Сага о Головастике. Долгая дорога домой - Александр Нерей

дойти не получилось – по дороге к перекату встретил непонятно откуда взявшееся растение в виде молодого цветущего деревца, немного похожего на черешню, но с розово-фиолетовыми цветками, напоминавшими отдельные четырёхлепестковые глазки сирени. Деревце выросло на самом берегу безымянной речушки всего за, казалось, неделю моего отсутствия. А сколько на самом деле прошло времени на Тичарити – я к своему стыду и понятия не имел.

«Что, взаправду прошло четыре года?» — озадачился и подошёл к диковине поближе, чтобы хорошенько разглядеть и попытаться вспомнить, где и когда видел такие прутики, усыпанные цветками и украшенные на кончиках чубчиками из узких зелёных листочков.

— Я что, опять в сказку попал? — спросил у прото-парней, когда в памяти просветлело и заискрило яркими разноцветными тессерами, из которых складывались мозаики на всё ту же тему легенд древней Греции. — Опять ушли в подполье? Или вы меня вытолкали на прогулку, чтобы…

Не стал дальше разглагольствовать и звать «Скорую Галактическую Помощь», а начал самостоятельно разбираться в явно организованном развлечении моей хмурой персоны.

«Если это для того, чтобы отвлечься – отвлекусь. А если для того, чтобы подсказать в какую сторону… думать – начну соображать, с чего начинается Родина. Дорога на родину», — ни с того ни с сего воодушевил самого себя и с новыми силами взялся за древнегреческие легенды и их «экранизации» в виде мозаичных панно, которые лицезрел пару дней назад.

«Деревце на берегу. О чём это говорит в первую голову? Снова об Аполлоне и Дафне. Это она дала обет… Нет, не с этого надо начинать. Хотя… Она прибежала к отцу, который Пеней, который речной бог… И здешний бережок, как нельзя кстати.

В другом толковании её отец – речной бог Ладон. Аполлон прогневал Эрота, а тот шарахнул его стрелой Амура…

Запутанная история, это точно. Стрела с золотым наконечником, вызывавшим любовь, сразила сердце Феба. А вторая с каменным наконечником угодила в сердце Дафны, и она заразилась отвращением к ухаживаниям бога Света. Тем более, девушка дала обет безбрачия. Но это легенда. Или один вариант…

Это версия Овидия, а он ещё тот сказочник… Был.

Едем дальше. Аполлон почти догнал Дафну, и она попросила отца превратить её в дерево. Ещё скульптуры есть, как она прорастает ветками и листьями. А дальше начинается полная неразбериха. Её папка – Пеней или Пиний. Значит, мог превратить дочурку только в пинию, то есть в сосну. Но Дафна – это лавр на многих языках. Поэтому здесь и начинается неразбериха. И Аполлон в её честь лавровый венок носил… Что было сил.

А нимфа наша точно дочь Креусы и Пенея? Если так, тогда её звали Стилба, а не Дафна. Квантовая запутанность какая-то. Стилба точно была женой… Не так. Родила Аполлону сыновей Лапифа и Кентавра. Здесь тупик. Возвращаемся.

Креуса была океанидой – нимфой источников реки Пеней в горах Пинд, что в Фессалии. Точка. Легенды пусть остаются легендами.

А то что я эту пару… Этих двоих несколько раз воссоединял… Одного из них пробуждал, а он бежал ко второму и…

Но главную роль тогда играла тётя по имени Добрая. Это она хотела пробудить влюблённых от бесконечного смертного сна. Она подсказывала, куда идти, что делать», — вспомнилось мне краткое содержание легенд с их противоречиями, несоответствиями, и всё из-за деревца на берегу речушки.

— Спасибо тебе, деревце. Отвлекло ты меня от хандры, — поблагодарил я самое ядовитое растение средней полосы России с ласковым именем Дафна, она же волчеягодник, волчий перец и прочее с многоточием, но не лавр и не сосна, а потом задумался: — Откуда ты на Тичарити – вот в чём вопрос.

— От верблюда! — услышал от деревца, но грубым женским голосом, который четыре года назад обзывал меня личинкой.

— И давно вы здесь подсматриваете и подслушиваете, ворующая-дарующая? Замещаете Барбарию? На кой тогда ядовитостями пейзаж украшаете? Чтобы отшельникам было веселее жить – не тужить? — выдал отповедь так, будто ожидал такого поворота жизненного коловорота.

— Удивляюсь я твоей отваге и отношению ко всему. Где пропадал, личинка? — пристала ко мне «заместительница», но на вопрос не ответила.

— Вас что, не учили, как надо с людьми разговаривать? Представиться, показаться. Вызов совместно придумать и ответ. Что за хулиганский налёт? Кто вы, шпана невидимая? Или та, которая способна подарить жизнь? Имя у вас есть, которое мамка дала? И как там Барбария на Куоме поживает? Дождалась кого-нибудь на повивальные э-э… процедуры? — пошёл я в атаку на родственницу Стихии, а сам пошагал дальше к перекату реки, хотя таскание воды теперь было на плечах Всемогущих.

— Откуда узнал, что после нашего разговора я моталась на Куом? — опешила собеседница, а потом снова пристала ко мне с глупостями. — И откуда о Дафне всё знаешь? Взаправду воскрешал её с Аполлоном?.. На Майе и Мае? Ух ты! Какие вкусные воспоминания…

«Значит точно ворующая, а никакая не Дарующая», — разочаровался я в собеседнице и передумал гулять – решил вернуться в избушку, вдруг кто-нибудь толковый в гости нагрянет.

— Ладно, зови меня Плазмой. Так и быть, появлюсь и объяснимся, как принято в мирах твоей Кармальдии, — снизошла заместительница до человеческого общения.

— Извините, но я понятия не имею, как общаются с Дарующей в мирах Кармальдии. Когда там катализировал, Ватария была в опале. Это я её искал в резервации и уговаривал вернуться, чтобы снова заняться природным хозяйством.

Так что, как они потом сговорились и помирились, не знаю. А придумывать присказку с вашим псевдонимом желания никакого нет, и, думаю, не появится, — отбрил я нахалку и продолжил шагать к избушке.

«Псевдоним – это что? Якобы имя? Откуда ты взялся такой матёрый, мальчик с пальчик? Всё обо всех знаешь, везде был, всего накуролесил и ходишь тут директором водокачки, сыт и весел», — перешла на внушение Плазма, но я сделал вид, что ничего не «услышал».

Топал себе и кумекал, что есть плазма с точки зрения физика: «Материя существует в четырех возможных состояниях: твердом, жидком, газообразном и в виде плазмы. А плазма – это ионизированный газ, состоящий из заряженных частиц – положительных ионов и отрицательных электронов». В общем, витал себе привычно в облаках, любезно предоставленных Эфиром и его необъятной библиотекой, пока не вернулся к ядовитому кусту – Дафне бинт Пеней.

Эта, мягко говоря, Дафния, успела за несколько прошедших минут отцвести, сформировать грозди мелких круглых плодов, похожих на лососёвые шарики-икринки, и всей