Я – Товарищ Сталин 5 - Андрей Цуцаев

Той же ночью он сел на рыболовный траулер, направлявшийся в Кадис. Море было неспокойным, волны били о борт, а ветер нёс брызги соли, оседавшие на лице. Харроу, стоя на палубе, изучал карту порта, нарисованную от руки агентом MI6 из Гибралтара. База Абвера располагалась в заброшенной части порта: кластер низких зданий, укрытых штабелями ржавых контейнеров и обломков старых ящиков, с минимальной охраной — несколько немецких оперативников и местных наёмников, нанятых за пару песет. Карта указывала точки входа, маршруты патрулей и расположение целей: склад в северо-восточном углу, генератор в открытом ангаре и командный пункт в старом офисе портовой администрации. Харроу запоминал каждый поворот, каждый угол, представляя маршрут в голове. Его глаза скользили по линиям, нарисованным чернилами, фиксируя расположение фонарей, складских ворот и узких проходов между контейнерами.

В Лиссабоне, перед отплытием, он провёл ещё одну проверку своего снаряжения. В его комнате, пропахшей сыростью и табаком, он разложил содержимое сумки: три блока пластида, мягкие и холодные на ощупь, три таймера, каждый с выгравированным серийным номером, и набор инструментов для маскировки — отвёртки, гаечные ключи, моток проволоки и банка чёрной краски. Под подкладкой плаща был спрятан «Веблей» калибра.38, заряженный шестью патронами. Пистолет был последним средством, но Харроу знал: если его поймают, он не дастся живым. Он провёл пальцами по рукояти, вспоминая наставление полковника Синклера:

— Ты один, Джеймс. Если всё пойдёт не так, Лондон тебя не знает.

Эти слова эхом звучали в его голове, пока траулер рассекал волны, приближаясь к Кадису.

Харроу ступил на шаткий причал Кадиса на рассвете 1 мая. Порт бурлил жизнью: рыбаки тащили сети, полные сардин, грузчики перекатывали бочки с оливковым маслом, а немецкие инженеры в штатском сновали между складами, выдавая себя резкими командами на немецком, которые разносились над шумом порта. Харроу, в роли ван дер Меера, нёс потрёпанную кожаную сумку с инструментами, где под слоем гаечных ключей и мотком проволоки пряталась взрывчатка. Его документы — разрешение на ремонт портового крана, подписанное вымышленной компанией из Севильи, — выдержали беглую проверку таможенника, лениво махнувшего рукой. Акцент Харроу, безупречный кастильский с лёгким намёком на каталонский выговор, не вызвал подозрений. Он был лишь одним из десятков подрядчиков, затерянных в суете порта, где никто не смотрел дважды на человека с инструментами.

Он снял комнату в дешёвой гостинице «Ла Луна», в двух кварталах от порта. Тесное помещение под крышей пропахло рыбой, сыростью и дешёвым табаком, но оно давало вид на порт и уединение. Сквозь мутное окно открывался вид на краны и корабли. Здесь Харроу разложил своё снаряжение: три блока пластида, каждый завёрнутый в промасленную ткань, три таймера и инструменты для маскировки — отвёртки, банка краски, моток верёвки и пара перчаток, чтобы не оставить отпечатков. Он проверил «Веблей», убедившись, что курок не заедает, и спрятал его под подкладкой плаща. Пистолет был тяжёлым, но его вес успокаивал, напоминая о крайнем случае. Харроу сел на край кровати, закрыл глаза и мысленно прошёл маршрут операции, представляя каждый шаг, каждый поворот, каждый возможный риск.

Весь день 1 мая он посвятил разведке. Под видом подрядчика он бродил по порту, делая заметки о движении грузов, смене охраны и расположении целей. Он притворялся, что проверяет кабели крана, но его глаза фиксировали всё: двух охранников в гражданской одежде, но с военной выправкой, патрулировавших периметр базы Абвера; ржавые контейнеры, за которыми можно укрыться; и узкие проходы, ведущие к складу. База занимала угол старого склада, окружённого обломками ящиков и штабелями бочек. Охранники сменялись каждые четыре часа, их движения были ленивыми, но внимательными — немцы явно не ожидали угрозы в нейтральной Испании. Внутри склада Харроу заметил ящики с маркировкой «Siemens» — немецкое радиооборудование, аккуратно сложенное у стены. Рядом с главным зданием гудел дизельный генератор, его кабели тянулись к временному командному пункту, где за мутными окнами мелькали силуэты людей, склонившихся над столами с картами и шифровальными машинами. Он также заметил грузовик, припаркованный у склада, с немецкими номерами — вероятно, для перевозки оборудования. Это был дополнительный риск: если грузовик окажется рядом во время взрыва, ущерб будет ещё больше.

К вечеру Харроу составил план. Склад — первый: пластид под ящики с оборудованием, чтобы уничтожить технику и нарушить связь Абвера. Генератор — второй: заряд у топливного бака, чтобы пожар усилил разрушения. Командный пункт — последний: заряд у фундамента, чтобы обрушить здание и уничтожить шифровальные машины. Таймеры дадут ему время уйти, а немецкие механизмы создадут иллюзию внутренней ошибки Абвера. Он знал, что малейший промах — и он, а возможно, и вся операция провалится. Но его пульс оставался ровным, дыхание — спокойным. Харроу был машиной, созданной для таких моментов, где каждая секунда балансировала между жизнью и смертью.

Ночь 1 мая была безлунной, небо затянули тяжёлые облака, скрыв звёзды. Порт затих, лишь изредка доносились крики чаек, скрип корабельных снастей и далёкий гул генератора. Харроу двигался бесшумно, его тёмный плащ был незаметен в ночи, а сумка с взрывчаткой висела на плече, слегка позвякивая инструментами. Он выбрал маршрут через заброшенный склад, где ржавые листы железа скрипели под порывами ветра, маскируя любой звук. Его шаги были мягкими, как у кошки, подошвы ботинок едва касались гравия. Два охранника у периметра базы курили, их силуэты едва виднелись в тусклом свете фонаря. Один из них, высокий немец с короткой стрижкой, рассказывал анекдот, его смех разносился в тишине. Харроу дождался, пока второй отвернётся, чтобы прикурить, и скользнул к складу, прижимаясь к холодной кирпичной стене. Его сердце билось ровно, но адреналин обострял чувства: он слышал каждый шорох, чувствовал запах моря, видел каждую тень.

Внутри склада пахло машинным маслом, деревом и металлом. Ящики с радиооборудованием громоздились у дальней стены, их немецкие маркировки — «Siemens» и «Telefunken» — поблёскивали в слабом свете. Харроу опустился на колени, его движения были точными, как у хирурга. Он достал первый блок пластида, мягкий и холодный на ощупь, и аккуратно установил его под нижним ящиком, замаскировав провода под обрывки кабеля, валявшиеся на полу. Таймер, тёмный металлический цилиндр размером с сигару, щёлкнул, начиная отсчёт. Харроу настроил его на 4:00 утра — достаточно времени, чтобы заложить остальные заряды и исчезнуть. Он задержался на секунду, проверяя, надёжно ли спрятан заряд, и двинулся дальше.

Генератор оказался сложнее. Он стоял в открытом ангаре, окружённый бочками с дизельным топливом, и его низкий гул заглушал шаги, но рядом возился механик