Соединенные Штаты России 3 - Полина Ром

день. Я умею вертеться, когда чувствую, что не могу доверять командиру. Потому что просто знаю, что в лепёшку расшибусь, но выполню приказ. Доверие командованию — это то, к чему можно себя принудить. И я себя принуждал. Научился ещё задолго до того, как тебя встретил. Поэтому с тобой мне было терпимо. Но, Рим, всё изменится, если главным буду я, а ты подчинённым. Потому что, когда не можешь доверять подчиненному — это полная задница. Мы просто контакт с концами потеряем. Ты меня понимаешь?

— Понимаю, — сказал Рим, глядя на протянутую ему ладонь. — Как теперь понимаешь и ты, что я не мог доверять тебе. Хотя, по твоим словам, ты был моим подчинённым. Только на кой хрен тебе мои извинения, Цинк? Ты и так уже решил, кто из нас двоих ублюдок.

Рим проигнорировал протянутую руку и, повернувшись, быстрым шагом пошел к капсуле. Цинк следовал за ним, не говоря ни слова. И лишь у самого летательного аппарата снова заговорил:

— Андрей, последний шанс помириться.

— Я не воевал с тобой! — заорал Рим, нисколько не заботясь, что остальные бойцы могут его услышать. — Цинк, если ты скучал по тому, как снова всех заставить ходить строем, то это твои проблемы, понимаешь? Не мои!

— Андрей…

— Хочешь командовать? Хрен с тобой, командуй, если остальные не против! Но не смей на меня давить! Потому что принимать от тебя присягу я не буду. Ты меня слышишь? А если не согласен, то попробуй отправить меня на гауптвахту. Но обещаю: ты узнаешь про меня много нового.

Цинк откинул край плаща и большим пальцем правой руки отстегнул крепление на кобуре пистолета. Его глаза в отражении полумесяца засверкали так, что позавидовал бы любой киборг.

Рим плавно занес руку над собственным пистолетом.

— Уверен? — спросил он.

Цинк стоял, не шевелясь.

— Может, все к этому вело? — сказал Рим, не отводя взгляда. — Ты хотел командовать? Доминировать, требовать извинений, как девка с дискотеки? Вот твой шанс.

Цинк моргнул. Рим не отвёл взгляда.

— Один хрен мы попали в мир, где все воюют, — проговорил Рим. — Я хотел это предотвратить. Но, похоже, не судьба. Начинай. Ну!

Ни один из них не обратил внимания, что на их крики никто из команды не сунулся узнать, в чём, собственно, дело. Цинк продолжал стоять, словно статуя…

И в этот момент с обеих сторон от тропы и немного сверху в несостоявшейся дуэлянтов полетели сети.

Следом из кустов выскочило человек двадцать незнакомцев. Цинк развернулся, выхватил пистолет, следом и Рим — но никто из них выстрелить не успел: сети дернули и оба упали. В одно мгновение их распутали, уткнули мордами в землю, не забывая крепко держать за руки и разоружили.

Разумовский почувствовал вкус пыли во рту, а ему в спину уперлось чьё-то колено. Перед глазами возникли тяжелые кожаные сапоги, на которых бряцнули шпоры. Рим, насколько мог, поднял голову и увидел знакомую фигуру Родриго Веласкеса.

Седовласый стоял перед ним, держа в руках оба пистолета — его и Цинка. Он смотрел на мигающие огоньки оружия будущего. И нехорошо усмехался.

— Дон Рим, — произнес он по-испански, — вот мы снова встретились.

— Где моя команда? — требовательно спросил Рим. — Что с ними?

— Ваши люди в плену, — ответил испанец. — Сейчас их перенаправляют на берег этого острова. Откуда кораблём они будут доставлены в Кадис. Как и вы. Король Фелипе решит их судьбу. Как и вашу. Или, во всяком случае, так напишут в бумагах. Я чувствую в вашем молчании вопрос… — усмехнулся испанец. — Вы сильно мешаете моим планам, дон Рим.

— Я отвечу за себя, — прохрипел Рим, пытаясь восстановить дыхание, но испанцы крепко держали его. — Остальные… Они мне подчинялись. Я их командир. Я отвечаю за всё!..

— Похоже, здесь было два командира, — сказал Родриго, посмотрев на Цинка. — Вы отважные солдаты, дон Рим, я это признаю. Но о порядке вы не слышали. Из-за этого вы поплатитесь жизнью. Поднимите его!

Рима рывком поставили на ноги, но тут же от мощного удара он снова упал на колени. Рука в кожаной перчатке ухватила его за волосы, и лицо Родриго Веласкеса оказалось совсем рядом, перед глазами, так, что Андрей отчётливо различил запахи вина и пота, приторный аромат благовония и резкую вонь чеснока, идущие от благородного испанского дона.

— Я знаю, кто ты, — прошипел Веласкес, тряся перед ним пистолетами. — Вы — те демоны из прошлого! Из-за вас великий Торквемада впал в немилость и умер, брошенный бывшими союзниками и подчинёнными. И, это ваше оружие… Я уже видел его прежде. И всегда хотел посмотреть, что будет, если кинуть его в огонь.

— Нет, — послышался голос Цинка, который, видимо сплевывал кровь. — Нельзя в огонь. Вы все умрёте.

— Не здесь, и не сейчас, — сказал Родриго и махнул рукой.

Дверь капсулы открылась. Испанцы, нисколько не боясь непонятной машины, попросту отодвинули, точнее — выдрали трап силой рук, тихо ругаясь себе под нос от усилий. Родриго зашвырнул внутрь оба пистолета, и один из солдат закинул следом горящий факел.

Изнутри капсулы сразу же донесся противный смрад горячей смолы и пластика.

— Оружие вашей команды тоже внутри, — сказал Родриго. — Закрывайте.

Испанцы с усилием задвинули дверь на место и, похоже, для надёжности, подперли её палками снаружи. Убежать достаточно далеко они с Цинком всё равно не успели бы, даже если были бы свободны. Разумовский, не делая попыток освободиться, с перекошенным лицом смотрел, как из всех вентиляционных щелей летающей тарелки сочится чёрный дым. Минута, две, три…

И раздался взрыв…

Летающее яйцо, казалось, даже слегка раздулось. Табельное оружие из будущего, с драгоценным боезапасом и пастой Туманова в своем составе, сденировало так, словно капсула была напичкана тонной тротила. Инопланетная сталь стен выдержала чудовищное давление. Но можно было не сомневаться, что внутри все выгорело до состояния пепла и пыли…

Родриго выхватил шпагу и её кончиком приподнял подбородок Рима, обратив его лицо к себе.

— Торквемада описал вас как демонов, — сказал он. — Возможно, он даже верил в это. Но знаете что, дон Рим? Я не верю в бога. И не верю в демонов. Я верю в силу и власть.

И, размахнувшись, Родриго Веласкес наотмашь ударил Рима рукой, облаченной в перчатку с клепаной кожей.

— Уроды! — только и выдохнул Цинк, увидев, как бесчувственного Рима волокут прочь.

— Попрощайся с ним, чужак, — зашипел ему на ухо один из испанцев. — Ты больше не увидишь своих друзей.

— Тащите его к кораблю! — крикнул Веласкес.

Последним, что почувствовал Цинк этой ночью, был мощный удар по затылку.

И месяц потух…