Влад Савин - Союз нерушимый

А после были наши три дня в Риме, о мадонна, я была самым счастливым человеком! Май, весна, цветы, пусть все это пока еще соседствует с развалинами, но сердце греет, что отродья сатаны, учинившие это, низвергнуты в ад и не вернутся на землю! И уже запустили фонтаны, и мы бросили туда по монетке, я и мой рыцарь — я уже знала, что мне предстоит путь в далекую Россию, но думаю, русские не настолько суровы, чтобы запретить мне когда-нибудь приехать и увидеться с братом, или с отцом — я очень надеюсь, что он вернется из Африки, ведь война завершилась, и солдаты возвращаются домой.

После снова была Специя. Русские обустраивались там надолго, у причалов стояли их корабли — но не было уже большой подводной лодки, нам никто ничего не сообщал, и лишь через две недели я узнала, что К-25 ушла назад на север и не вернется больше сюда. Помню француза, с фамилией Кусто, приехавшего с семьей и командой помощников — мой рыцарь отчего-то проявлял к нему большой интерес, и бывало, они беседовали часами, по вечерам. И конечно, каждый день была тренировка — русбой, стрельба, тактика на местности, или в сооруженном русскими "доме ужасов", где надо было пройти лабиринт комнат, лестниц и переходов, поражая внезапно появляющиеся мишени, сначала в обычных условиях, затем добавлялся бьющий в глаза свет, чередующийся с темнотой, звуки выстрелов и взрывов, дым, разлитое на полу масло, и самое для меня неприятное, вонь гнилого или горелого мяса. А вот русбой был для меня легким — никто меня не бил, лишь обозначали удары и броски; после я узнала, что мой рыцарь предупредил, кто будет неосторожен, с тем он после сам отработает в полный контакт, "имейте совесть — она же наследника носит". Хотя срок у меня всего два месяца, и нисколько пока не мешает, и даже на глаз незаметно.

Боялась ли я — да нисколько! С марта в гарибальдийских бригадах, я уже достаточно общалась с русскими, чтобы понять, они столь же цивилизованны и культурны, как любая европейская нация. И характером чем-то похожи на итальянцев — так же непосредственны и открыты. И как я смеялась, когда увидела случайно попавшую в Специю газету из Неаполя — где были нарисованы какие-то жуткого вида существа, даже не люди, с красными звездами на ватниках и шапках, хватающие бегущих в ужасе итальянок. Южане всегда были неотесаной деревенщиной, верящей глупым слухам — мадонна, вразуми их тупые мозги, стоило сбрасывать власть сатаны-гитлера, чтобы посадить себе на шею дона Кало с его бандитами? Италия знала всякое — но правление мафии, еще никогда!

Конечно, я беспокоилась, куда мы поедем. В Италии все же очень редко бывает снег и никогда — морозы. В то же время ходили разговоры, что "спецназ", что мой рыцарь обучает в Специи, вернут на Черное море, это не слишком далеко, и погода там похожа на нашу. Но пять дней назад пришел приказ, собраться и лететь. Так же было, когда отправлялись ловить Гитлера. Что будет на этот раз?

Если весь мир против моего мужчины, я буду стоять у него за спиной и подавать ему патроны.

— Кто это сказал? — спросила я.

— Ты ее не знаешь — ответил мой рыцарь — Анна Лазарева, жена командира той самой большой подлодки. Или повторила прочитанное ею в какой-то книге.

Я видела вблизи русского адмирала Лазарева, на той же церемонии в Ватикане. Он показался мне похожим не на обветренного морского волка, вроде Дориа, а скорее, на полководца или герцога века восемнадцатого, на вид такой весь в кружевах и парике, а взгляд, воля и ум стальные, может послать на смерть тысячи людей ради одной на всех победы, и придумать как этой победы достичь. Ну а его жена, судя по рассказам тех, кто ее знал, казалась мне подобием Анны Австрийской или Марии Медичи, тот же изощренный ум и умение властвовать на благо идущих за ней.

Куда мы летим на этот раз? А какая разница! Брать в плен Черчилля, отбивать у дона Кало и американцев Сицилию, или, что казалось наиболее вероятным, ловить тех из отродий дьявола, кому удалось пока избегнуть кары — Гиммлера, Бормана, Достлера, костры в Риме ждут их, и мне хочется верить, что при их поимке милосердие Папы не распространится настолько, чтобы даровать им легкую смерть. Я знала лишь, что не вынесу ожидания и неизвестности — именно потому я тренировалась с усердием, вызывающих удивление даже у опытных бойцов, чтобы быть полезной моему рыцарю и всюду его сопровождать. Я ныряла под воду с аквалангом, вместе с моим рыцарем и французами из команды Кусто — правда, мне не разрешили идти на глубину, а только у самой поверхности. Лишь с парашютом мне не дали прыгнуть — "сначала родишь, а там посмотрим". И вообще, как только станет хоть чуть заметно, в отпуск уйдешь, как положено — "мне нужен здоровый сын".

