Военный инженер товарища Сталина 2 - Анджей Б.

страх и риск отправился в гости. Право крыло пристройки комплекса было отведено супругам Кролль с их штатом обслуги с тем учетом, чтобы сюда не проникали посторонние лица. Фон Риттен, по сути, оградил бывшего фюрера от назойливых глаз, чтобы из стен Базы-211 не просочилась ни одна информация. Для всего мира Гитлер оставался либо в Берлине, либо, на крайний случай — в Южной Америке.

— Как любезно, что вы согласились! — встретила в прихожей хозяйка. Собака Блонди тут же вильнула хвостом, приветствуя гостя. — Я, вероятно, вам надоедаю, но, увы, дорогой барон, мне просто некуда деется.

— Напротив, фрау Кролль, мне доставляет удовольствие быть в вашем обществе. Куда желаете отправиться?

А сам подумал: «Пресвятая дева Мария, у меня забот полон рот, а тут надо угождать еще барышне…».

Забот, к слову сказать, у фон Риттена было действительно много. Пока ждали известий от Бормана, что к Новой Швабии направят новый караван, предстояло запустить в производство подземную верфь. По проекту она будет выпускать субмарины новейшего поколения — здесь, в Антарктиде! Кто бы мог подумать? — про себя усмехнулся барон. — Во льдах континента скоро будет работать сталелитейный завод, за ним рудники, и в конечном итоге — сборка подлодок. И все это нужно наладить, пустить в обиход. Уже готовы два экипажа для будущих лодок. Остальные подводники проходят ускоренные курсы техподготовки. Плюс добавить сюда ежедневные бурильные работы. Плюс строительство оранжерей и теплиц. Уход за животным и растительным биомом, плюс пирсы, лаборатории, цеха, арсеналы, ангары. Тысячи рабочих и узников концлагерей. Столько же инженеров, техников, специалистов, ученых — иными словами, всех обитателей Новой Швабии.

И все это на плечах его, коменданта.

— Прошу вас, — пригласил он спутницу в вагонетку. — Смотрю, вы оделись с учетом выхода на поверхность?

— А можно?

— Как пожелаете. Единственное, куда я не могу вас проводить — прошу понять меня правильно — это в святая святых Базы-211.

— В атомный реактор?

— Так точно. И в служебные цеха.

— Ну, милый барон, это-то меня как раз и не интересует. Куда интереснее мне побывать еще раз на поверхности. Прошлый раз вы сами видели, как мой супруг поспешно вернулся назад.

— Герр Кролль не выносит холода. А вы?

— А мне все равно, если на мне теплые вещи. Мое воображение рисует ледяные тайны, снега, бураны и трещины.

— Торосы, хотите сказать?

— И торосы и трещины. А может, разломы.

Беседуя, они поднялись на лифте к высшему ярусу комплекса. Там, в окружении техников, работающих на поверхности, комендант пересадил гостью в вездеход. Вглубь континента как раз направлялся обоз из четырех вездеходов.

— Везут новую вахту, — пояснил комендант. — Старая вахта из сорока восьми человек провела в снегах две недели. Сейчас их заменят. И так циклично, по кругу: одни бригады, отработав, заменяются новыми, за ними другие, потом третьи. Процесс непрерывный.

— А что они делают там, внутри льдов?

— Бурят. Взрывают. Прокладывают. Проводят коммуникации. Прорубают шахты и штольни. Готовят фундамент для новых территорий комплекса. Хотите туда?

— Ой, да! Если можно, конечно.

Фон Риттен махнул рукой к отправлению. Головной вездеход взял курс на торосы.

Друг за другом пять вездеходов, включая комендантский, двинулись гуськом в ледяную пустыню.

* * *

Спустя три часа поездки по льдам, во время которой фон Риттен пояснял Еве детали развития Базы-211, остановились на привал. До места прибытия оставалось еще три часа езды. Там их ждала сменная вахта. К четырем вездеходам были прицеплены вагоны на широких полозьях. В них ехала смена из сорока восьми рабочих-бурильщиков.

Разожгли костры для обеда. Пока техники поглощали горячую пищу, Ева, пользуясь случаем, взобралась на снежный пригорок. Биноклем обвела горизонт. Рядом стоял барон.

Среди абстрактного нагромождения льдин, торчащих вкривь и вкось в разные стороны, она увидела в бинокль на дне ледяного амфитеатра довольно прямую и ровную накатанную дорогу, укрытую со всех сторон от любопытных взглядов ледяными глыбами. Дорога была до того прямая, что сразу бросалось в глаза её искусственное происхождение. Природа не могла такое сотворить по своему усмотрению, поскольку известно, что природа не любит прямых линий и острых углов — в ней всё кругло, овально и относительно.

— Это явно что-то искусственное, не природное. И снегом от бурана не занесено, будто подогревается изнутри. В сущности, как зеркальная поверхность. Уникальное строение! — едва слышно выдохнула Ева. — Чем-то напоминает наши взлётные полосы, однако, не бетонные.

Комендант сдержанно кашлянул. Пусть сама разберется.

Спустившись назад, взобрались внутрь салона. Полярники закончили с трапезой.

Через полчаса дорога была уже видна невооруженным глазом. Вблизи она почти ничем не отличалась от окружающей среды, разве что своей идеально прямой линией и необыкновенным материалом, который ещё ни разу не видела Ева. С воздуха трассу вряд ли могли бы заметить, поскольку с высоты птичьего полёта она была такой же белой, как весь снег в округе. Впереди возвышались еще несколько торосов.

— Это та самая трасса, что была видна мне в бинокль? — прильнула Ева к иллюминатору.

— Она самая, — ответил барон.

Сам он видел эту дорогу раз десять, поскольку она строилась под его руководством. А Ева смотрела во все глаза. Перед ней, несомненно, проходила какая-то искусственная магистраль, уходящая далеко вперед и упирающаяся в огромную ледяную гору.

«Странно, — мимолётно отметила она про себя, — а с высоты склона эта гора была не видна в бинокль. Сливалась с кратером? Но каким образом»?

Полоса упиралась в огромные железные двери, утопленные в ледяную громаду горы так, что их невозможно было заметить ни с земли, ни с воздуха. Они были такого же белого цвета, как и всё кругом — неотличимы от природного образования льдин.

Теперь они проезжали у самой кромки широкой полосы с идеальной поверхностью. Это было удивительно: весь наметенный снег, поднимаемый ветром, тут же, не касаясь покрытия, относился в стороны невидимыми струями воздуха, возникающими непонятно откуда. По всей видимости, где-то за тумбами работали невидимые агрегаты и, нагнетая спрессованный воздух, обдували им поверхность магистрали со всех сторон. Однако каких-либо звуков работающих механизмов Ева определённо не слышала: кругом расстилалась тишина, нарушаемая разве что редким потрескиванием льдин, шелестом ветра, да гулом работающих вездеходов.

Еще раз всмотрелась в далекие массивные двери, утопленные во льду скал. Через такие громадные створки, если они разъезжаются, могли свободно проследовать пара сверхдальних бомбардировщиков, даже не разминувшись между собой.

— Ангар? —