Волк 8: Лихие 90-е - Никита Киров

не спалиться, вот и взяли мы его. Ладно, унесу ему кассету, пусть знает, кто его родственничек на самом деле. Хорошо, что Бекас грамотный, он в той сауне был, тебя видел, решил не рисковать.

Он ответил на звонок и вышел в коридор. Даже отсюда слышно, как на него кто-то орал, но резко перестал. Да уж, понятно, как Кузьмичёв умудрился выйти сухим из воды, родственник его защищал, но надолго это его не спасло. Хотя сиди он тихо, умудрился бы и сейчас обойтись без неприятностей.

Разговор длился недолго, в свете всех этих событий генерал забеспокоился о себе, так что судьба Кузьмичёва была предрешена. Приехала чёрная Волга, и Кузьмичёва забрали в изолятор ФСБ, даже не сняв с него наручники.

Милиционеры курили, обсуждая, что это вообще было, потому что им никто ничего не объяснил, а я вернулся в машину. Латыпов собирался ехать в управление сам, но я решил закрыть оставшиеся вопросы по дороге и позвал его в свою машину.

— Бекас назвал каких-то людей и банк, — сказал я, плавно трогаясь с места. — Знаешь, кто это и чем опасны?

— Волков, ты телевизор хоть смотришь?

Он хмыкнул, глядя, как на эвакуатор грузили чуть побитый Мерседес. Кто-то из милиционеров матерился, держа в руке отломанное зеркало шестёрки, стоящей рядом.

— Нечасто, — я вывернул руль и выехал на дорогу.

— Ну про Платонова-то должен был слышать. Нефтянник, олигарх и бывший комсомолец, как и почти все они, — Латыпов засмеялся и постучал себя по бедру. — Хотя Колька Кузьмичёв мог просто пыли в глаза напустить, или ему напустили. Тот тип — птица высокого полёта.

— А банк?

— А вот банк — другое дело, — он нахмурился. — Но его в нашей области нет, да и делать им тут нечего. Крышуют этот банк чечены, и, говорят, они связаны с Басаевым или Масхадовым, через него им бабки идут со всего мира… Кхе-кхе, — Латыпов закашлялся и закрыл рот платком.

— Говорят? — я хмыкнул. — Разве ты не знаешь?

— Волков, ты не у нас работаешь, чтобы мне такие вопросы задавать. Серёгу Ремезова мучай, но он тоже не подскажет. Не связано это с нашими краями и работой, вообще никак. Пыль в глаза, скорее всего. Обещали всё, лишь бы Бекас взялся.

— Да хоть бы не связано, — сказал я. — Не хватало ещё, что и такие сюда приехали.

Ночью машин не было, так что мы доехали до управы быстро. Я остановился у крыльца и посмотрел на старое здание. В половине окон горел свет.

— Да чего ты переживаешь… кх, — Латыпов начал вылезать из машины. — Им этот комбинат — на один зуб. Такими бабками ворочают.

— Потому и ворочают, что всё себе захапывают.

Он вышел, но дверь пока не закрывал.

— Удачно слетать, — пожелал Латыпов, наклоняясь ниже. — Если там вдруг братва с Амура начнёт кидаться, мне звони, я там знаю одного.

Да я тоже знаю кое-кого, как раз недавно сидели с папочками покойного Револьда, выбирали, что нам может пригодиться в поездку.

* * *

Вернулся в гостиницу, понимая, что поспать толком уже не выйдет. Оказывается, Женя вернулся на такси и сейчас сидел на первом этаже гостиницы на диванчике недалеко от стойки администратора, и посапывал, надвинув шапку на глаза. И кого он тут ждёт?

Из двери, за которой был вход в работающий почти до утра ресторан, вышел Слава с кружкой парящего кофе.

— Смотрю, ты усердно трудишься, Коваль? — насмешливо спросил он.

— А, чё? — Женя вздрогнул и убрал руку в карман. Потом выдохнул. — Не пугай так, а то снится всякое.

— Ты чё так рано приехал?

— А, получилось так, — Женя поднялся с дивана. — Даше сестра позвонила с города, ногу обожгла кипятком, мы поехали на такси в больницу её отвозить, а то скорая не ехала на КСК. Потом сюда вернулся.

— Сильно обожглась? — спросил я. — И позвонил бы кому-нибудь из наших, тебя бы забрали, машины есть.

— Чего беспокоить? Не, не сильный ожог, заживёт. А ты, Волк, куда ездил?

— По дороге расскажу. Много было чего…

Я заметил, как они оба повернулись к двери. Слава поставил кружку на край дивана и убрал руку сзади под куртку. Женя тоже полез за оружием.

— Чё тебе надо, Мишаня? — угрожающе спросил он. — Жить надоело? Ты чё вообще в Чите делаешь?

Миша Дунаев, только что вошедший внутрь, показал обе пустые руки.

— Базар есть, пацаны.

— О чём опять? — я повернулся к нему.

— Эдик просил, чтобы я с тобой поговорил, Волк, — сказал он. — О делах, о Кирьяне, Захаре… и о каком-то грузе. Сказал, что ты поймёшь. Только наедине.

— Ладно, — я кивнул. — Давай поговорим. Но все вместе.

— Не веришь? — он хмыкнул.

— Тебе не верим, — отозвался Женя, подходя к нему ближе. — Давай-ка гляну карманы, а потом побазарим.

* * *

Прошлым вечером, к югу от Новозаводска

Ваня Студент остановился рядом с развилкой в лесу, где уже стояли другие джипы, и вышел из машины, чтобы дальше идти пешком, всё равно по той тропинке не проехать даже на вездеходе. На плечо он повесил вертикалку ТОЗ в переломленном виде, патроны убрал в карман.

Охранник у машин показал на лес, но уже по выстрелам было понятно, куда идти. Игорь Крюков охоту любил, но после ранений далеко уйти не мог, так что стрелял где-то поблизости, у пруда. Охотничий сезон начинался только через месяц, но всё равно никто не будет мешать развлекаться пивзаводскому пахану.

Студент направился прямо на звуки стрельбы, и уже скоро наткнулся на множество следов в снегу. Людей было не особо много, только сам Крюков, его двоюродный брат Виктор и охрана.

Уже скоро Студент дошёл до места охоты. Крюков сидел на складной табуретке, держа на коленях дорогое английское охотничье ружьё. Его двоюродный брат Виктор стоял рядом, на плече у него висела итальянская вертикалка Беретта.

Студент узнал ружьё, ещё летом его подарил Эдик Крюкову на день рождения, но оно лежало и пылилось в кладовке, пока Игорь не отдал его брату.

— Не летят, Ваня, — посетовал Крюков. — Говорили, глухари уже есть, да никого. Зря приехали, по воронам только стрелять.

— И уток ещё нет, —