Военный инженер товарища Сталина 3 - Анджей Б.

— Документов нет, я в гражданской одежде. Но старший офицер может проверить по звонку в Имперскую канцелярию.

Таким образом, и вышел Скорцени к соратникам. Побывав в плену у двух русских друзей, он чудом вернулся в Берлин, избежав стычек с русскими частями. Его, словно, направляла чья-то рука, чья-то воля. Только он один мог знать, каким чувством его влекло в гнездо повальной разрухи. Он один только знал, что вернуться в осажденный Берлин требовали обстоятельства, погрузить свой тайный запас из картин, реликвий, золотых украшений. Спрятанные ценности с артефактами, картинами и золотом сокровищниц Европы — вот, что влекло его в смертельный мешок! Он условился с Гиммлером, что с его частью припрятанных ценностей, они отправят все это последним караваном субмарин в Антарктиду.

Теперь предстояло встретиться с шефом.

За баррикадами ему предоставили транспорт. Спустя два часа, когда с восточной стороны города шла очередная атака русских частей, Отто Скорцени предстал перед своим начальником.

— Живой, мальчик мой! — простер руки Гиммлер.

Скорцени пожал, мысленно проклиная фразу «мой мальчик».

— Отчитываюсь: вез двух русских из Штутгарта, но попал под атаку русских на поезд. Сам стал пленником. В разгар боя удалось улизнуть. Скрывался в снегу, подвалах, оврагах. Три дня пробирался к пригородам. Потом помогли выйти к нашим частям. И теперь я перед вами, мой рейхсфюрер!

— Отлично! Прискорбно, конечно, что не доставили к нам секретного инженера. Но главное — сам жив, и это радует.

— Какова обстановка?

— Геббельс взял на себя всю защиту столицы. Борман готовится скрытно исчезнуть, как наш фюрер. Канарис казнен. Фельдмаршал фон Клейст отбыл к западным стенам Берлина, защищать от союзников. Армия Венка так и не прибыла.

— А Дениц? — задал, прежде всего, вопрос тайный агент. — Адмирал караван подготовил?

— Готов в Суэцком канале. Ждет распоряжения выйти в Аденский залив. Там его поведут под охраной четыре эсминца и крейсер.

Скорцени прищурился, пуская дым в потолок. За окнами Имперской канцелярии раздавались гулы бомбежек. Весь штат секретарей уже эвакуировался — остались адъютанты с помощниками. Борман отсутствовал. Рейхсдиверсант лукаво спросил:

— Надеюсь, наши запасы тайно переправят к Суэцу?

— Моя часть готова. А ваша? — не меняясь в лице, ответил глава рейха. Блеснули стекла очков. Проницательным взглядом оценил подозрительность сидящего напротив агента.

— Мне только машина необходима.

— Дадим.

— Тогда, завтра к утру, я доставлю в ящиках и мешках свою часть. Куда прикажете разгрузить?

— На запасной платформе подконтрольного нам вокзала стоит локомотив с двумя прицепными вагонами. Мой помощник покажет. Скрытным маршрутом состав доставит груз на один из аэродромов в указанном месте.

Протянул короткий листок. Скорцени быстро пробежал взглядом мелкие строчки: город, адрес, название. Скомкал. Поджег зажигалкой. Пепел стряхнул в мраморную вазу, служившую прежде для свежих цветов. Кивнул головой:

— Как только груз будет доставлен в Суэц, я первым же самолетом вылечу, сопровождать его в караване.

— Не первым же, а прямо сейчас, — отрезал начальник. — Вам необходимо быть там уже заранее.

— Яволь. Сколько дадите времени на подготовку?

— Если груз будет отправлен завтра к обеду, а на аэродром попадет послезавтра, то сразу вылетай и ты, мой мальчик.

Снова «мой мальчик» — мысленно выругался тайный агент.

— В таком случае, вот координаты безлюдного острова, где я намерен укрыть наши… — он замялся. — Наши…

— Наши «запасы», — пришел на выручку Гиммлер, блеснув стеклами очков. Взгляд при этом остался непроницаемым.

Скорцени в свою очередь протянул через стол бумажку. Гиммлер, не читая, спрятал в карман.

«Показывает, что доверяет, — мелькнуло в мыслях агента. — Вот же, паршивец! У меня там на сто или двести тысяч марок — самое большее. А у него на миллионы! И хочет моими руками укрыть все от глаз. А потом? Подошлет того же помощника, чтобы выстрелить в спину? И тогда моя часть перейдет к нему. Что касается помощника, то и его в расход, непременно…»

— Кстати, — прервал его мысли начальник. — Чтобы вам не было скучно в дороге, с вами в Антарктиду отправится, м-м… — эффектная пауза.

— Кто? Судя по вам, вы туда не стремитесь?

— А зачем? Там у вас, в Новой Швабии, наш великий фюрер.

— Когда Геббельс сдаст Берлин, куда вы направитесь? Где будете скрываться? И как мы выйдем на связь, когда я закопаю… м-мм… наши «запасы»?

— Все предусмотрено, мой друг.

«Хорошо, что не мальчик…» — внутренне поздравил себя тайный агент.

— Как только вы спрячете тайник, — перешел начальник официальным тоном на «вы» — по шифрованному коду отошлете мне место сокрытия. Карту острова с отмеченным крестиком я посмотрю на досуге. За свою часть переживать не стоит. Моя благородная репутация вам известна.

Скорцени мысленно усмехнулся: «Как же! Конечно, известна! Репутация хищника. Благородством тут и не пахнет. Все, кто мог ее подтвердить, уже давно сожжены в крематориях».

— Все еще хотите узнать, кто составит вам компанию в Антарктиду?

— Разумеется. Только сначала о Бормане. Вы укроетесь где-то в Южной Америке, как я полагаю. А рейхсляйтер? Он где будет скрываться со своим Золотым запасом всей нации?

Гиммлер изменил маску лица.

— Увы, друг мой. Если хотите узнать, спросите самого рейхсляйтера. Вот он, как раз на связи, — взялся за трубку телефона начальник. — Хотите?

Скорцени понял, что его шеф насмехается. Отдав честь, вскинув руку, поспешил удалиться.

— Не спешите, дружище! — лукаво блеснул очками патрон, держа руку на аппарате. — А то не узнаете, с кем вам надлежит делить салон самолета.

— И кто будет моим соседом?

— Скорее, соседкой…

Гиммлер загадочно подавил улыбку.

— С вами во льды Антарктиды отправится, м-мм… Лени Рифеншталь. Надеюсь, имя знакомо.

Скорцени замер на месте.

Еще бы, не быть знакомым! Любимица фюрера. Фотограф, танцовщица и даже актриса. Лучший кинооператор и режиссер, снимавший фильмы для нации. Да что там для нации — для всей Европы и мира! Шествия сторонников партии, «Олимпия», «Триумф воли» — он, Скорцени, не один раз пересматривал ее легендарные работы. Одна из самых популярных и неоднозначных фигур кинематографа в расцвет национал-социализма. Снималась в фильмах «Большой прыжок», «Белое безумие», «Бури над Монбланом». Потом сама стала заниматься постановками картин.

— Погодите, — переспросил быстро, пока Гиммлер поднимал трубку. — А как же Ханна Райч? Насколько я знаю, она тоже отправилась в Антарктиду. Сразу обе любимицы фюрера будут крутиться в друзьях