Ревизор: возвращение в СССР #27 - Серж Винтеркей

— Да уж… Есть маленько, — согласился так же тихо я. Обстановочка тут к дружбе и согласию совсем не располагает.

Посмотрел, как они маркируют свою продукцию и давальческую. Различий не обнаружил.

— Куда идёт потом давальческая продукция? — поинтересовался я.

— Понятия не имею, — обречённо ответил директор.

Это, вообще, косяк-косячище!

— Ладно, пойдёмте с вашим главбухом познакомимся, — решил я, что увидел и услышал уже достаточно и мы пошли в бухгалтерию.

У главбуха здесь был маленький отдельный кабинет со входом из большого кабинета бухгалтерии на пять рабочих мест, где довольно громко работал радиоприёмник, передавали какой-то концерт. Не понимаю, как можно в таком шуме работать… Главбуха на месте не оказалось и мы уселись у неё в кабинете вокруг журнального столика в ожидании хозяйки.

— Скажите, а фурнитура чья устанавливается на давальческие ремни? — тихо спросил я.

— Как чья? — не понял меня директор.

— Откуда она берётся на фабрике? — пояснил я свой вопрос.

— Заказываем…

— Понятно… То есть, для ваших давальцев она бесплатная?

— Разумеется.

— А упаковка?

— И упаковка тоже.

— А рабочим за давальческий объём вы как платите?

— Как? Обыкновенно…

— По зарплатным ведомостям?

— Ну, разумеется.

— Андрей Дмитриевич, а вы мне правду сказали, что вам полторы тысячи за это платят?

— А что? — испуганно посмотрел он на меня.

— Просто, хозяйствуя так, вы с петлёй на шее живёте… Это гораздо дороже стоит. В разы дороже.

Он как-то сразу сник и взгляд у него стал опять потухший. Да что у них тут происходит?

— Андрей Дмитриевич, я, прямо, не знаю, с чего начинать наш разговор, — честно признался я и тут появилась главбух.

Демидова Светлана Степановна, худощавая женщина средних лет с болезненными тёмными кругами под глазами, встретила меня настороженным, если не сказать враждебным взглядом. Поздоровался, представился, старался, как мог, произвести благоприятное впечатление, но она на это никак не отреагировала.

— Я тебе говорил вчера, — пояснил ей директор и она совсем замкнулась, скрестив и руки на груди, и ногу на ногу закинув.

— Светлана Степановна, — начал я. — Мы сейчас прошлись с Андреем Дмитриевичем по производству… У меня возникло несколько вопросов по поводу давальческого сырья, — главбух удивлённо стрельнула глазами на директора при этих словах и опять переключила внимание на меня. — Как вы его приходуете?

— Никак, — ответила она, с вызовом глядя на меня. — Как я его оприходую, если у меня документов на него нет?

Сделал себе зарубку в уме, что надо решать этот вопрос. Очень топорно работа организована.

— А как вы фурнитуру и упаковку на давальческий выпуск списываете? — продолжал я.

— Так и списываем, в общей массе.

— А зарплата рабочих на дополнительный выпуск? Они у вас на окладах или сдельщики?

— Сдельщики…

Она опять взглянула на директора недовольным взглядом, мол, кого ты привёл⁈

— Нам надо будет с вами полностью пересмотреть всю работу, — сказал я, почувствовав досаду. Я с ними и так, и этак, а они тут всё рожи недовольные в ответ корчат. — То, как вы сейчас работаете, никуда не годится. Настолько топорной работы я в жизни не видел! Любой первокурсник экономического факультета за полчаса выведет вас на чистую воду, не говоря уже о спецах из ОБХСС. То, что вы еще на свободе, это всего лишь дело случая.

Они оба молчали, потрясённо глядя на меня.

— Будем всё переделывать и перестраивать, — жёстко сказал. — С этим бардаком надо заканчивать, если не хотите пулю в затылок получить.

— Так мы ж не против, — судорожно сглотнув, произнесла главбух. — Раз это в наших же интересах…

— Вот и хорошо, — примирительным тоном ответил я. Эффекта, что хотел, я достиг, встряхнул их, и теперь, наконец, они будут видеть во мне не кого-то непонятного, а человека, который будет защищать их от проблем. — Думаю, для начала надо разобраться с вашими давальцами… Но и отказываться от этого сырья нельзя, оно очень выгодно отличается качеством от всего, что я до сих пор видел… Когда вам очередную партию должны привезти?

— В начале марта на март, — ответил Филатов.

— Значит, до этого времени мы должны перезаключить с вашими давальцами договор по условиям работы… Вы обсуждали с моим начальством этот момент? — взглянул я на директора. — Они знают, с кем им нужно будет встречаться по этому вопросу?

Филатов кивнул.

— Ну что, товарищи? Тогда у меня пока вопросов больше нет, — сказал я, делая себе пометки в ежедневнике. — Рад был знакомству.

Мы попрощались, и я поехал в райком. Что-то тут всё мутно и непонятно. Кто же и как такую власть над ними взял, что они за гроши жизнью рискуют?

— Это и есть куратор? — вытаращив глаза, спросила главбух, как только за гостем закрылась дверь. — А не слишком он молод?

— А ты не смотри на него, а слушай, — ответил ей директор. — Он показался тебе неграмотным? Выглядит, как человек, не разбирающийся в наших делах?

— Нет, я этого не сказала…

— Угу… Ладно, проехали. Возвращаясь к нашим делам. Я им всем сказал, что нам полторы тысячи в месяц платили… А не всего лишь тысячу.

— Молодец! А они что?

Филатов задумчиво посмотрел на неё.

— Знаешь, что сказал мне этот молодой куратор? Что я его обманываю, наверное…

— Тоже будут нам тысячу на всех платить? — разочарованно предположила она.

— Он сказал, что, наверное, я его обманываю, потому что это стоит гораздо больше. В разы больше…