Михаил Ланцов - Маршал

– Зачем он это инициировал? – Недоуменно спросил Сталин.

– Он поднял вопрос о том, как оценивать танк и вывел в противовес устоявшимся критериям оценки, новые. Там много показателей было. В том числе и моторесурс, удобство управления, обзор, средства связи и так далее. Командармы и комкоры не все оценили его инициативу, сказав… – Мехлис снова улыбнулся, – Они много что там сказали. Вот Тухачевский и предложил им немного развеяться. Сам же, как вернулся из Испании ни дня не сидит без дела, разве что за штурвал самолета не садился, а потому в курсе многих проблем на местах.

– А что же за штурвал не сел? – С легкой усмешкой улыбнулся Сталин. – Испугался?

– Нет. Врачи запретили. Но есть у меня предчувствие, что его укрепляющаяся дружба с Чкаловым закончится полетами вопреки предписаниям.

– Дружба? – Удивленно посмотрел на Мехлиса Сталин.

– Да, вероятно дружба, – ответил вместо Льва Захаровича Берия. – После Испании, характер Тухачевского продолжил меняться. Он стал еще более самоотвержен в своих делах. Из-за чего смог во время нескольких встреч найти общий язык с Чкаловым, который прежде его презирал. По сведениям из окружения нашего героя-летчика, он лестно отзывается о поведении Тухачевского. По всей видимости, его поразили и приятно удивили изменения, произошедшие с маршалом.

– Сколько у него сторонников сейчас в руководстве РККА? – Обратился к Берии после некоторого раздумья Сталин.

– Сложно сказать, кто на самом деле его сторонник. Он смог наладить хорошие рабочие связи с Генеральным штабом и лично Шапошниковым, который явно к нему стал относиться положительно. Но эти отношения не выходят за рамки рабочих.

Хорошо общается с Ворошиловым и время от времени они ходят совместно на какие-нибудь публичные мероприятия, но дружбой это не назовешь. Мы прорабатываем тех людей, с которыми Тухачевский устанавливает нормальные рабочие отношения, но пока никакого подозрительного поведения не заметили. Все в пределах нормы.

– Он меня пугает, – спокойно произнес Сталин. – Люди не меняются. А он изменился.

Сильно. Так не бывает. Полтора года ведется наблюдение, но ничто не говорит об игре или фальши. Странно. Очень странно.

– Может быть, это исключение из правил? – Спросил Мехлис. – Бывает, люди сильно портятся и развращаются.

– Только у него ситуация обратная. – Грустно произнес Сталин. – Сгнить может каждый, но о том, чтобы имелся обратный процесс, я не слышал. Гнилое яблоко вдруг перестало быть таковым? Мистика какая-то. – Пожал он плечами. Снова сел за стол. Положил трубку и посмотрел в пустоту. – Да, впрочем, какая разница?

Мистика или нет. Он приносит пользу? – Спросил Сталин у Берии и Мехлиса.

– Да. Очень большую. – Сказал Мехлис под одобрительный кивок Берии.

– Значит, нам и беспокоиться не стоит. Но вы, – он прищурился и сверкнул глазами, – все равно присматривайте за ним. Он и до болезни имел все шансы устроить вооруженный переворот, но если выйдет из-под контроля сейчас, то катастрофа просто неизбежна. Поэтому будьте бдительны. Он набирает слишком большой вес.

– Товарищ Сталин, – произнес Мехлис, – думаю, что он настроен на игру в коллективе.

– Я тоже так думаю, – ответил Сталин, – но что будет, если мы ошибаемся?

– Он умрет от сердечного приступа, – спокойно ответил Берия, сверкнув стеклышками пенсне.

– Хорошо, – кивнул Сталин. – Надеюсь, вы держите ситуацию под контролем.

– Под полным контролем, товарищ Сталин. Вождь всмотрелся в твердый, уверенный и спокойный взгляд начальника ГУГБ НКВД и снова кивнул.

– Тогда я вас больше не задерживаю.?

Глава 8

2 сентября 1937 года. Один из шикарных особняков Нью-Йорка.

– Итак, господа, – хриплым голосом произнес упитанный мужчина с сигарой во рту, – я собрал вас всех для того, чтобы обсудить обстановку в Советской России.

– Давно пора, сэр. А то злые языки стали поговаривать о нашем провале.

– Пусть болтают что хотят, – зло прошипел худощавый господин с сухим, морщинистым лицом.

– Конечно, но не кажется ли вам, господа, что обстановка стала выходить из-под нашего контроля?

– Именно по этой причине я вас здесь и собрал. – Сказал хозяин особняка, пыхнув сигарой. – Ни для кого из вас не секрет, что за последние полгода мы потеряли очень много наших людей в Советском Союзе. В том числе и агентов влияния среди руководства.

