу в будущем, если оно, конечно, будет, и если силёнок у нас прибавиться. Такими силами, а нас осталось чуть больше двух сотен, быть сильными и заявлять об этом в регионе, невозможно.

Совещание закончилось, все ушли, а я остался сидеть под навесом, размышляя о том, что мне придётся идти к своим родичам.

Можно сколько угодно бегать от своего рода, но уже здесь, почти что на родной земле, меня просто не поймут мои же люди. Они были в предвкушении того, как вернутся в свои родные поселения, как покажут там, насколько стали статными и богатыми. А многие жаждут побыстрее встретиться с девушками, считая себя завидными женихами. Скорее всего, так оно и есть.

Не получится ли так, что, выбрав путь домой, я лишился своего отряда? Не окажется ли, что я останусь один? Ни в коем случае не нужно бояться этого, потому как нельзя бояться ничего. Мои люди должны прийти ко мне, если только мне будет что им предложить. Рассчитываю, что предложения окажутся дельными.

Иной же перспективы, чтобы не возвращаться к своему племени, я не видел. Постоянно воевать за чужие интересы? Бегать по азиатским просторам? Брать персидские крепости? Это не то, что мне по сердцу. Э то не моя война!

— Я могу нарушить твои раздумья? — спросила Даная. — Я принесла тебе распаренный ячмень и мясо.

— На том благодарю, — на выдохе, словно бы уставший человек, сказал я.

— С чего кручинишься? — спросила Даная, присаживаясь рядом и передавая мне миску с кашей.

— Думаю о том же, почему и у тебя глаза грустные, — усмехнулся я.

Помолчали. А я ведь понимал, что Данае идти некуда. Вернее сказать, у неё есть свой род, который находится где-то на севере.

Но как она дойдёт? А мне разве выгодно выделять сопровождение для девушки? Ну, если она об этом меня попросит, то, скорее всего, я подумаю, что можно сделать.

Вот только, как мне кажется, дело ещё и в другом.

— Ты боишься возвращаться домой? — спросил я.

— Я боюсь, что дома у меня больше нет. В нашем роду принято: если кого-то забирают в рабство, то сооружать ему пустой курган. Я для родичей умерла, — с нескрываемой грустью говорила Даная.

— Так зачем ты отправилась с нами?

— Честно? Ответить тебе без лукавства? — как-то решительно и напористо говорила женщина.

Я кивнул головой.

— От того, что ты был первым, кто не воспользовался мной. Первым, кто захотел со мной поговорить. И ты слышал не только то, что тебе нужно, но ты и спрашивал меня, кто я такая. От тебя веет силой, я мечтала бы стать твоей женой. Но понимаю…

Да, всё правильно она делает, что понимает. Никогда не любил подобные разговоры-объяснения. Даная, конечно, девушка красивая, и я прекрасно понимаю, вернее могу найти аргументы в пользу того, чтобы обелить её прошлое. Но…

— Если дело в том, что тебе нужен рядом тот, кто защитит… — начал я говорить, повинуясь порыву.

Но взял паузу. На эмоциях такие обещания давать нельзя. Подумал, прислушался к себе. Нет, хуже буду чувствовать себя, если не скажу.

— Если тебе нужен защитник и близкий человек, то я готов стать тебе братом. Ты многое сделала для того, чтобы мы оказались здесь. Ты мудра, ты вкусно стряпаешь еду, — я приподнял миску с кашей и усмехнулся.

— Была проститутка, а стала кухаркой! — вымученно улыбаясь, сказала Даная.

— А вот об этом тебе пора забыть. Если я, как твой старший брат… — Даная усмехнулась. — Да не улыбайся. Пусть я, скорее, и моложе тебя, но я твой старший брат. Так вот, как твой родич, я теперь в ответе за тебя. Если узнаю, что ты возлегла с мужем без того, чтобы дать клятву перед богами и спросить моего благословения, то прогоню. И не посмотрю на то, что в чреве твоём будет племянник мой.

Даная медленно, словно бы рядом находилась стая воробьёв и она не хотела спугнуть птиц, аккуратно повернулась ко мне и низко поклонилась.

— Храни тебя боги, и пусть души твоих умерших славных предков оберегают и наставляют тебя! — сказала моя новоиспечённая сестрица.

А потом она выпрямилась, и я увидел заплаканные глаза.

— Моя сестра сильная и плакать не будет, — сказал я и обнял названную родственницу.

А потом боковым зрением увидел, как мелькает рядом рыжая голова. Нет, ну вот же мальчишка!

— Андрей! Вождь Андрей! А назови меня сыном своим! Во всём покорным тебе буду. Я же и не знаю, где род мой, я же из молодства жил по другим родам, а потом ушёл в римские земли. Назови меня сыном! — взмолился Славмир.

— Нет, сыном я тебя называть не буду. На кой ляд мне рыжий сын? — усмехнулся я.

— Так ты и сам, вождь, не чернявый, — состроил обиженное выражение лица Славмир.

Я подумал, посмотрел на парня, усмехнулся. Вот какой бы он ни был — дотошный, нудный, а часто прилипала, — примелькался перед моими глазами настолько, что я уже не представляю своего дня, если откуда-то неожиданно не выглянет рыжая морда.

— Учеником моим станешь. Писать и читать продолжишь учиться, обучать стану всему тому, что знаю сам. А быть твоим отцом… Это ж сколько мне лет должно было быть, как бы мамку твою… — я осёкся, посмотрел, понял, что передо мной подросток.

Но потом и вспомнил, что этот подросток, по крайней мере, на словах, больше других в отряде падок до женского внимания. Хотя, скорее всего, он это создает себе такой образ лишь для того, чтобы показаться взрослее.

На самом деле, если Славмиру сейчас лет четырнадцать или пятнадцать, а мне лет двадцать… Можно, конечно, предполагать, что в этом времени люди взрослеют намного быстрее, но не настолько же.

А на следующий день утром я отправился с небольшим сопровождением в сторону, если я правильно определил свою локацию, речки Тисы, на юг Карпатских гор.

В будущем в эти места мне по известным причинам ход был закрыт. Но только не для военно-диверсионных операций. А сейчас… Я шёл и чувствовал, что есть тут родное, дух Родины. Не знаю, скорее всего, менее материалистичный человек, чем я, должен был бы объяснять подобное чувство метафизикой, волшебством.

Но я человек рациональный, по большей части. Так что предположил, что это я так себя убеждаю, что эти