Добрым словом и револьвером - Алексей Михайлович Махров

удастся застать врага «со спущенными штанами», но «Homo proponit, sed Deus disponit»[103] – когда до входа в Корчуланский пролив оставалось около пяти миль, авиаразведка донесла, что австрийские корабли торопливо снимаются с якорей и отходят от берега. А с трёх больших пароходов, с виду совершенно гражданских, спускают на воду десятки лодок.

Над смыслом последнего действия мы со Старком серьёзно призадумались.

– Что это может быть, Оскар Викторович? Неужели во избежание массовых потерь австрийцы решили перебросить пехоту на берег? – удивился я. – Ведь сомневаться в том, что мы всех перетопим, было бы со стороны врага неслыханным нахальством, граничащем с глупостью!

– Возможно, Алексей Александрович, возможно! – Старк с силой потёр виски. – Может быть, нашлись у противника умные люди, взяли на себя ответственность за эвакуацию «сапогов». Но как-то это всё… довольно странно, не находите? У них там наверняка сейчас паника должна быть, они судорожно маневрируют, и вдруг кто-то о пехоте вспомнил?

– Есть несколько вариантов ответа на ваш вопрос, Оскар Викторович: например, самый простой – у капитанов транспортов был чёткий, заранее отданный приказ на эвакуацию! – ответил я. – В любом случае думать сейчас нам нужно не о вражеской «махре»! Мы им в спину бить не будем, пусть спасаются. Нам же надо их десантную операцию сорвать, нанести потери материальной части, а не перебить как можно больше народу.

Через семь минут разведка доложила: австрийцы строят свои корабли в три линии сразу за длинной оконечностью острова Корчула. В переднюю «шеренгу» встают их броненосцы, во вторую всякая военная мелочь – крейсера и канонерки, в третью – гражданские пароходы и даже парусники. Видимо, хотят навалиться на наш фланг, как только мы обогнём мыс.

– Хм, а лодочная «армада» торопливо уходит на север к острову Хвар! – дочитал донесение разведки Старк.

– Дались вам эти лодчонки, Оскар Викторович! – усмехнулся Рожественский.

– Господа флотоводцы, давайте быстренько диспозицию сообразим, до зрительного контакта несколько минут! – призвал я штабных и громко добавил: – Флаг-минёр!

– Я! – подскочил от неожиданности Эбергард. – При такой конфигурации вражеского строя нам надо перестроиться в две кильватерные колонны! В правой, ближней к противнику, пойдут эсминцы, все три дивизиона.

– Так-так! Интересно, Андрей Августович! Продолжайте! – поощрил я Эбергарда.

В принципе, именно такую идея хотел предложить и я.

– Проходя мимо входа в пролив на максимальной скорости, эсминцы последовательно пустят торпеды, целясь по австрийским броненосцам! – Продолжил Эбергард. – Те хоть и стоят в максимально неудобной для торпедной атаки позиции – носом к нам, но увернуться при веерном сбросе им будет очень трудно.

– Поддерживаю предложение Андрея Августовича! – пробасил Рожественский. – Судя по схеме, выданной нашими авиационными разведчиками, австрийские броненосцы загораживают обзор своим же кораблям из второй и третьей линий. И все промахнувшиеся дальноходные торпеды достанутся им – возможность маневра у «мелочовки» будет ещё более затруднительной. А уж после первых попаданий, когда корабли врага неминуемо смешаются в гигантскую толпу, можно будет бить их как куропаток – на выбор!

– Принимается! – кивнул я. – Иван Константинович, радиограмму Витгефту и Макарову: перестроиться в кильватерную колонну! Флагман – головной. Вильгельм Карлович за нами. Степан Осипович – замыкающий! Скорость – максимальная!

Григорович метнулся к радистам.

– Николай Оттович! – позвал я командира «Бешеного».

Эссен, стоящий у передней смотровой щели ходовой рубки, обернулся.