– То есть, вы хотите сказать, что…

– Я хочу сказать, что старая схема больше не работает, – продолжил говорить хриплый голос. – Да, торговые сделки, заключенные ранее все еще в силе, и мы являемся главным торговым партнером Советского Союза, но как будут обстоять дела дальше, никто из нас не может даже предположить. Учитывая ситуацию в Испании, которая так же, очевидно, начинает выходить из-под нашего контроля…

– Хватит ходить вокруг да около! – Прорычал зычный голос. – Мы проиграли эту партию и теперь нам нужно придумать, как выиграть следующую, чтобы не проиграть войну. Я прав?

– Да, – спокойно кивнул упитанный владелец хриплого голоса, – вы правы. Мы с вами выпустили джинна из бутылки…

– И в чем проблема? – Недоумевающе спросил мерный, тихий, но твердый голос.

– Что вы имеете в виду? – Удивленно переспросил толстяк.

– Я не понимаю – в чем вы увидели проблему? В Советском Союзе начались серьезные изменения. Руководство вышло из-под нашего влияния. Мировой революции они больше не хотят. Образумились. Ну и хорошо. Признаться, эта бочка с порохом меня слишком пугала. Я не люблю иметь дело с идеалистами, они слишком непредсказуемы.

Или вас это пугает? Вы считаете, что Советы смогут представлять для нас серьезную угрозу в обозримом будущем?

– Почему бы и нет? – Пожал плечами владелец хриплого голоса.

– Потому что у них нет ни флота, ни нормальной судостроительной школы и в обозримом будущем не появится. Мы для них неуязвимы, а наше промышленное могущество непреодолимо велико. Кроме того, Европа стоит на пороге Мировой войны и Советский Союз вряд ли останется в стороне. Им попросту не до нас сейчас, а потом и подавно. Как показала практика, Большая война сильно бьет по промышленности и экономике тех государств, что участвуют в ней непосредственно.

Миллионы, а то и десятки миллионов погибших, сотни миллиардов финансовых потерь, сгоревших в горниле войны. В такой войне, как правило, выигрывают только те, кто в них как можно меньше участвует своими войсками и территорией, и как можно больше финансами, – усмехнулся владелец тихого, твердого голоса.

– Но если они не столкнутся с Германией…

– Они столкнутся с Германией! Англичане не дадут им жить мирно, несмотря на огромный потенциал такого сотрудничества. Насколько я знаю у наших островных сидельцев очень интересные связи в Абвере. Настолько серьезные, что они позволяют им влиять на принятие решения Гитлером.

– Но разве Гитлер решится воевать с государством, с которым у него настолько серьезный торговый оборот? Это звучит не очень реально. Да и армия Советского Союза, на первый взгляд, выглядит внушительно. Особенно в перспективе долгой войны, позволяющей мобилизовать все ресурсы государства.

– Если Абвер ему продемонстрирует слабость вооруженных сил Советского Союза, то он решится. Ведь, насколько нам известно, он искренне мечтает о том, чтобы расширить жизненное пространство германского народа на восток. То есть, прирастить свою державу советскими землями. Вряд ли Москве это придется по вкусу.

– А Германия разве сможет победить, если мы пустим на самотек дела в Советах?

– Это не имеет никакого значения. Ведь наша задача выиграть в этой войне, то есть, получить максимальную выгоду. Ведь так? – Улыбнулся владелец тихого, твердого голоса. – Поэтому то, что происходит в Советском Союзе для нас должно быть важно только с точки зрения выгоды. Пусть что угодно провозглашают и что угодно творят. Главное, чтобы нам это было выгодно. А что нам выгодно? Правильно – большая война в Европе. И чем она будет масштабней, тем лучше. В конце концов, пугало коммунизма и мировой революции можно компенсировать еще чем-нибудь.

Французы с англичанами во время Крымской и Русско-Японских войн развернули недурную пропагандистскую программу, показывая русских хищниками и варварами.

Вполне конструктивный подход. Азиатские орды гуннов с красными знаменами. – Усмехнулся говорящий. – Испугать этих мнительных европейцев не сложно.

– Это ясно, но кого мы будем поддерживать в этой ситуации?

– Тех, кто начнет проигрывать. Ведь мы не хотим, чтобы война закончилась слишком быстро? – Снова усмехнулся носитель тихого, твердого голоса.

– И в конце останется только один победитель…

– Мы. Ведь в любой войне побеждает не тот, кто дрался лучше, а тот, кто получил больше по ее итогам!

– Это верно, господа, – владелец хриплого голоса говорил вполне удовлетворенно.