Попытка возврата - Владислав Николаевич Конюшевский

Но ракурс был столь удачный, что после десятисекундного блиц-совещания Змей пообещал положить гитлеровцев из своей снайперки в три выстрела. Они очень удачно торчали над бронированным бортом, и щиток орудия тоже защищал их только спереди, поэтому опытному стрелку не составило труда выполнить свое обещание.

В общем, выбив расчет, ребята рванули к БТР, но тут Гек заметил еще двух немцев, которые, прикрываясь холмом, улепетывали от места боя и находились уже на довольно большом расстоянии. Лешка не зря почти три года служил в разведке, и поэтому, исходя из расстояния, которое отделяло его от беглецов, сделал вполне обоснованный вывод. Ведь, по логике, немцы, наткнувшись на сильное сопротивление, должны были сразу рассеяться. Они от войны бегут и шкуры свои спасают, так зачем им лезть на тяжелый пулемет, если можно просто откатиться назад и скрыться в лесу, который начинается почти сразу за холмом?

А вот приближающиеся к лесу беглецы более-менее объясняли ситуацию: эсэсовцы, вполне возможно, втянулись в бой именно для того, чтобы прикрыть этих двоих. И поэтому, пока Змей связывался с ребятами, Пучков развернул установку и влепил длинную очередь в сторону бегущих. Попал удачно — прямо перед ними, отсекая немцев от леса. Те намек поняли правильно. Даже если они попытаются ползком продвинуться дальше, то пушка — это не винтовка, и поэтому шансов на практически открытой местности не оставит. Быстро врубившись в изменившуюся ситуацию, оба фрица, как по команде, задрали руки и побрели обратно…

Слушая доклад, я покачал головой:

— Ну вы и долбаки… А если бы как раз в этот момент помехи в эфире пошли? Влепил бы Фауст по открытым фигурам возле БТР и пипец — только брызги в разные стороны…

— Не, — улыбнулся Гек, — он нас моментом засек, еще когда мы к «ганомагу» бежали, расчет выбив. И тут же дал подтверждение, что нас видит. Так что все нормально, командир!

Макс подтвердил:

— Та! Я феть штал, что они пояфятся, и поэттому срасу фсе поньял…

Ну ладно, с этим вроде разобрались. Почесав мочку уха, я стал отдавать распоряжения:

— Пучков, проверь машины и, если все нормально, вызывай Жана. Пусть сюда едут. Макс и Шах, собирайте пулемет. А я пока посмотрю, кого вы поймали…

После чего, подойдя к бронетранспортеру, возле которого сидели связанные немцы, спросил у Змея:

— Где те двое, что сбежать пытались?

— В кузове. Достать?

— Ага, доставай. И веди их к нашим машинам.

А потом, повернувшись к одиноко стоящему Говарду, я позвал:

— Сержант!

Америкос сорвался с места и, подскочив ближе, гаркнул:

— Слушаю, сэр!

Блин, как меня эти «сэрканья» после каждого слова достали! Но это их фирменные заморочки, поэтому я только поморщился и распорядился:

— Охраняйте пленных.

— Есть, сэр!

Еще раз поморщившись и оставив сержанта на охране эсэсовцев, я побрел в сторону «газика», к которому шустрый Женька уже гнал пинками двух одетых в обычные пехотные мундиры немцев. Сев на сиденье джипа, я пару секунд боролся с головокружением, а потом спросил у того, кто выглядел постарше:

— Фамилия, имя, звание, номер части?

— Рядовой восемьдесят шестого зенитного дивизиона Эрик Грубер!

— Давно на фронте?

— С апреля сорок четвертого!

Открыв протянутые Козыревым документы пленного, я сплюнул и спросил:

— Почему же у тебя тогда зольбух новенький, как будто вчера выдан?

И не дождавшись ответа «языка», чувствуя, как к головокружению опять примешивается тошнота, я откинулся на спинку и, прикрыв глаза, сказал Змею:

— Что-то мне херовато. Ладно, этих двух трясти будем, когда в расположение вернемся. А сейчас пока сунь их в «додик», отдельно от остальных…

Козырев понятливо кивнул и погнал пленных к джипу, а я, похоже, на какое-то время потерял сознание. Ну правильно, адреналиновая волна, что была во время боя, прошла, вот и сомлел.

А очнулся я от того, что возле меня хлопотала Ольга Алексеевна. Надо же, как она и во Франции меня пользовала, и сейчас пришлось. Бывшая сестра милосердия как раз закончила накладывать новую повязку и, увидев, что я открыл глаза, улыбнулась.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально. Только голова кружится…

— Так и должно быть. Вы крови много потеряли, и пуля в руке осталась. Но сейчас мы перенесем вас в автобус, а в больнице вас быстро поставят на ноги.

Глядя на эту пожилую, но до сих пор миловидную женщину, я улыбнулся.

— На фронте больниц нет, только госпитали. И никуда меня не надо нести, я вроде очухался.

После чего, подтверждая свои слова, встал и, оглядев происходящее вокруг, удовлетворенно кивнул. Пробитое колесо на «УльЗиСе» поменяли, «ГАЗик» изначально был целенький, автобус подогнали. То есть все готово к дальнейшему движению. Единственное…

— Говард!

Сержант, который опять выпал из жизни, оставаясь в стороне от происходящей вокруг суеты, обрадовавшись, что единственный человек, который может говорить по-английски, пришел в себя, тут же оказался рядом:

— Слушаю, сэр!

— До вашего опорного пункта далеко?

— Километров пятнадцать, сэр! Мы расположены в Фильоне, сэр!

Хм… не по пути, ну да ладно. Тем более что у нас лишние колеса образовались. Окинув взглядом стоящего навытяжку Говарда, я спросил, кивая на «ганомаг»:

— Такой штукой управлять умеешь?

— Да, сэр!

— Тогда — дарю! Сейчас мои люди помогут погрузить в БТР твоего убитого сослуживца и можешь ехать. Только кресты грязью замажь и майку на антенну привяжи, а то свои же подстрелят ненароком…

— Есть, сэр! Спасибо, сэр! И…

Сержант замялся, потом, наконец, решившись, спросил:

— Разрешите не по уставу, сэр?

— Валяй!

Говард пару секунд собирался с мыслями, а потом выдал:

— Вы знаете, когда я слышал