Петр Третий. Наследник двух Корон - Владимир Викторович Бабкин

покуда кровь не пролилась…'

Это про меня. Пока я тут уже не чужой. Но и не свой — в деле они меня не видели. Да и увидят ли? Старый лис Ласси мне геройствовать не даст.

'Крест деревянный иль чугунный

назначен нам в грядущей мгле…'

Пока крестов то наградных тут нет, но в одном кругу и бывшие крестьяне, и графы с князьями сидят. Так что кого-то под чугунной плитой с крестом и похоронят, а кого-то просто под деревянной крестовиной, может даже без надписи.

'Не обещайте деве юной

любови вечной на земле!..'

Все молчат. Даже кубки не поднимают. Романус отвернулся. Вытирает глаза. Есть видно, что уже юноше вспомнить. Не то что здешнему мне. Поворачивается молча наливает кубок. Поднимает его. И выпивает залпом. Офицеры отмирают и повторяют за ним. Корнет уходит. Потихоньку и остальные встают. Поздно. И мне пора уходить. Брюммер вот наверно давно уже третий сон видит.

* * *

Портрет: Карл Эмиль Левенгаупт.

КОРОЛЕВСТВО ШВЕЦИЯ. ГЕЛЬСИНГФОРС. ПОКОИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО. 22 августа (2 сентября) 1742 года.

— Маркиз, вы уверены в предстоящем деле? — Карл Эмиль Левенгаупт потёр виски.

— Граф, я уверен, что это ваш единственный шанс вырваться из мышеловки!

Карл пристально посмотрел на собеседника. Вот жук. Ему при любом исходе всё сойдёт с рук. Самому же Левенгаупт, как командующему, головы не сносить…

— Русские тоже устали, генерал, и если у вас будет их наследник, то Ласси ничего не останется, кроме как вашу армию без капитуляции в Або пропустить, — произнёс де ла Шетарди спокойно.

— Времени мало, посол, вы успеете вернуться до рассвета? — почти смирился с неизбежностью командующий.

— Если ваши люди будут сноровисты, то успеем, — вернув ответственность шведу обнадёжил француз, — я проведу их в русский лагерь в своём эскорте, а при молодом Карле у меня свой человек есть.

Жак-Иоахим Тротти сам не был во всём уверен. Он обратно с лазутчиками не вернётся. Но и в лагерь кирасиров не пойдёт. Не будет там у него и французского офицера чтобы шведскими головорезами руководить. Они вроде люди опытные. Но, мало ли как сложится. Русские его конечно, как посла и посредника сейчас не тронут. Шведов же в случае гибели не жалко. Да и русско-шведского наследника. России это предаст хаоса. А шведы быстро смогут его на следующего в очереди Готторопа заменить. С французской помощью. Но таких крайностей не хотелось бы. Людовик XV смерть юного голштинца маркизу простит, а вот милосердия русской императрицы может в этот раз на Шетарди не хватить.

— Что же, маркиз, тогда не буду вас задерживать, с Богом, — Левенгаупт махнул рукой, давая понять, что и французу пора уходить.

* * *

КОРОЛЕВСТВО ШВЕЦИЯ. ОКРЕСТНОСТИ ГЕЛЬСИНГФОРСА. ЛАГЕРЬ КИРАССИРСКОГО ПОЛКА. 23 августа (3 сентября) 1742 года.

Брюммер храпел в нашей палатке. Вот под такие рулады заснуть? Впрочем, я его видно разбудил. Отто встал и куда-то потопал. Видно, вернуть в природу выпитое пиво. Нацепил шпагу, дагу взял, значит не только пиво на свободу просится. Ну и хорошо, долго значит не будет — смогу уснуть. Только свет факела через стенку палатки проникает. Но часовой бдит. Ему освещение положено.

Располагаюсь, шпага справа, бебут слева. Пистоль не заряжаю. Кремневый же. Отсыреет до утра. Ложусь. На крае сознания слышу какую-то возню за палаткой. Ну мало-ли. И шепот. На шведском!

