Русский диктат - Денис Старый

Срочно нужно подобрать Лизе пару. Ну или провести какой семинар с Подобайловым. Он же мнет девок, что те пищат. А вот с Елизаветой, видимо, тушуется. А мне с того одни беды.

— Ты станешь канцлером. И тогда ты оставишь меня престолоблюстительницей? Простишь то, что я знала, что могут убить тебя, но ничего не сделала? — спросила Елизавета.

— Но я же знал, что ты обиделась на меня, да и я виноват перед тобой. Но ведь сердцу не прикажешь, — говорил я.

Конечно же лукавил. Но… Пока не родила Анна Леопольдовна, крайне сложно обстоят дела с русским престолонаследием. Можно доиграться до того, что придется ставить на царствование гольштинского неуравновешенного русофоба. Иной вариант — Россия с парламентаризмом. Но страна абсолютно к этому не готова. Вообще никак.

— Так сердцу не прикажешь, а мне сердце твоё и не потребно. Мне телеса твои нужны, — сказала Елизавета, томно глядя мне в глаза. — Будь со мной и будешь ты канцлером. В последний раз говорю тебе, Саша. И без того умаялась я и переступаю через себя.

— Негоже канцлеру Российской империи и графу, словно тому племенному быку…

— Так и я не племенная тёлка! — тяжело дыша, поджав нижние губки, Елизавета смотрела на меня с мольбами. — Хочешь? Стану ею?

Ну неужели ей настолько это надо? Уму моему не постижимо. Или тут всего лишь обида? Переспать с красивой женщиной и стать вторым человеком в империи? Или не делать этого и тогда правительница будет искать возможности меня смести с политической доски, ну или вовсе убить? Выбор кажется и очевидным… Да, черт возьми, он очевидный! И мне это нужно!

— То, что сейчас произойдёт, будет нашей тайной. Узнает жена — не обессудь, Лиза, скину тебя с престола, — подумал я.

— Никто не узнает. Мне головное, чтобы я знала, — сказала Лиза, умоляюще и в предвкушении заглядывая мне в глаза.

Хотел ли я Елизавету? Из-за долгого воздержания я сейчас хотел женщину, такую, обезличенную, но приятной наружности. И лучше бы, чтобы это была моя жена. Но Юлиане ещё долго не получится быть со мной близкой. Настолько долго, что мне уже придётся уезжать на фронт.

И чего только не сделаешь ради России-матушки? Ха! Или в угоду своей похоти.

— Чего ждёшь? Зови прислугу, чтоб раздевала тебя. А то попорчу такое платье, стоимостью военного фрегата, — решительно сказал я. — Купишь заместо платья фрегат какой!

— Да что хочешь куплю! — в предвкушении, начиная самостоятельно раздеваться, сказала Елизавета.

А потом я выдал марафон. Сравнимый с тем, что был у нас при последней интимной встрече. В комнате не было кровати, но были мягкие ковры персидские. Помяли их. В какой-то момент Лиза даже попробовала убежать.

— Сюда! — прорычал я, хватая ее за пятку и подминая под себя.

— Будет… Хватит…

— Я только начал, — говорил я, осуществляя свою месть.

Она этого захотела? Пусть получает.

Три часа, почти что не останавливались. Думаю, что русская государыня нынче скинула килограммов так три за это время. Ковер был мокрющий от пота. И не только ковер… Стол блестел влагой, у трюмо на полу влажно. Еще в углу ее зажал. Там тоже можно подскользнуться.

Я уходил, а Лиза тяжело дышала и улыбалась глупой улыбкой. Смотрела в никуда.

— Подпиши вот это! — сказал я, подтягивая престолоблюстительнице бумаги.

— А? Подписать? Давай… — сказала отрешенно Елизавета и поставила свою витиеватую подпись на всех документах, что я подсовывал.

Оставлял я Елизавету настолько утомлённой, что она даже рукой не махнула мне вслед. Любит эта женщина плотские забавы, жить без них не может. Так что, чтобы получать больше удовольствия на долгих дистанциях, нужно заниматься физическими упражнениями. Любишь с Норовым спать, люди и выносливость развивать.

Ну а что? После такого марафона не найти мужчину, который не гордился бы своим успехом.

— Если кто-то узнает, что здесь было, всех сошлю в Сибирь, — сказал я Фролову, когда вышел из покоев государыни.

Как минимум он, да и офицеры, что были у комнаты, где я встречался с Елизаветой, не могли не слышать громких криков престолоблюстительницы. Слышали и слухи все равно расползутся по Петербургу. Но одно дело, когда слухи, иное, когда знают наверняка.

— Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство, — серьёзным тоном и даже с плохо скрываемой радостью говорил Фролов.

Он всё ещё ревнует меня к Марте. А теперь, наверное, подумал, что я уж точно к Рыжей за огонь не буду захаживать. Плох тот мужик, у кого баба гуляет! Всякое, конечно, может быть. Но от хорошего убегают только идиоты, ну или идиотки.

— Остермана арестовать, — сказал я, передавая подписанную Елизаветой Петровной грамоту.

Она была готова подписать любой документ, после первого часа наших жестоких игр. Елизавете нужно пожёстче. И тогда и реформы в России будут быстрее осуществляться.

— Подобайлова вернуть к Елизавете Петровне. Она примет его, — продолжал я давать распоряжения.

— Куда нынче? — спросил Фролов.

— К жене. По утру сразу жду у себя Шуваловых! — потребовал я. — И чтобы волос не упал с головы Петра Ивановича. Он мне нужен пуще всех остальных.

Мучили ли меня угрызения совести? Нет. Я запретил себе заниматься самокопанием и поиском своей вины. Для достижения власти и для того, чтобы получать чины и назначения, люди идут на куда как большие потери и испытания.

И я не изменил Юлиане. Ну, по крайней мере, как и другие мужики, хотелось бы не считать изменой телесную близость. Вот с Анной как-то, то да — это была измена. Уже потому, что я тогда что-то чувствовал к Леопольдовне. А сейчас… Люблю то я одну женщину, жену.

Канцлер… Нужно срочно готовить целую информационную кампанию, чтобы это назначение не вызвало негатива в обществе. Мне не стоит ни в коем случае забываться и перестать чувствовать опору под ногами. Даже если я стану силён, и армия будет вся за меня, что далеко не факт, так как не стоит из политических раскладов исключать ещё и Христофора Антоновича Миниха. Все равно нужно создать общественное мнение, рассказать о себе. Сделать то, что будут