Александр Афанасьев - Силовой вариант ч. 2(СИ)

Остальные — бегут по коридору. Распахивается дверь, начальственный рев прерывается сдавленным вскриком — кто-то из бойцов с размаху бьет по дверному полотну и бежит дальше…

У лестницы, ведущей вниз — пистолетные выстрелы, частые. Садят из Стечкина. Одного из штурмующих оттаскивают.

— Две Зари и Черемуху! — командует подскочивший азиат. У него единственного настоящее огнестрельное оружие, заряженное боевыми патронами: автомат МР5К, который он носит на ремне на груди.

— Бойся!

Глухой грохот и через долю секунды — еще один. Пыль, под ногами аж пол вздрагивает…

Бойцы соскакивают вниз, еще один выстрел из Стечкина попадает одному из штурмующих в бронежилет, стреляющий ослеплен и оглушен, из ушей и носа идет кровь, но он сражается до конца. Его сносят на пол.

— Чисто!

Бойцы с фонарями бегут по вымощенному бетонными плитами сырому проходу между камерами…

— Чисто!

— Зачистить камеры! Искать! Где ключи!

— У этого! Держи!

Бойцы разбиваются на пары. У одного наготове карабин с резиновыми пулями, у другого — только фонарь. Отпираются замки, с лязгом отдергиваются засовы. Одна камера. Вторая.

Афганец. Афганец. Афганец…

Луч фонаря высвечивает сидящего у стены обросшего, бородатого человека в советской военной форме.

— Товарищ полковник, сюда! Кажется, наш!

Афганистан, Джелалабад

13 июля 1988 года

Джелалабад…

Во время афгано-пакистанской войны этот город пострадал наиболее сильно, Джелалабад оказался единственным крупным городом, который оказался временно захвачен пакистанской армией и афганскими моджахедами. После того, как он был освобожден — среди советских за ним закрепилось прозвище «Афганский Сталинград»…

Шли пакистанцы плохо. Первое национальное шоссе — дорога Пешавар — Джелалабад — Кабул, часть Великого Шелкового пути — пролегает по живописной и плодоносной долине, тут течет река и потому здесь находится одно из немногих мест в Афганистане, где можно нормально заниматься сельским хозяйством. Пакистанцы и моджахеды за короткий период оккупации настроили против себя абсолютно всех: они врывались в госхозы, вырезали целые семьи, насиловали женщин, девочек, иногда и мальчиков, грабили, отбирали все, что могли унести, поджигали, оставляли за собой выжженную землю. Свирепствовали те же самые подразделения, которые в восемьдесят пятом — восемьдесят шестом подавляли мятеж в Зоне племен. Многие пуштунские племена самостоятельно взялись за оружие, после того, как в Пешаваре произошел атомный взрыв, было потеряно управление группировкой вторжения и она начала беспорядочно отходить — многих отставших, отбившихся солдат поймали пуштуны. Кого порубили на куски, с кого заживо сняли кожу, кого заживо сожгли. Везло тем, кому просто отрезали голову или кто погибал от пуштунской пули. Солдаты ВДВ вспоминали, что когда они потом шли по долине — не раз и не два им попадались небольшие пирамидки, сложенные из голов пакистанцев и моджахедов. Таким образом, племена встречали возвращающуюся власть и следующий за ней порядок…

После того, как удалось нормально прикрыть границу — взялись за восстановление города, но город был уже не тот. В нем сейчас насчитывалось сто пятьдесят — сто семьдесят тысяч жителей: треть от того, что было до войны. Кто погиб — а называли цифру до ста тысяч погибших и умерших от ран. Кто стал беженцем — в социалистическом Афганистане беженцам полагалась помощь от государства, в восстановлении жилья, в трудоустройстве, это вам не Пакистан, земля правоверных. Одновременно здесь — обосновались части ВДВ и спецназа, части воссоздаваемой афганской армии, наиболее подготовленные — части коммандос. Дошло до того, что из одной части города отселили немногих остающихся там людей (естественно, с предоставлением другого жилья, это опять — таки не Пакистан) и организовали там большой тренировочный центр для отработки боев в городских условиях и горно-пустынной местности. Здесь, в Джелалабаде — буквально за два-три месяца был построен один из лучших, самых реалистичных центров по подготовке к ближнему бою. Рядом с городом — строился военно-альпинистский центр, там тоже занимались солдаты — одновременно и строили и проводили занятия. Здесь не было какой-то крутой имитационной аппаратуры, здесь не было лазерных имитаторов стрельбы, как в тренировочном центре полиции ФРГ, местный тренировочный комплекс выглядел даже более примитивно, чем комплекс британской САС в Херефорде. Но здесь было самое главное. Был инструкторско-преподавательский состав, какого не было нигде, ни в Союзе, ни в мире. Эти люди участвовали в десятках перестрелок, причем не несколько лет назад — а несколько дней назад, более того — они продолжали служить и выполнять боевые задачи. Лекции и практические занятия вели как афганские, так и советские специалисты с реальным опытом боев. Из Союза — сюда перебрасывали по сводной парашютно-десантной роте от каждой дивизии, большего пока не позволяла ни обстановка, ни размеры центра. Центр был рассчитан на то, чтобы прошедшие обучение вернулись в Союз и поставили подготовку в своих подразделениях на должный уровень, то есть это был центр не для солдат, которым предстоит воевать в Афганистане — а для кадровых военных, для инструкторского состава. Рядовых здесь не было — в основном лейтенанты и прапорщики. Кадровый костяк призывной и не слишком то подготовленной Советской армии.