— И вообще, кто ты по боевой специализации? "Лабиринт" проходишь стабильно, в десятке первых — но мишени не стреляют в ответ и не вступают в рукопашку. Русбой для тебя — последнее средство, в настоящей свалке в тесноте, когда насмерть дерутся десяток здоровых мужиков, тебе не выжить. То есть — не годишься в штурмовики. В минеры я тебе не дозволю, чтоб ты ошиблась хотя бы раз? Для снайпера ты слишком нетерпелива, тут нужен флегматик с характером змеи. Твои козыри, ловкость и пистолет, стреляешь ты действительно хорошо, даже с двух рук и в горячке боя. Но нет такой специальности, "штурмовик огневой поддержки".

Сказано было верно — это был мой стиль на тренировках, "команда против команды". Во всем полагаться на пистолеты, даже в рукопашной — в этом случае, держаться за спинами своих или чуть в стороне, и отстреливать "противников" даже среди свалки. В самый первый раз было, что я попала красящим шариком моему мужу в затылок! И чтобы этого никогда больше не случилось, после делала по тысяче раз в день — показать пальцем на выбранный предмет, а затем проверить взглядом, так учат русский "осназ". С левой, с правой руки, от пояса, от бедра, даже просунув руку за спиной. Делать это в рисунке движения русбоя, даже в падении и в перекате. Но больше мне нравилось то, что мой муж назвал "танец с пистолетами", непредсказуемые перемещения и выстрелы по произвольно расставленным мишеням.

— В настоящем бою все равно, баловство — сказал мой рыцарь, глядя однако, с восхищением — враг просто даст очередь веером, от живота, и все, не попляшешь! Работать так в толпе — а если кто-то успеет войти с тобой в ближний бой? Штурмовик огневой поддержки, это твое.

Не иначе, мадонна покровительствовала мне! Так подумала я, когда оказалось, что "девушка в составе группы не помешает". И мы летели долго, с парой пересадок, меня хоть избавили от перетаскивания имущества, что прихватили с собой, "а вдруг пригодится", "слишком много патронов и огневой мощи не бывает". Снова какая-то военная часть, решение формальных вопросов — о мадонна, после того, как однажды пришлось заниматься этим на немецкой базе, получая транспорт и оружие от самого генерала Роммеля, я уже ничему не удивляюсь и ничего не боюсь!

Отель "Националь" был не хуже того, где мы жили в Риме. Так случилось, что я увидела Анну Лазареву лишь на второй день. Она вышла из машины, очень красивая и эффектно одетая дама, настоящая королева, совсем как я ее представляла — но заметив нас, бросилась навстречу с радостным возгласом, как девчонка. И лишь тут я разглядела, что она совсем молода, ну может на два-три года старше меня.

Мы сидели в номере, играла музыка. Говорила больше Лазарева — и я увидела, что мой рыцарь озабочен. Хотя я и знала не все русские выражения — но поняла, что случилось. Как если бы у нас южане пытались откусить часть, заслав своих бандитов в Рим, причем губернатор оказался предателем. А Лазарева сумела проникнуть на собрание заговорщиков, и даже сфотографировала их — и показала их мерзкие рожи, вот интересно, что за фотоаппарат, который может сразу дать изображение на маленькое стекло, а где проявление и печать? Но заговорщикам стало о том известно, и этой ночью они придут сюда, ее убивать!

Я дотронулась до своих пистолетов. Дома я таскала на поясе целых четыре кобуры с "береттами-35". Хотя из всего, что я пробовала, мне больше всего подходил старый "парабеллум" 7.65 — очень удобный хват, и в то же время несильная отдача, девятимиллиметровые все ж доставляли мне некоторое затруднение, а кольт-45 был слишком тяжел. Сейчас же у меня были с собой как раз беретта и парабеллум. Мне никогда еще не приходилось стрелять в человека, даже ту тварь в поезде Гитлера, что чуть не сделала меня вдовой еще до венчания, я не добила до смерти, не дали. Но бандиты, это ведь не люди, разве не так? И прикончить их — все равно что отрубить голову курице, предназначенной в суп. Я удивилась, когда мой рыцарь сказал, что надо не привлечь внимание русской полиции, НКВД. Разве мы это незаконно, делать мир чище, обходясь с бандитами так, как они того заслуживают, не тратя времени на судебную формальность?

Затем в дверь постучалась коридорная смотрительница, "приехала замужняя женщина, из Москвы, а вы… неприлично же, товарищи офицеры"! И мы, изображавшие сильно пьяных, на фоне внушительной батареи бутылок на столе, стали, демонстративно шатаясь, расходиться по номерам. А после, заметив что коридорная зачем-то отлучилась, мой рыцарь, и я (не могла же не поучаствовать — кто моему мужу спину прикроет?), и Валентин, незаметно прокрались обратно. Еще через какое-то время к нам присоединился Влад.