Араб у трона короля - Михаил Васильевич Шелест

— Жарко? — Спросил я.

— Хорошо, — сказал Донг.

Я истекал потом. Тело чесалось. Рубаха и войлок под бронёй промокли, хоть выжимай, но без гарантий безопасности «разлатываться» было преждевременно.

Лес неожиданно распахнулся, и деревушка открылась полем овса, уже колосящемся, мостом через реку и дорогой. Дворы на взгорке не стояли кучно. У каждого имелся солидный земельный надел и домов оказалось значительно меньше, чем виделось издали. А на противоположном берегу стояли не тронутые топорами и пилами деревья.

На делянах работали бабы, «сопая» сорняки, обрабатывая какие-то корнеплоды: может репу, может свёклу или морковь. Увидев вышедшего по реке Малыша Донга, ближайшие к нам бабы заверещали и кинулись наутёк. Пока вся наша малая рать выходила из лесу, на взгорке появилось мужское население посёлка, вооружённое холодным оружием и луками.

В стальных доспехах наш маленький отряд выглядел сурово даже без огнестрельного оружия, хотя оно и имелось в задних рядах, но находилось в чехлах.

Я поднял руку и отряд остановился, когда до крестьян оставалось метров двадцать. Я вгляделся. Среди них имелись и владельцы коротких, охотничьих, луков, но, слава Богу, острия стрел были опущены вниз.

— Кто старший? — Крикнул я по-русски и шагнул вперёд. — Я Шахиншах Араби.

В рядах встречающих прошла шумовая волна, выплеснувшая из себя мужичка.

— Не знаем, кто ты! Герея, или султана знаем, а шахинаха Араби не знаем.

Я усмехнулся.

— Я старше Герея, — крикнул я.

Мужичок обернулся к братве что-то с ней переговорил и ответил:

— Все так говорят…

Я развёл руками.

— Проблемы, шеф? — Спросил Донг, вращая пращу с камнем размером с мой кулак.

Я, скривившись, остановил его рукой.

— Слушайте, братцы, — крикнул я, — если мы сейчас не договоримся, я спущу своих псов, и от вашей деревни не останется и брёвнышка. Мы устали, и у нас нет сил вам что-то объяснять. Вы должны понять только одно, что я — хозяин этих земель, а ваш Гирей — мой вассал. Не поймёте — мы разворачиваемся и… и вам писец…

Меня, действительно, несколько подташнивало от необходимости, постоянно что-то кому-то объяснять. С другой стороны, мне уже давно было понятно, что в этом мире, пока по башке не дашь, человеку совершенно похрен, кто ты, и что говоришь.

Шах, падишах, султан… Все они, придя на чужую землю, одну половину сразу убивали, другую насиловали, доказывая этим своё главенство и оставляя свой автограф. Я же пришёл на Тавриду одухотворённый идеей, но уже начинал понимать, что она «слишком далека от реалий».

Когда в ответ на мои слова раздался громкий смех и хлопок спущенной тетивы, я успел понять, что мне не поверили, и умудрился дёрнуть головой чуть влево, уклоняясь от летящей мне в лицо стрелы.

Стрела ударила по замку моего шлема и щиток забрала упал вниз. Это меня и спасло, потому, что следующие стрелы ударили как раз по щитку.

Донг «хекнул», и я увидел, как голова «переговорщика» лопнула словно арбуз, и мужичок повалился на землю.

— Не стрелять, — крикнул я, увидев, что и стрелять то уже почти не по кому. Дротики, вылетевшие из рук воинов сделали своё дело. Расстояние для броска было плёвое и, несмотря на позиционное и численное преимущество обороняющихся, яванцы успели выбросить минимум по два метательных снаряда.

Наконечники маленьких копий были изготовлены не из металла, а из тяжёлого и твёрдого бразильского железного дерева, пробивающего даже тонкую сталь, поэтому наши дротики были дешёвыми и легко изготовлялись. Насадил на короткое древко длинный шип на конусе с неглубоким отверстием и готово. Сломать шип руками было практически невозможно. И летел дротик очень далеко и метко, опираясь на специальное метательное приспособление в виде палки с упором.

Оставшиеся без лучников мужики с ножами бросились не в атаку, а в рассыпную.

Я оглянулся на подававшего невнятные возгласы Донга и снова скривился, но уже от сожаления.

Донг стоял на одном колене, а из его подмышки торчало сразу две стрелы.

— Эх, ты… Чудо-чудное… — Сказал я, поднимая забрало и понимая, что и сам бы сейчас мордой напоминал дикобраза, если бы не случайность. — Ну, млять, что за нравы?

Я подошёл к Донгу и осмотрел торчащие стрелы. Обе пробили рёбра. Я потрогал пальцем оперение. Донг взвыл так, что каркавшие вороны и стрекочущие сороки резко смолкли.

— Да ладно тебе… Лялечка, — прогнусавил я, поддразнивая Донга.

Патагонцы плохо переносили боль. Но на самом деле мне было не до шуток. Я свыкся с Донгом. За эти годы он несколько раз едва не погиб и каждый раз выкарабкивался из «того мира» с трудом. У них почему-то плохо сворачивалась кровь. Почти у всех.

— Макс, займись им, — подозвал я нашего медикуса. — И побольше анальгина ему.

— Да знаю я, — буркнул Макс. — Первый раз, что ли патагонцев лечу? Вечно лезут…

— Не бубни, — одёрнул я медикуса. — Большие они, вот им и достаётся чаще всех. Не отрубишь же им ноги…

«Шутка» не прошла. Медикус продолжал ворчать, копаясь в сумке и перебирая ёмкости с лекарствами.

Анальгин я выделил давно. Прошлый жизненный опыт сильно пригодился. Интересно, что даже если я не помнил подробности своей прошлой жизни, я машинально делал правильно то, что делал раньше. Не назовёшь же интуицией мои двадцатилетние манипуляции с химрастворами.

После того, как я, соединил полученное вещество с марганцовкой в кислоте, и раствор обесцветился, я с некоторой долей уверенности предположил, что это анальгин. Но потом вспомнил, что он должен эффектно взаимодействовать с гидроперитом. Так и вышло. Когда повалил едкий белый дым, я возгордился собой и почти смело заставил выпить порошок, подозреваемому в моём отравлении английскому дворцовому повару, когда у того вдруг разболелся зуб. Боль прекратилась, повар выжил, и я его помиловал. Так я открыл анальгин.

Мы с Господином Магельяншем много чего понаоткрывали химического. В том числе синтезировали аспирин, но это уже после того, как научились выпекать кокс и получили фенол, как побочный продукт его производства, а что аспирин «вышел» из фенола, я знал.

Последние лет десять заниматься химией мне стало недосуг, и я лишь корректировал направление поиска и экспериментов нашей Бразильской химической лаборатории и алхимиков, разбросанных мной по всему свету.

Всё становится простым, когда сам хорошо обучен и тому же научил уже около тысячи человек. Индейцы тупи очень способные ученики, и становились пытливыми учёными.

— Только опиума ему не давай, а то он дурак дураком, как употребит. На него и анальгин неплохо действует.

Макс снова отмахнулся от меня, и я понял, кто здесь лишний.