Петр Третий. Огнем и Мечом - Владимир Викторович Бабкин

же батюшка услужил! Быть частным компаньоном Государя конечно солидно и денежно… Но, охота же и для себя пожить. Пока молод. Суетятся с поручениями пусть стряпчие да управляющие. Александру было тягостно, что он фактически оказался в их положении.

Куроедов, поднимаясь в гору, с ответом не спешил. Но граф и сам видел что геодезисты уже сворачивают свои приспособления.

— Обошел, Александр Сергеевич, — ответил став рядом маркшейдер, — да не всё.

— Что ж сворачиваетесь? — удивился граф.

— Тут за раз всё не обойдёшь. Богатое месторождение.

Да богатое. Как Государь и говорил. В читанном ими во время поездки сюда отчете берг-мейстера Келлера значится ещё три: у Кобеляк, Кременчуга и по Псёлу севернее. Оттого и погнал компаньона здесь «первые колышки» вбивать. Мол, река здесь рядом, климат лучше, да и ближе чем с Урала. Зачем в чужие руки рудные жилы отдавать? Верно, конечно. Но, кто будет эти залежи копать? Татары, и те сбежали или где к стройке приложены. Но, Петр Фёдорович явно требует ускорения.

— Жила широкая, ровная, видно, что и на север, и на юг за Днепр идёт, — продолжил Куроедов, — залегание неглубокое. Где с аршина прямо начинается, но, в среднем, метров двадцать нужно будет копать, а где и пятьдесят.

— А выходов таких много? — показал граф на блямбы красных кварцитов взгорка, на котором он наблюдал за мерным реки течением.

— Есть и такие. Возле них как раз лучше и вскрывать, — обнадёжил маркшейдер, — если Государь бульдозеры и экскаваторы по весне подбросит, можно хоть сразу начинать разработку месторождения.

Да. Эти машины чудо как хороши. Если верить инженерам, то после установки новых броневой стали подшипников они и ломаются уже не часто. Но топлива им не будет хватать. Леса нет. Редкие ивняки у рек, та тальники. Отчеты говорят, что ниже, в сечевых землях, уголёк есть хороший на Волчьей реке. Его пароходом можно сюда будет таскать. Благо река Самара, в которую впадает Волчья, сама впадает в Днепр выше порогов. А значит, уголь с шахт у Волчьей можно будет вести по реке беспрепятственно. Государю можно верить. Он и машины поставит, и людей на них работать умеющих. Но, одними «операторами» руд здешних не поднять. Население здесь жидкое. Дворцовые деревни переселить и к новому руднику и заводу Государь не хочет приписать. С Урала много не возьмёшь. Там все при деле. Придется видно немцев силезских да саксонских приглашать. Там мастеров горного дела много, а от идущей войны у них полное разорение.

Да и вольные они. Платить им будет надо. Обустраивать….

Эх. Что горевать! Никуда же не денешься!

Сказано после войны ещё под Керчь сплавать. Там, мол, тоже хорошие руды есть. С народом там погуще, да и море рядом. Но, видно, придется и англичан из Шеффилда таскать. Демидовы в столице хвалились, что сыны их с хорошими мастерами с тех мест приехали. Государь даже разрешил за застрявшими отпрысками конкурента целых два фрегата сгонять, по согласованию с Георгом III, конечно. Так что в порт Гринсби дорожка русскими накатана. И в этом-то Государь себя не будет обделять. И компаньону перепадет конечно.

— А что химики? — спросил Строганов, смирившись с неизбежным, — подтвердили состав?

— В полевых условиях? — хмыкнул маркшейдер, — могу сказать только, что образцы с исследованными в Санкт-Петербурге совпадают, да и по виду в этих магнитудах железа до половины, доедем до Кобеляк, там, в крепости, и произведу измерения.

Граф кивнул. Показал на соседний раскладной стул. В ногах правды нет. Ещё не меньше четверти часа работнички собирать приборы и сворачивать лагерь будут. Батюшка же покойный учил, да и Государь требует, выказывать к таким знающим людям, как Куроедов, искреннее расположение.

Полезно сие.

Для дела полезно.

* * *

МОСКВА. ПЕТРОВСКИЙ ДВОРЕЦ. КОРОННЫЙ ЗАЛ. 24 декабря 1760 года.

Сочельник.

Семейный праздничный вечер.

Мы опять в Москве. Августейшая зима в Первопрестольной — старая добрая Традиция. Ну, не только Традиция, ведь в России две столицы. Голова в Петербурге, а сердце здесь, в Москве.

Мы здесь минимум два раза в год — зимой и летом. Мои и Павла проезды туда-сюда не в счёт, ведь это просто рабочие командировки. А вот так, основательно и семейно — зимой и летом.

Мероприятие плановое. Все службы в Санкт-Петербурге переведены на усиленный режим работы, контрпереворотная операция проводится в штатном режиме. В Москве тоже не так, чтобы лишь сплошное веселье. И Генерал-прокурор Шаховский, и мой Президент Кабинета министров Миних, и даже Обер-прокурор Синода князь Щербатов работают со мной в Москве. Я ещё тот параноик. Не люблю неприятных сюрпризов. Нет, люблю, конечно, но от себя любимого врагам своим.

В Коронном зале установлена шикарная карельская ель. Всё как положено. Везли Царю-Батюшке со всем почтением и глубоким уважением.

Чем мы заняты сейчас? Банально продолжаем донаряжать ёлку. Слугам мы не разрешили к нашей Рождественской Ели даже прикасаться. Это наше семейное Древо.

Конечно, мы не успели к Сочельнику. Ель большая, а нас не так много в семье. Десять человек всего. Ничего. Две стремянки нам в помощь. Главное, чтобы, не дай Бог, не упал никто. Остальное ерунда. Сколько успеем нарядить, столько и будет. Ещё Новый год впереди.

В Кремле я бываю редко. Только по сильно официальным поводам. Нечего там делать. Вот, кроме как посмотреть ход реконструкции, вообще нечего делать. А реконструкция, кстати, забавные результаты приносит. То потайные комнаты обнаружатся, то лишние слуховые отверстия, то скелеты какие. Библиотеку Ивана Грозного, увы, не нашли. Может это просто миф. Зато подземелья и ходы из Кремля — сколько угодно. Всё методично документируется и засекречивается.

В общем, Кремль практически «разбирается по кирпичику» и собирается заново. Чтоб без сюрпризов. Потому фактическая официальная Императорская резиденция — Петровский дворец на холме через реку Неглинную. Прямо напротив Боровицкой башни. На ней уже установили часы, русской работы, чтобы мне было видно из кабинета. Отлаживают. Через пять с половиной дней куранты на Боровицкой башне отобьют впервые Новогоднюю полночь. На Спасской старые английские часы ещё чинят. Пока разместили только додедовских времен ещё циферблат со славянскими и арабскими цифрами. Года на два ещё в башне работы.

Стоящая на соседней стремянке Императрица выдыхает.

— Фух! Хочу глинтвейн!

Усмехаюсь.

— Приказать, чтобы тебе доставили прямо на лестницу?

Фырканье.

— Я думала, что ты меня любишь. А если я кувыркнусь отсюда, кто будет тебя любить?

— Тогда отложим глинтвейн на после застолья.