Михаил Королюк - Инфильтрация

Я обвел найденную ошибку и показал нависающему за плечом Паштету. Он покраснел и обиженно запыхтел.

— В принципе неплохо, — подвел я черту, — но виден недостаток концентрации. У тебя там макароны не переварятся?

— Ой… — Пашка улетел в кухню.

Я потянулся в кресле, прикидывая, что с ним делать дальше. По алгебре можно переходить к делению многочленов при помощи разложения на множители. И упражнения на концентрацию внимания надо дать. Следить за кончиком секундной стрелки — это раз. Подсчет в уме гласных и согласных букв в абзацах — это два. Упражнение с поиском потерянных цифр. Еще где-то в журналах видел рисунки «найди 5 отличий», тоже пригодится. Ну и хватит пока.

— Дюх, готово, иди жрать, пожалуйста, — улыбается Паштет от двери.

Пашка умеет готовить всего два блюда, но зато делает их мастерски. Тонкие ломтики картошки, зажаренные в большой чугунной сковородке на смеси сливочного маргарина и перетопленного свиного жира, получаются восхитительно — и это самое слабое из возможных определений. Но и жареные макароны в его исполнении ничуть не хуже. Все то же самое, только вместо картошки Пашка закладывает в разогретый жир сырые макароны, обжаривает их до золотистого цвета и лишь потом доливает точно отмеренный объем воды. В этот момент над сковородой встает яростный столб пара, а когда жидкость выкипает, на дне остается похрустывающий на зубах шедевр. Пашка иногда посыпает все это сахаром, тогда макароны подергиваются глазурью странного розоватого цвета, но эта вариация нравится мне чуть меньше.

— Вот. — Паштет водрузил на центр кухонного стола шкварчащую сковородку. — И помни, друзья познаются в еде!

Мы набросились и, чуть ли не урча, умяли все за пять минут.

— Кайф, — подвел я итог, озираясь в поисках того, чем бы можно стереть оставшийся на физиономии жир. — Теперь колись, о чем ты с Зорькой на второй перемене шептался.

Взгляд Пашки заметался.

— Стоп-стоп-стоп! — постарался успокоить его я. — Мелкие подробности не надо. Удалось выяснить, кто прокозлил? Больше меня ничего не интересует.

— Лейт.

— Вот гондон! — Я удивленно покрутил головой. Нет, я, конечно, знал, что Сашка Лейтман потом стал отъявленным мерзавцем, но вот что этот фрукт созрел так рано… Это открытие.

— Драться будешь? — обреченно уточнил Паша.

— Я дурак — об дерьмо руки пачкать? Просто заношу в список любимых врагов. Как там Михаил наш Юрьевич говорил? «Я люблю врагов, хотя не по-христиански. Они волнуют мне кровь». Вот пусть дрожит-боится. А ты, кстати, тоже будь с ним осторожен, эта субстанция мало того что вонючая, но еще скользкая и липкая.

Я помешал сахар в чае, наблюдая за слетающимися в кучку чаинками. Забавно, а как же центростремительные силы при вращении? Надо будет нашего физика попытать.

Пашка поелозил немного, собираясь с духом, потом решился:

— Как с Зорькой мириться будешь?

— А я с ней ссорился?

Паштет недовольно поджал губы:

— Она страдает.

— И что я должен, по-твоему, делать? Я что-то совершил против нашей дружбы? Где-то неверно поступил?

Пашка подумал и отрицательно помотал головой.

— Вот… Извиняться мне не за что. Ситуация хреновая, согласен, но тут ни фига не поделать, увы. Или она переболеет и дружба возобновится, или финиш.

Я допил чай и скомандовал:

— Все, тему эту пока закрыли. Пошли, не подумай чего плохого, с многочленами развлечемся…

Вторник 12 апреля 1977 года, 13:20

Ленинград, улица Красноармейская

Оно удивительное — это давно забытое чувство большого праздника на День космонавтики. И у детей, и у взрослых приподнятое настроение. На лицах чаще, чем обычно, мелькают улыбки, в глазах виден отблеск нездешности.

Сегодня — день для взгляда поверх обыденности. Праздник немного выпадает из череды советских, сегодня мы гордимся не только СССР, но и всем человечеством.

«Космос — наш», — звучит по радио. — «„Наш“ — значит, землян. Мы в космосе первые, но открыли его не для себя — для всех. Мы — первые от людей. Передовой отряд человечества, теперь не только на Земле, но и в космосе».

Мы сделали это сами, несмотря ни на что.

Поэтому у нас три Праздника гордости.

День революции отмечает рубеж, когда мы первыми на Земле стали осознано строить неантагонистическое общество.

