Новичок - Валерий Петрович Большаков

class="p1">– Давайте! – довольно мурлыкнул я.

Это я удачно зашел!

Глава 15

Среда, 21 мая. Вечер

Ленинград, Московский парк Победы

 – You are the dancing queen! – гремело под необъятным сводом СКК, а бодрые удары рояльных клавиш словно вели строчку по изысканным нотам.

Спортивно-концертный комплекс имени В.И. Ленина сдали буквально позавчера, а первыми тутошнюю акустику испытала «АББА». Трибуны стонали под накатами вокального эха – двадцать пять тысяч ленинградцев откликались на все переливы певческих октав, а уж Агнета с Фридой выкладывались по полной.

В реальной жизни их лица не светились тем счастьем, что нынче излучалось со сцены, но слушателям ни к чему знать о маленьких семейных трагедиях или о несбывшихся мечтах. Даже большие деньги не гарантируют исполнения любых желаний.

 – Young and sweet, – неслось со сцены, – only seventeen!

Dancing queen, feel the beat from the tambouri-ine!

 Я отчетливо слышал Томин и Машин голоса – обе «моих» девушки выступали бэк-вокалистками, подпевая на заднем плане. Тоже хорошая школа. Пускай видят и труд солисток, и реакцию огромной толпы. Вкалывай, и не халтурь! А когда выйдешь на первый план, и на тебе сойдутся лучи прожекторов и фокусы телекамер, не зазвездись.

Простейшие заповеди. Так сказать, из любви к искусству. Не помню уж, как там на латыни…

Привстав, я оглянулся. Глаза не охватывали всю центральную трибуну, но ложу для почетных гостей рассмотрели. Кажется, Романов присутствует. «Хозяин Ленинграда».

С Райкиным он в контрах, но к зарубежной эстраде отнесся благосклонно. Ну, и слава тебе…

За блестками и огнями музыканты терялись, лишь на Бенни с Бьорном падал перекрестный огонь юпитеров. Мишка самозабвенно гнулся и разгибался, яростно вплетая басы в общее созвучье. Рядом выколачивал медь ударник, походя на многорукого Шиву с растрепанными рыжими патлами и столь же огненной бородой – кленовые палочки так и мелькали, успевая задать ритм всем тарелкам и барабанам. Его звали Эдик Линьков.

На этого самородка мы наткнулись случайно, задержавшись в Березове – то ли маленьком поселке, то ли большом селе. Но ДК здесь точно не стояло, место культурного учреждения занимал неказистый клуб – тут тебе и «худфильм» покажут, и дискотеку устроят, и в кружок юного техника запишут.

Вот в клубе мы со Стигом и откопали пламенного самородка – ритмы, яростно колотившиеся в окно, буквально разносили ветхое здание. Долго сманивать Эдика не пришлось, он согласился сразу. У нас с ним возникло лишь одно разногласие…

«Моя муттер, – заявил Линьков, величественно картавя, – говорит, что я не рыжий, а золотой!»

А клавишник нашелся сам. Терпеливо дождавшись, пока я вернусь из «поисковой экспедиции», он подошел ко мне в фойе гостиницы – щуплый парень в немодном костюмчике, смахивающий на выпускника.

Аркадий Стружков. Окончил московскую консерваторию по классу фортепиано, но душа его лежит не к академической мудреной классике, а к забойному року!

Будучи в сомнениях, я ему доверил-таки малость поюзанную «Ямаху», и Аркаша прямо набросился на синтезатор, скоренько освоив электронный, хоть и аналоговый инструмент.

Все в сборе! Полный комплект.

 I`ve waited so long to be with you

But the hope dies last… – выводила Агнета.

 Я расплылся в горделивой улыбке. Вторая наша песня! Особенно дерет душу резкий контраст между первым куплетом, написанным мною в меланхоличном стиле, и взрывным рефреном, давным-давно, в далеких Липовцах, напетом Аллой.

 …But the hope dies last, doesn`t it ?

 Суббота, 24 мая. День

Ленинград, улица Маяковского

 Романов расстарался, устроил шикарный банкет – «АББА» убыла в Стокгольм сытая и пьяная. А мой вокально-инструментальный временно прописался на Маяковского – ныряешь под арку, перекрытую коваными решетчатыми воротами, и попадаешь в неглубокий двор-колодец. Поворот… Еще одна подворотня, еще один дворик… А теперь вниз, в полуподвал – и шагаешь в просторную студию. Потолок тут на диво высок, а голые кирпичные стены тщательно оклеены шипастыми картонными ячейками для яиц – эхо гаснет само собой.

Главное, что сырости ни на грамм, хотя крашенные трубы лежали в открытую – пучком вдоль наружной стены, под узкими зарешеченными окошками. Иногда в них щелкало и шипело, но мерзкая парная вонь не витала в воздухе.

Рояля, правда, не было, но у стенки громоздилось старенькое пианино «Petrof», звучавшее ничуть не хуже. Здесь мы и репетировали третий день подряд, а вечерами выступали в актовом зале Военмеха – «ставили опыты над людьми», по выражению Маши Левицкой. Подопытным нравилось, зал – битком…

– Стружков, поменьше экспрессии, – высказался из-за барабанов ударник, – а то клавиши полетят…

– Кто бы говорил! – фыркнул Аркадий, массируя пальцы. – Лупишь так, что на тарелках вмятины!

Алла, крутившаяся на табурете перед фортепиано, хихикнула, а Тома жалобно воззвала:

– Даня-я! Может, хватит нас дрючить?

– Да ведь только начал, – кровожадно ухмыльнулся я, и бодро выдал армейскую мудрость: – Тяжело в учении, легко в бою! А нам надо не только Ленинград завоевать, но и Москву, и весь Союз, и Европу с Америкой.

– Ух, ты… – испуганно вымолвил Тимофей.

– А ты как думал? – хмыкнул я горделиво. – Надо за июнь успеть по всему репертуару пройтись, разучить, как таблицу умножения, а в июле двинем Москву брать. Культурная программа Олимпиады, не хухры-мухры! В «Эрмитаже» выступим, в концертном зале «Россия»… Плюс пара номеров в «Олимпийском» и в Лужниках, на Малой арене… Я еще попробую в Останкино прорваться. Если повезет, засветимся на телевидении… Ну, что? Передохнули? Давайте, еще разок прогоним «Жду и надеюсь». Раз… Два… И…

Под перебор струн налились звуки, рожденные клавишами. Я подыгрывал на бас-гитаре, взглядывая на остальных, ушедших в музыку, как купальщики в воду. Тома с Машей переглянулись, улыбнулись в унисон – и два голоса, высокий, хрустально позванивавший, и низковатый, волнующе-грудной, сплелись, округло скользя по мотиву.

 I`ve waited so long to be with you…

 Группа «АЛЛА» только притиралась, но начального выяснения отношений мы избежали – концерты с «аббавцами» помогли. Все всё видели и слышали, перезнакомившись по ходу дела, на сцене и за кулисами.

А я в первый же день сказал, что любой из «одногруппников» представляет звездную величину, как Пеле или Яшин в футболе. Вот только мне нужна дружная команда, а не сборище героев-одиночек, пусть даже сверхталантливых. Иначе в чемпионы нам не выйти.

«Творческий коллектив» встретил мой краткий, но емкий спич с пониманием, хотя были и выбрыки – рыжий барабанщик усомнился в моей власти решать и вязать.

Я тогда и не успел толком дать ему почувствовать твердость начальственной руки – сначала набежали Фрида с Агнетой,