Шелест-3 - Константин Георгиевич Калбанов

— Но она ведь и впрямь может поступить на службу по окончании университета.

— Только в Дикопольский полк ей дорога будет заказана. Вполне возможно, что она попадёт на войну. Но там, она моя сестра и подруга великой княгини, и я о ней смогу позаботиться. В любом другом месте младший офицер сапёр, на которого всем наплевать.

— С этой стороны я как-то не думал, — глядя на Лизу, растерянно произнёс Рощин.

Порядок. Дело сделано. Если он скажет ей биться головой о стену, она только спросит — насколько сильно. Не буквально конечно же, но то, что сестра отправится в полк с Долгоруковой, факт…

После обеда прокатился к поверенному Юдину, который теперь заведовал моими финансами. А то мне самому не набегаться по всем выкупившим у меня лицензии. Едва вышел из дома, как в лицо бросило снежную крупу. О как оно в этом году? Долгое бабье лето, немного дождика, и пожалуйте мороз со снегом. Да оно и к лучшему. Хотя в бричке конечно холодновато.

— Добрый день, Олег Сергеевич, — приветствовал я поверенного, войдя к нему в кабинет.

— Пётр Анисимович! Господи, какими судьбами! Не чаял так скоро вас увидеть.

— И тем не менее, вот он я. Как наши дела?

— Ох и задали вы мне задачку, Пётр Анисимович, — с наигранно сокрушённым видом покачал головой Юдин. — Это же никаких нервов не хватит, чтобы сладить со всеми купцами, что желают за ваш счёт зарабатывать. Вот никак в толк не возьмут, отчего они должны платить кому-то эдакие деньжищи, коли трудятся они, а он палец о палец не ударил.

— Полагаю, вы им разъяснили всю глубину их ошибки?

— Не я. Надворный судья. Пусть ещё радуются, что я не стал настаивать на конфискации двух мастерских, ладивших чемоданы и одного каретного двора. Только незначительный штраф, судебные издержки и полная выплата задолженности.

— Что-то вы как-то мягко, — хмыкнул я.

— Вам непременно хочется самому заниматься этими мастерскими, или достаточно для науки щёлкнуть по носу, и пусть дальше трудятся на своё и ваше благо?

— Лучше конечно пусть трудятся, но как бы другие не восприняли это как слабость.

— Нормально восприняли. Урок вышел вполне вразумляющим не только для провинившихся, но и для остальных.

— То есть, проблем с взыскиванием лицензионных отчислений теперь нет?

— Слава Богу.

— И чего тогда стонете? — рассмеялся я.

— Так, для порядку. Чтобы вы ненароком не подумали, что у меня всё благостно, и я не по заслугам ем свой хлеб.

— Даже не сомневайтесь, подобных мыслей у меня и близко не было.

— Это радует. Но если вы хотите получить свои деньги, то я смогу предоставить вам их не ранее завтрашнего полудня. Пять тысяч рублей не та сумма, которую я готов хранить у себя дома. Поэтому предпочитаю держать их у ростовщика.

Вот ещё и это. Отсутствие банков серьёзно так напрягает. За границей с этим проблем нет, банки вполне себе функционируют, а мы как в старо-древние времена, всё по сундукам в сокровищницах, да тайникам.

И ведь не сказать, что не пытались их открыть. Ещё как пытались. Да только не приживается затея в России. Не доверяют банкам русские люди. А как по мне, то ерундой мается царь батюшка. Не нужно смотреть на Европу и стараться создать по образу и подобию.

Достаточно взять за шкирку крупных ростовщиков Москвы, благо все их знают, и пред светлы очи государя. Обговорить как лучше всё обустроить, потом порезать их хотелки втрое, а то и в четверо, обозначив чёткие границы, потому как аппетиты у них непомерные, да дать пинка налаживать свои банки. Оно и подданным удобней, и налоги эти прохиндеи станут платить, и у меня голова не будет болеть, где хранить деньги, и как обналичить векселя.

Вот только пока всё это несбыточные мечты. Потому как ростовщики отчего-то сплошь евреи, а это племя на Руси от веку не любили. У тут ведь придётся дать государственную поддержку. Ох сомнительно, чтобы Пётр Иванович на это пошёл. Даже если ростовщики будут из выкрестов.

Условившись, что за деньгами я зайду завтра в час по полудни, я направился к кадетскому корпусу, связавшись с Долгоруковой. Время далеко за полдень, занятия у неё, по всему, уже закончились. И вообще, она ведь должна оформить отпуск. Ей ведь нужно наведаться в полк. Заодно и денежки отвезет. Серебро тает как снег на июньском солнышке только в путь.

На улице неподалёку от корпуса ожидаемо обнаружилось несколько экипажей. В Московском кадетском корпусе обучаются только отпрыски родовитого дворянства. Случаются и сильные одарённые из неродовитых дворян, но за редким исключением и при наличии серьёзных покровителей. Тут не университет, и на таланты особо не смотрят. Элита русского воинства!

Из ворот то и дело появляются старшекурсники имеющие свободный выход в город после занятий. Изредка это одиночки, куда чаще группы от трёх человек. Используя «Дальнозоркость» я сумел рассмотреть Долгорукову, направляющуюся к своему экипажу в компании Астафьевой и Столбовой.

Хм. Вот интересно, как эти две валькирии примирились друг с дружкой? Кто-то кому-то уступил? Или обе забили на боярича, предоставив его своей судьбе. Вообще-то, тут всё уже решено их родителями, хотя помолвки так и не было. А может Столбова и впрямь воспринимает Осипова как друга?

— Ваше высочество, сударыни, — приблизившись к карете великой княгини, поздоровался я.

— Здравствуй Пётр, — приветствовала меня Долгорукова.

— Пётр Иванович, — коснулась отворотов мурмолки, Астафьева.

— Сударь, — кивком обозначила поклон Столбова.

— Давно приехал? — поинтересовалась Мария.

— Сегодня утром. Мне необходимо с вами поговорить.

— Как срочно и как долго?

— Вы сейчас домой?

— Да. Собирались переодеться, и отправиться на бал. Кстати…

— Нет, увольте, — перебил я её, подняв руки в протестующем жесте. — Я с дороги и толком так ещё и не отдыхал. А дел в столице накопилось преизрядно. Если позволите, Арина Егоровна и Анна Дмитриевна прокатятся в вашем экипаже, а вы со мной. По дороге и поговорим.

— Хорошо. Езжайте за нами, — обратилась она к старшему из своих компаньонов.

Тот утвердительно кивнул и смерил меня неодобрительным взглядом. Вот как-то плевать ему, что я несколько раз спасал её высочество. Даже наоборот, именно из-за этого его неприязнь ко мне куда сильнее, потому как в лице павших, что в первый раз, что во второй,