– Николай Оттович! Мы перестраиваемся в две кильватерные колонны, флагман возглавит правую. Распорядитесь дать полный ход и держать его до особого распоряжения! – приказал я.

Эссен дал команду рулевому и в машинное отделение.

– А в левой колонне пойдут наши броненосцы. Тоже на максимальной скорости. Их задача – поддерживать эсминцы огнем! – Адмирал Старк логически завершил построение диспозиции. – Верно, Алексей Александрович?

– Верно! – поддержал я начштаба. – Иван Константинович, радиограмму Казнакову!

– И я не сомневаюсь, что как и в прошлый раз, Николай Иванович выбьет не менее полудесятка целей! – с энтузиазмом воскликнул Эбергард.

«Ещё бы ему не выбить! – подумал я. – Учитывая новейшие орудия и невиданные приборы управления огнем – настоящие механические компьютеры! Будет удивительно, если он целый десяток на дно не отправит!»

– После первого «прогона» мы идём на север, миль на пять, к маленькому островку Шчедро, лежащему впритык к «большому брату» – острову Хвар! – глянув на карту, сказал я. – Таким образом, мы выйдем за пределы максимальной дальности стрельбы самых совершенных пушек противника. Там мы спокойно развернёмся на 180 градусов и повторим проход вдоль строя врага, добивая уцелевших.

– Получается, что мы не будем входить в пролив, что застрахует нас от ввязывания в бой на близких дистанциях! – резюмировал Рожественский, тоже посмотрев на карту.

Ну, что могло пойти не так? Замечательная погода: спокойное море, легкая волна, небольшой ветерок, безоблачное голубое небо, видимость «миллион на миллион»! Выкрашенные в жёлтый и чёрный цвета уродливые австрийские «утюги» видны как на ладони на лазурной воде Адриатики. Увидев нас и сообразив, что их задумка с засадой не удалась и мы вот-вот пронесёмся мимо на приличной скорости, броненосцы противника незамедлительно открыли огонь и, судя по огромным столбам дыма, повалившим из труб, дали полный ход. Ну, набирать свою «бешеную максималку» в 16 узлов им предстояло минут десять, а за это время по ним отстреляются не только эсминцы, буквально летящие по волнам на своих 33 узлах, но и более медленные линкоры Казнакова.

Австрийцы из своих короткоствольных барбетных пушек развили просто «сумасшедшую» стрельбу – один выстрел в три минуты. Однако даже из современного орудия (сделанного в XXI веке) попасть в быстро перемещающуюся вдоль фронта цель весьма затруднительно – нужно соответственно быстро ворочать стволом и брать приличное упреждение. Что уж говорить об австрийцах – они даже теоретически не могли попасть в эсминцы, идущие тридцатиузловой скоростью. Но! Было одно «но»! Количество орудий! Учитывая общее число стволов первой линии их флота, а каждый «утюг» нёс по два-три орудия калибром от 240 до 305 миллиметров, вес залпа достигал десятков тонн. Да, одиночный броненосец не смог бы попасть по одиночному эсминцу. И, думаю, что даже три-пять броненосцев хрен бы попали в кораблик из «Бешеной стаи». Однако «минные крейсера» двигались один за другим и при таких скоростях противник, целясь в первый эсминец, вполне мог угодить во второй.

«Бешеный» возглавлял колонну. Товарищ Эссен в очередной раз проявил себя молодцом – из выпущенных веером восьми торпед в цель попали две! Идущий в середине вражеского строя броненосец «Кронпринц Эрцгерцог Рудольф», имевший три пушки калибра 305 мм, получил «подарочек» в левую скулу и сразу начал тонуть, набирая, на приличном уже ходу, узлов в десять, воду в огромную пробоину. Вторая торпеда проскочила линию тяжёлых кораблей и досталась крейсеру-тарану «Пантера». Тот просто развалился от взрыва пополам. Вероятно, что и остальные шесть штук, учитывая