Аландская Звезда - Иван Валерьевич Оченков

Несмотря на высказанные Бутаковым опасения, они с Поклонским довольно быстро поладили. Конечно, с одной стороны командиру «Бомарзунда» было немного обидно, что его отдали под начало совсем еще молодого офицера, но с другой, печальная судьба адмирала фон Платера и еще нескольких высокопоставленных господ со всей очевидностью показали, что в некоторых вопросах с великим князем лучше не спорить.

К тому же новоиспеченный комбриг успел показать себя толковым и заботливым начальником, старательно вникавшим в каждую мелочь, а потому быстро расположил к себе подчиненных от самого Поклонского до самого последнего матроса.

— Кажется, у нас гости, — показал на приближающегося противника Бутаков.

— Явились, не запылились, — пробурчал в ответ командир «Бомарзунда». — Прекратить огонь и пробанить орудия!

Оба офицера находились на крыше каземата, на маленькой площадке, предназначенной для управления кораблем. Тянущиеся через весь корпус переговорные трубы и идущие от штурвала тяги позволяли передавать команды в машинное и рулевое отделение. Правда, во время боя их было почти не слышно, отчего приходилось передавать через посыльных записки. Поэтому двигаться их кораблю можно было только с величайшими предосторожностями.

Единственной защитой всего это хозяйства служил невысокий бортик, набранный из двух слоев дюймового железа и обшитый изнутри сосновым брусом. Ходили слухи, что на новых броненосцах, спешно сооружаемых в Кронштадте, появились полноценные боевые рубки, но здесь, в Гельсингфорсе, пока пришлось обойтись без них.

— Вы бы, Григорий Иванович, спустились вниз, — посоветовал Поклонский. — А то мало ли что.

— Успеется, Василий Константинович, — отозвался Бутаков, внимательно осматривая занимающие свои места, согласно диспозиции, канонерские лодки.

Отсутствие мачт, а значит, и возможности поднимать сигналы, делало управление отрядом в бою задачей практически невозможной. Поэтому приходилось полагаться на прошедший перед выходом инструктаж и здравый смысл командиров «константиновок». Пока вроде все шло по плану. Выстроившиеся строем пеленга канонерки обернулись к противнику носом, выставив вперед защищенные броней бруствера пушки. «Бомарзунд», напротив, готовился встречать неприятеля бортовым залпом.

— До чего все же уродливые у англичан утюги! — покачал головой Поклонский.

— Можно подумать, наш сильно красив, — усмехнулся в ответ Бутаков.

— А вот не скажите. Признаюсь, поначалу мне «Не тронь меня» с «Первенцем» тоже не сильно глянулись. А теперь нахожу в их формах даже некоторое изящество. Эдакую, я бы сказал, экспрессию!

— Любите новизну в искусстве?

— Терпеть не могу, но куда же деваться? Раз уж сподобился на старости лет командовать эдакой «монстрой», надобно соответствовать! К тому же быть неуязвимым для вражеского огня — большое дело…

— Это да, — буркнул про себя командир бригады.

В отличие от большинства своих подчиненных, он успел хорошо ознакомиться с побывавшими в боях кораблями, и не был так уж уверен в их защите. Особенно в той, что состояла из расплющенных рельсов. Безостановочно молотившим в том бою по каземату «Первенца» английским пушкам удалось-таки повредить несколько пластин. Потом их, конечно же, заменили, но что сталось бы, продлись сражение несколько больше времени, не знал никто.

К счастью, разделившее противников минное заграждение не позволяло им сойтись накоротке. Что давало надежду выдержать вражеский огонь. Но это же препятствие защищало и союзников. Тем паче, что их броня, в отличие от русской, была из цельных кованых плит…

— Не отчаивайтесь, господа, — пытался успокоить создатель новых пушек, получивший за это в свои сорок лет генеральский чин Баумгарт. Даже пушки старого образца способны пробить четыре дюйма железа, начиная с двух кабельтовых. Правда, для этого надобно стрелять коваными ядрами. Новые же, нарезные, уверенно пробивают такую броню уже с пяти или 430 наших сухопутных саженей.

— А с какого расстояния нашу броню пробьют «ланкастеры»? — поинтересовался тогда Голенко, но таки не получил ответ на свой вопрос.

В общем, было ясно одно. И нам и союзникам придется хорошенько постараться, чтобы пробить защиту врага. И тем не менее это было возможно. К тому же оставалась возможность попасть в открытый порт или другое конструктивно ослабленное место. В общем, ищите и обрящете…

— Интересно, что это? — вдруг заинтересовался Бутаков, показывая на волны.

— Где? — удивился никак не ожидавший от начальника праздного любопытства Поклонский.

— Да вон же.

— Кажется, буйки. Видимо, англичане поставили, отметив границу минных заграждений. Надо отдать нашим визави должное, организация у них на весьма высоком уровне. Да и труса они не празднуют…

Начавшийся вскоре бой прервал дальнейшее обсуждение. Залпы орудий с обоих сторон слились в практически непрекращающийся грохот. Главная схватка развернулась, разумеется, между закованными в броню гигантами. Внутри казематов которых метались в пороховом чаду раздетые по пояс чумазые канониры.

Экипажам «константиновок» в этом смысле было гораздо легче. Открытый сверху бруствер нисколько не препятствовал движению свежего воздуха. К тому же, занятые «Бомарзундом» британцы поначалу не обращали на них никакого внимания. Между тем, русские артиллеристы то и дело добивались попаданий по закованным в броню бортам вражеских кораблей.

Одно из выпущенных ими ядер угодило-таки в открытый порт «Метеора», разбив орудие и покалечив сразу троих матросов. Урон, конечно, не слишком большой, но раздосадованный им капитан Фредерик Сеймур тут же приказал перенести огонь на надоедливых, как он выразился, «насекомых». Впрочем, поразить юркие канонерские лодки оказалось не так-то просто, не говоря уж о том, что попадание в бронированный бруствер еще ничего не гарантировало.

Тем временем «Бомарзунд» сошелся в бескомпромиссной дуэли с «Глаттоном». Не обращая внимания на остальных противников, наш броненосец сосредоточил огонь на вражеском флагмане, вколачивая в его борта снаряд за снарядом. Отчего находившимся внутри англичанам казалось, что по их кораблю то и дело бьют гигантские кувалды каких-то великанов.

Все это время Бутаков и Поклонский возлагали свои главные надежды на нарезные орудия, однако первым успеха, как ни странно, добились их более многочисленные гладкоствольные собратья. Беспрестанно молотя коваными ядрами по броне противника, они умудрились расшатать одну из плит. Как потом выяснилось, британские кораблестроители умудрились допустить ужасную ошибку. Перепробовав множество способов крепления брони к деревянным корпусам, они не нашли ничего лучшего, как использовать для этой цели дубовые нагели[29].

Стоит ли удивляться, что они не выдержали чудовищной нагрузки и лопнули? Затем очередное попадание заставило плиту покачнуться, после чего она вывалилась из пазов, чтобы тут же исчезнуть в мутных балтийских волнах.

Следующий удар был нанесен уже нарезным орудием. Очередной чугунный снаряд, выпущенный из носового «баумгарта», сумел-таки пробить железную плиту, не расколовшись при этом, после чего застрял в деревянном борту и только после этого взорвался.