Прислушиваюсь. Медленно и неслышно встаю. Факел бывший при караульном светит откуда-то с земли. Странно. Одеваю тихо камзол, сапоги. Беру шпагу в левую, а бебут в правую. Мне так сподручнее. Думаю, как лучше поступить.

Откидываю полог и вылетаю из палатки. Сбиваю в темноте кого-то. Может Брюммер возвращался? А я тут…

«Палундра!» — ору отбивая летящую на меня сеть.

Шпага путается в ней, но бебут рубит и даёт отскочить.

Цел. Но с моей полусаблей много не навоюешь.

Вижу идущего на меня шведа. У него тоже что-то короткое. Кортик что ли?

Диверсанты! Со шпагой то в ночи не развернёшься. Моя вон с сетью валяется.

— Живым брать! Живым! — орёт кто-то по-шведски справа.

Ага. Дамся я вам. Кортик против бебута расклад хороший. Делаю замах, бочком ухожу под лежащий факел. Противника должно слепить. Но, он от удара уходит. Опытный, собака. Да и не один он здесь точно. Сеть кидали. Значит точно не хотели убить.

Вторым выпадом достаю всё же. Слышу, как к нашей палатке бегут.

— Rettung! — Рык Брюммера сзади зовет на помощь. Звон шпаг.

Что-то обжигает мне спину. Я спотыкаюсь о лежащего вязкой луже тело часового. Кровь. Вижу, в падении что товарищи уже схватились со шведами. Лечу мордой в грязь. Я весь в липкой солоноватой жиже. Аж тошно. И больно! Как…

* * *

КОРОЛЕВСТВО ШВЕЦИЯ. ОКРЕСТНОСТИ ГЕЛЬСИНГФОРСА. ЛАГЕРЬ КИРАССИРСКОГО ПОЛКА. 23 августа (3 сентября) 1742 года.

«Idioter! Kronprinsen är död!» — Отто материт уже себя что подписался на это дело. Надо было в Петербурге сидеть с герцогом.Ну и косорукие пошли шведы! Вот кто-то спиной в его сторону летит. Брюммер бьёт летящего, но сам сбитый тем с ног падает прямо на тело Карла Петера.

— Satan! А-а-а — чертыхается барон. Так вот и просирают своё счастье, — Наследника убили!

— Наследника, наследника убили! — разносятся его слова русским эхом по лагерю.

— Бебут, Бебут убит! — летит дальше, будя кирасир…

Реклама

* * *

Попробуйте на зуб книгу про несоблюдение техники безопасности и никогда не шалите с квантовым компьютером и искусственным интеллектом.

Главных героев романа «Переписать сценарий!» (https://author.today/work/450563) коварная машина закинула в 1916 год в Севастополь.

Первая мировая война, канун революции, загадочные смерти русских ученых и изобретателей, взрыв на линкоре «Императрица Мария» и наши современники, попавшие туда прямо со съемочной площадки 2023 года.

Глава 13

Гельсингфоргская виктория

* * *

КОРОЛЕВСТВО ШВЕЦИЯ. ОКРЕСТНОСТИ ГЕЛЬСИНГФОРСА. ЛАГЕРЬ КИРАССИРСКОГО ПОЛКА. 23 августа (3 сентября) 1742 года.

Последние слова что успеваю разобрать: «Idioter! Kronprinsen är död!»

Какой-то швед орёт о моей гибели и их коллективном идиотизме. Не дождётесь, суки! Порываюсь встать.

На меня чертыхаясь валится какой-то боров.

А-г-ххххх…

Воздух вылетает из груди.

Как же… больно…

Сознание ведёт поволока. Вижу рядом, кажется, лица Брюммера, Ирины, Лины… «Как… же… глупо…» Но, последнее я не успеваю проговорить.

Нечем.

Не вздохнуть