Американская разведка про работу этого центра знала. Было предположение, что русские готовятся к девяносто четвертому году — когда закончится столетний договор аренды части территории Афганистана Британской Индией и ее правопреемником — Пакистаном. Учитывая обстановку — американцы могли предполагать разное — от инспирированного советскими нового мятежа в Зоне племен, которые так и не удалось интегрировать в состав государства Пакистан — до широкомасштабного наступления с целью ликвидации Пакистана как государства и выхода к Индийскому океану. В Пентагоне прорабатывали планы противодействия с участием авианосцев и морской пехоты США…

Четыре вертолета Ка-29, каждый с группой из восьми бойцов на борту — приземлились в Джелалабаде уже под вечер. С ними — прибыл и товарищ Бек. Никто не знал — где находится генерал Телятников, каким образом ему удалось скрыться и что он намеревается делать сейчас. Никто не знал — в Афганистане он или в Пакистане. Но уже было понятно то, что с ним — груз совершенно секретной информации, который он вынес из резидентуры и собирался передать американцам. Допустить этого — нельзя было ни в коем случае.

К вертолетам подогнали бронетранспортер и две бронированные машины — но это оказалось слишком. Бойцы спецгрупп остались на аэродроме у вертолетов, а в штаб — направился только товарищ Бек.

Встретили его там неприветливо…

Военных можно было понять. КГБ нигде не любили и не уважали. И не то что тридцать седьмой год помнили, просто понимания не былою Особист — одно из самых презираемых существ, стукачу никогда не подадут руку. КГБшники почти все время отсиживались в Кабуле, получали повышенное довольствие в чеках, многие еще и спекулировали. Водяру возили, в обратную сторону — куртки, электронику. Армии КГБ помогал редко и неохотно, ответной помощи требовал нагло. У КГБ всегда были какие-то подозрительные замутки, попав в которые можно было и не выбраться. А здесь, в тренировочном центре — никого из КГБ и не было, одни военные, в основном ВДВ. С другой стороны — отдельные КГБшники нарабатывали личный авторитет, заслуживали личное уважение — и одним из таких был товарищ Бек. Благо — это была его четвертая ходка в Афганистан и он здесь многих знал.

Его провели в командирский блиндаж — духи иногда стреляли из минометов и ракетных установок, пакистанское нападение тоже все помнили — поэтому сроились в основном под землей, на случай длительной, тяжелой и страшенной осады. Но этот блиндаж был не обычным, выкопанным руками. Метров пять под землю, выбранный экскаватором котлован, перекрытие бетонными плитами, слоями земли и гальки — скорее всего такой блиндаж выдержал бы попадание авиабомбы. Внизу — не было больших помещений, только по ширине плит, к тому же — плиты подпирались где деревом, а где бетонными столбами. Пол засыпан мелким гравием, дизель — генератора здесь не слышно, зато свет круглые сутки.

Бека провели в командирское помещение, охраняемое десантниками на входе. Такое же как и другие — только посередине грубо сколоченный стол. На столе — рабочая карта, какие-то документы. В углу, в металлическом шкафчике — сложены автоматы.

Бек пригляделся — ему глазами показали на невысокого крепыша в десантном берете. Надо сказать, что здесь многие десантники десантный берет напоказ не носили — в случае попадания в плен советского десантника ждали мучительные пытки и смерть. Но как обычно и бывает — нашлись люди, которые стали носить берет именно напоказ — чтобы показать духам, что срать на них хотели. Этот офицер — видимо, был из таких.