День Победы — тут слов не надо, лишь молча склонить головы перед памятью павших и мужеством выживших. Тогда мы отстояли право быть собой.

И День космонавтики, когда мы, советские, вышли в космос.

Три шага, три ступени в будущее, и мы по праву ими горды. Это — наше, и ни зачернить, ни заплевать это невозможно.

Легко жить, когда у тебя за плечами растут крылья от понимания, что ты на правильной стороне Истории. Такое ощущение исторической правоты дорогого стоит. Ты уверен в своей правоте — вот фундамент советского счастливого мироощущения.

Девчонки пришли в парадной форме, с шикарными бантами, мальчишки — в светлых рубашках. На входе в школу висит стенгазета — ракета, распластавшись по диагонали громадного ватмана, несет в будущее лучших учеников и учителей.

На классный час Яся принесла из дома семейный альбом, в котором уже двадцать лет тщательно собираются вырезки из газетных сообщений. Сбившись в кучу, рассматриваем пожелтевшие страницы. Первая полоса «Правды» от пятого октября 1957 года со скромным, в одну узкую колонку, заявлением ТАСС «Первый в мире искусственный спутник Земли». Развернув вырезку на всю длину, Яся дочитывает вслух последний абзац:

— «Искусственные спутники Земли проложат дорогу к межпланетным путешествиям, и, по-видимому, нашим современникам суждено быть свидетелями того, как освобожденный и сознательный труд людей нового, социалистического общества делает реальностью самые дерзновенные мечты человечества!»

Листаем дальше. Вот Белка и Стрелка, «Луна-1», «Луна-2», «Луна-3» и снимки обратной стороны нашего спутника. По праву первооткрывателей мы, советские, нанесли на карту Луны имена лучших представителей человечества: Жюль Верна и Лобачевского, Максвелла и Менделеева, Пастера и Курчатова…

А вот дальше, среда 12 апреля 1961 года. Крупным шрифтом заголовок «Советский человек в космосе!» Ниже — первая фотография Гагарина, биография космонавта, официальные сообщения, фотографии стихийных уличных демонстраций в советских городах…

Вглядываюсь в лица счастливых людей из шестьдесят первого и завидую. Они умели всем сердцем искренне радоваться успехам своей страны. Сейчас это умение считать страну «своей» умалилось, а в будущем может и совсем исчезнуть. Дезинтеграция общественного сознания — вот что это такое. Первый шаг назад во тьму, в пропасть небытия человечества…

На оборотной стороне — короткая врезка «Об успешном возвращении человека из первого космического полета». Прокашливаюсь и, подражая Левитану, озвучиваю текст:

— «После успешного проведения намеченных исследований и выполнения программы полета двенадцатого апреля тысяча девятьсот шестьдесят первого года в десять часов пятьдесят пять минут по московскому времени советский корабль „Восток“ совершил благополучную посадку в заданном районе Советского Союза. Летчик-космонавт майор Гагарин сообщил: „Прошу доложить партии и правительству и лично Никите Сергеевичу Хрущеву, что приземление прошло успешно, чувствую себя хорошо, травм и ушибов не имею“».

— Ура!!! — дурачась, кричит Пашка.

Крик охотно подхватывают, и это искренне выдыхаемое «ура» несется из нашего класса по школьному коридору, рассыпаясь эхом на лестничных клетках.

— А я читал в «Технике — молодежи», что американцы скоро будут на солнечных парусах летать, — возбужденно размахивая руками, говорит Паштет, и все с горящими глазами начинают обсуждать звездные клиперы и пилотируемые полеты к звездам.

Разговор рассыпается на группки, за спиной спорят о пришельцах, упоминая наскальные росписи Наски и колонну из чистого железа в Индии, рисунок инка в ракете и египетские пирамиды. Ор стоит, как посреди колонии чаек.

Обвожу взглядом эти живые лица. Главное, не забыть потом, сидя на холоде, ради чего я здесь появился. Откладываю про запас в память избранные кадры — то маму, готовящую завтрак, то девчонок, беззаботно играющих в классики во дворе, то, вот теперь, своих одноклассников в момент осознания отсутствия преград перед Человеком.

Среда 13 апреля 1977 года, 16:40

Ленинград, Басков переулок

Над головой первой приметой приближающегося лета раскинулось ярко-синее небо. Порывы воздуха холодны, но затылок уже вовсю греет солнце. Еще две недели, и начнут лопаться почки, щедро сбрасывая на землю липкую чешую.

Стою посреди пустынного Баскова переулка напротив непримечательного старого дома и, чуть прищурившись, рассматриваю объект. Обшарпанные стены тускло-серого цвета, врезками в фасад — парадное, вход в булочную и низкий прямоугольник подворотни. Ничего необычного.